С жалобными стонами и приглушенными проклятиями остатки взвода кое-как трогаются с места и, едва переставляя заплетающиеся на каждом шагу ноги, еле-еле движутся по лесной тропе к лагерю.

— А ну, веселее! А ну, не умирать! Направляющий, шире шаг! — бодро покрикивает сержант.

Постепенно взвод втягивается в заданный сержантом темп, и вот уже новенькие еще не разношенные и не разбитые сапоги курсантов гулко стучат по утрамбованной тысячами ног земле почти с прежней частотой.

— Атака!

Круглолицый здоровяк, по-деревенски могучий, но рыхловатый широко замахивается пудовым кулачищем и останавливает удар лишь перед самым лицом неподвижно стоящего инструктора.

— Курсант! Это что сейчас было? Что ты мне тут изобразил? — голос инструктора так и сочится ядовитым презрением. — Отвечать!

— Я… вот… Вы же сказали ударить, я и ударил… Ну…

— Что, ну, воин?! Я приказал ударить меня в голову. В голову, курсант! А не в воздух рядом с головой! Что было не понятно?!

— Ну… это… — совсем теряется покрасневший как рак парень. — Я же тогда, того… Ну… это… в Вас попасть могу.

— Так, понял…, - тянет инструктор, по-новому с внимательным прищуром рассматривая ученика. — Пожалел меня значит… Ну-ну… Куришь?

Совершенно сбитый с толку неожиданным вопросом курсант лишь молча кивает в ответ.

— Видишь это? — в руках инструктора появляется самая настоящая пачка ленинградского „Мальборо“, сигарет круче на тот момент в Союзе простые люди и не видали. — Получишь, если попадешь хоть раз с трех попыток.

Стоящие вокруг ямы с опилками курсанты дружно охают и начинают завистливо вздыхать.

— Давай, Большой! Постарайся, парень! Один то раз из трех всяко попадешь! Давай, не тормози! Потом вместе покурим! — летят со всех сторон подбадривающие крики.

Большой в центре ямы все так же неуверенно мнется и с подозрением посматривает на одетого в пятнистый комбинезон инструктора. С виду боятся совершенно нечего: инструктор на голову ниже и заметно уже в плечах, да и в кости тонок… Встреться такой на гражданке, даже не задумался бы, подумаешь противник, соплей перешибить можно. Однако титул „инструктор по рукопашному бою“ заставляет осторожничать, не зря же этот мужик его получил, видно приемчики всякие хитрые знает. Хотя с другой стороны, что с них, с приемчиков толку? Всего раз кулаком приложиться и его снесет на хрен вместе со всеми хитростями. Да и мы тоже не лыком шиты! Сколько раз заезжим городским бока наминали, тоже всякие попадались: и боксеры, и борцы, и новомодные каратисты. До фига же им помогало их умение, как же! Стоило лишь разок попасть в репу и падали как миленькие. Небось и этот упадет…

— Ну, ладно, давайте что ли… — басит Большой, внимательно следя за лицом инструктора.

— Вот, спасибо, уважил! А я уж думал, откажешься, — иронично фыркает тот.

И в этот момент Большой, все еще продолжая смущенно улыбаться, не дожидаясь команды, бросается вперед, размашисто молотя кулачищами. Подленько это, конечно, но формально он прав, никто заранее не оговаривал, что бить нужно по сигналу.

Что произошло дальше, не понял ни сам Большой, ни замершие в напряженном внимании зрители. Инструктор сделал какое-то неуловимо сложное и вместе с тем по-кошачьи плавное и гибкое движение навстречу летящей на него стокилограммовой туше, такое быстрое, что контуры его пятнистого балахона будто размазались в воздухе. А потом Большой почувствовал, что земля ушла у него из-под ног, окружающий мир завертелся бешеной каруселью, обогнавшая ноги спина мягко ткнулась в опилки, и что-то тяжелое ударило в висок, прострелив мозг мгновенной вспышкой боли, сменившейся тяжелой темнотой.

Когда он пришел в себя, то первое, что увидел, было все еще плохо фокусирующееся перед глазами лицо инструктора.

— Ну что, живой? Слишком неожиданно ты бросился. Испугался я, извини.

— Я больше пробовать не буду… — непослушными губами выдавил в ответ Большой.

— Ни хрена себе у него испуг вышел. Так с перепугу и насмерть завалить мог, — вполголоса прокомментировал за спиной инструктора кто-то из курсантов. — Ну его на фиг, пугать такого.

— Товарищ майор, а как Вы так смогли? Он же раза в два, наверное, больше Вас весит…

— А вот в этом собственно и суть предмета „Рукопашный бой“, или если уж совсем конкретно, Боевой Армейской Системы, сокращенно БАРС. Владение техникой БАРС гарантирует победу физически слабого над более сильным, безоружного над вооруженным, одного над многими.

— Это что же получается? — с явной обидой вступил в разговор Кеша-Мамонт, гороподобный культурист из Одессы. — Выходит, я зря столько лет каждый день до седьмого пота в тренажерном зале железки тягал? Это значит, что любой заморыш, этот самый БАРС выучил, и при случае мне морду набил? Так что ли?

— Ну не совсем, — с улыбкой успокоил его инструктор. — Для того чтобы в достаточной мере овладеть системой необходимо пожалуй не меньше времени, чем ты потратил на тренажерный зал. А насчет набитой морды… Кто тебе самому мешает в дополнение к накачанным мышцам изучить боевые приемы?

Кеша в ответ лишь что-то невразумительное проворчал.

— Я больше тебе скажу, — все еще улыбаясь, добавил инструктор. — Тебе не только никто мешать не будет, а наоборот заставят, даже если тебе самому не захочется. Потому что овладение приемами защиты и нападения без оружия и с использованием подручных средств входит в обязательную программу подготовки разведчика. Так что, котятки, мы теперь будем часто с вами встречаться, может быть чаще, чем вам бы хотелось. А теперь хватит скалить зубы. Вдоль краев ямы становись. Боевую стойку принять! Смотреть внимательно первый раз показываю движение в реальном темпе, второй — медленно, третий, тем, кто не усвоил, индивидуально в этой вот яме, и, поверьте, лучше до этого не доводить!

Занятия по минно-взрывному делу уже подходили к концу, впереди замаячил долгожданный обед и потом вожделенные полчаса сладостного послеобеденного ничегонеделания. Полчаса это невероятно много, если кто понимает, это целая бездна времени в жестком распорядке учебного центра. И до этого счастья оставалось уже рукой подать, всего час занятий под руководством местного специалиста по подрывному делу. Инструктор, как и все преподаватели, был крепко сбитым коротко стриженым мужиком с жесткими чертами лица и пронзительным взглядом. От всей его манеры держаться, от коротких рубленых объяснений и сопровождавших их скупых жестов веяло жесткой несокрушимой силой и непреклонной волей. Впрочем, эти качества в той или иной мере были свойственны всем офицерам, которые до сей поры, встречались здесь первокурсникам. „Неужели и я когда-нибудь смогу стать таким, как они, жестким, сильным, уверенным в себе, настоящим мужиком. Или они все изначально родились такими и просто были отобраны сюда, как наиболее подходящие. Может быть здесь просто служат люди какой-то отличной от других, особой породы и стать с ними в один ряд сумеет лишь такой же как они имеющий эту мужественность с рождения. Но ведь и я тоже здесь. Я прошел и медкомиссию, и профотбор, они признали мое право учиться, для того, чтобы стать таким же, как они“, — думал про себя Стасер, в пол уха слушая объяснения преподавателя. А тот между тем рассказывал, высоко поднимая над головой гранатный запал:

— Можно использовать гранаты вместо мин. Когда у вас нет ничего под рукой кроме гранат, вы иногда сможете достичь даже лучшего эффекта, чем с минами. Если, конечно, знаете и умеете пользоваться тем, что у вас есть. И первое, что нужно сделать чтобы превратить гранату в мину, это… Как по Вашему, курсант? Да, я к Вам обращаюсь, проснитесь и отвечайте! Иначе, я чувствую, Вы так и продрыхните всю мою лекцию!

Худощавый смуглый паренек по прозвищу Испанец резво вскакивает на ноги с врытой в землю деревянной лавки.