Поиск
4. Коммунисты
Уж поздно. Над лесом чёрным,
Багрово озарена,
Как вынутая из горна,
Большая взошла луна.
Где в поле выходит тропа,
Прижавшись к чужому забору,
Стоит, покосившись, изба
Охотника дяди Егора.
Развешаны на чердаке
Свежие волчьи шкуры.
Стал молчаливым и хмурым
Охотник Егор в тайге.
Тоскливо над ним пролетали
Дождями и вьюгами дни.
Жену схоронил. Остались
С дочкою Мотей одни.
За ветхою загородкой,
При свете коптилки, один,
Уткнувшись в ладонь подбородком,
Склонился над книгой Зимин.
Ходил на охоту и долго
Сегодня не спит Егор.
До винтиков малых двустволку
Всю керосином протёр.
Над Мотей склонился: «Небось
Прозябла. Ну, спи спокойно».
Две русых косички врозь
Лежат под отцовской рукою.
«Была бы живая мать,
С ней радости больше бы знала…»
Он сел на скамейку устало
И стал сапоги снимать.
Разулся. И только поставил
На печку сушить сапоги,
Послышались чьи-то шаги
И стук в затворённый ставень.
Егор босиком вышел в сени.
Открыл… «Ну, входи, сосед».
В избу холодок осенний
Ворвался за Павликом вслед.
Не слыша, как дверь проскрипела,
Павлик шагнул в тишину.
— Я, дядя Егор, по делу
К товарищу Зимину. —
Неторопливо и глухо
Тикают в тишине
Засиженные мухами
Ходики на стене.
Стрелки на циферблате
Сошлись и раздвинулись вкось.
Хозяин залез на полати:
«Видать, засидится гость».
Лают собаки где-то,
Петух прохрипел на шесте.
Ночь дорогу к рассвету
Найдёт по Полярной звезде.
Леса да тропинки волчьи
Деревню замкнули кольцом…
Выслушав Павлика молча,
Зимин потемнел лицом.
Кожанку на пороге
Надел на ходу в рукава.
Деревня лежит вдоль дороги
Километра на два.
Холодный северный ветер,
Звёзды да свет луны,
И в мёртвом холодном свете
Тени от стен черны.
Идёт по деревне Зимин,
И тень его рядом с ним
Торопится. Вместе с нею
Зимин ускоряет шаг.
Прошёл каланчу. Темнеет
Над сельсоветом флаг.
Прозрачен полночный воздух,
И видит Зимин: высоко
Взметнулось к холодным звёздам
С красным флагом древко.
Отсюда едва заметный
Сквозь чащи, сквозь темноту
Тоненький провод медный
Бежит по столбам в Тавду.
Простёрлась родная суровая
На тысячи вёрст земля.
Тоненький медный провод
Бежит до Москвы, до Кремля.
Хоть Павлик сидит не дома,
Но возле хромого стола
Прилёг на кровать — и дрёма
Встать уже не дала,
Горой навалилась, не двинуть
Ни рукой, ни ногой.
Коптилка глазом совиным
Стережёт покой.
Овеянный свежестью ночи,
Вернулся Зимин. Чтоб не очень
Скрипел под ногами пол,
На цыпочках он прошёл.
Сидит перед пареньком.
Павлик дышит глубоко.
Лоб крутой и широкий.
Русая прядка на нём.
5. По ягоды
Осеннею позолотой
Осыпался лес, поредел.
Клюкву на мшистых болотах
Заморозок задел.
Но клюква поздно поспела,
И ей холода не в счёт.
Она под инеем белым
Стала сочнее ещё.
В ягодной местности здешней
Её по тропинкам в лесу,
С инеем перемешанную,
Красную, в вёдрах несут.
И лакомятся медведи
Клюквою в сентябре…
Павлик с братишкой Федей
Встали ещё на заре.
Взяли пустые вёдра,
Звякнув дверным кольцом,
И зашагали бодро
Тропинкою, к солнцу лицом.
Маленький Федя доволен,
С брата не сводит глаз.
С восходом солнышка в поле
Вышел он первый раз.
Он с Павликом вместе согласен
Все тропки измерить шажком:
Ведь Павлик в четвёртом классе,
А он — ещё ни в каком;
Павлик в отряде первый,
А Федя пошёл бы в отряд,
Но ему пионеры
Ещё подрасти велят.
Тропинка бежит перед ними,
Порою заметна едва.
С кустов осыпается иней,
Хрустит под ногами листва.
А там, где тропинка в развилку,
Где гуще в ложбине тальник,
Стоит за кустами Данилка,
С ним рядом — какой-то старик.
Стоят, притаились. Ребятам
В кустарнике их не видать,
И Федя счастливый за братом
Трусит, чтобы не отстать.
Но вот, где кустарник повыше,
Мёрзлой листвой шурша,
Данилка навстречу вышел,
Сжав черенок ножа.
Встал на тропе — не пройдёшь.
В зазубринках финский нож.
……………………..
Уж солнце высоко. Растаял
Иней на крышах давно.
Татьяна, детей поджидая,
То и дело глядит в окно.
Ещё никогда не боялась
Так за детей она.
Пошла, на крыльце постояла
И снова сидит у окна.
«Наталья по ягоды позже
Пошла, да и ноги болят,
А дома давно уж. Может,
Наталья видала ребят?»
Выбежала за ворота,
Глядит: не дорогой прямой,
Не улицей — по огородам
Данилка идёт домой.
«Чего это он, острожник,
Идёт стороной от людей?»
Дрогнуло сердце тревожно:
«Давно ведь грозился злодей…»
К Наталье зашла. От Натальи —
К Егору: детей не видали.
Проулком, поросшим бурьяном,
Бежит, ног не чует Татьяна…
Бабка в сенях стирает
Данилке рубаху. Она
Чужих не ждала. У края
В корыте пена красна.
Заметно, как замутилась
Отмытою кровью вода.
Старуха засуетилась,
Но поздно — не скрыть следа.
Глаз не сводя с рубахи,
С тёмных пятен на ней,
Татьяна попятилась в страхе
И выбежала из сеней…
А листья краснее меди
На мёртвых летят и летят.
Уже не придётся Феде
Вступать в пионерский отряд.
В стриженый детский затылок
Сухая упёрлась трава.
В глазах незакрытых застыла
Северная синева.
И Павлик меж тальником
И молодыми дубками
Лежит, упавший ничком,
Со сжатыми кулаками.
На землю, засыпанную листвой,
Он пал, как солдат на передовой.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: