Бесшумной, призрачной тенью, практически невидимый в лохматом камуфляже, из леса выскользнул Стасер. Он тоже услышал приближающийся гул и поспешил вернуться на позицию.

— Что тут?

— Машины идут, по звуку „Уралы“, штук пять, или шесть. Сейчас уже будут здесь.

— Кого это на наши головы еще хрен несет? — удивился Стасер. — Не дай Бог какая-нибудь внеплановая зачистка! Солдатики с перепугу и продырявить могут, доказывай потом, что ошибка вышла.

— Тебя посодют, а ты не воруй! — осклабился Пинчер. — Пусть еще найдут сначала. Да если и найдут, мы же не камикадзе, чуть что лапки кверху пока сынульки не напугались!

— Ага… На твою уголовную рожу только глянуть с непривычки, всю оставшуюся жизнь в постель мочиться будешь! Даже если ты свои землечерпалки к верху задерешь, ни хрена не поможет. Я вон ночью проснулся, глядь, твоя харя рядом, чуть спросонья инфаркт не заработал.

Пинчер, втайне гордившийся своей покрытой шрамами физиономией со сплюснутым носом профессионального боксера, довольно хмыкнул. Тем временем моторы, напоследок взвыв на надрывно-высокой ноте, смолкли. Несколько минут оба настороженно вслушивались в доносившиеся из села шумы. Их терпение вскоре было вознаграждено: где-то на противоположной околице простучала короткая автоматная очередь, и следом за ней послышался истошный собачий взвизг. Тут же понеслись и другие характерные звуки, составлявшие для опытного уха характерную мелодию типовой зачистки: визгливые бабьи проклятия и причитания, грохот вовсе неделикатно распахиваемых ворот и дверей, треск поломанных досок, и звон разбитых стекол, еще более яростный и безумный, хотя казалось что это уже невозможно, собачий лай. В селе начиналась жесткая зачистка. Чем она была вызвана вопрос второй, первый же и самый главный для затаившихся на подступившей вплотную к крайним домам кромке леса, заключался в том, что же им в предложенных условиях делать.

— По-моему мы с чистой совестью можем отсюда сваливать, — высказал свое мнение Пинчер. — Это мы и Папа могли о зачистке не знать, а эти пидоры в горах все знают. Так что не придет он, не дурак ведь. А был бы дурак, давно бы умер.

Стасер согласно кивнул. Невысокое мнение напарника о степени секретности организованных большими звездами мероприятий он полностью разделял. Действительно, чеченский боевик Саламбек Сатуев, которого уже третий день, меняясь через сутки, пасли почти у порога его родного дома офицеры спецразведки, наверняка был оповещен когда именно не стоит отправляться на побывку дабы избежать неприятного контакта с представителями федеральной власти. Так что в ближайшие дни его появления по месту прописки ждать бессмысленно, а жаль, нужен был разведчикам паршивец Сатуев просто позарез, очень нужен. Был у них к этому яркому представителю чеченского народа целый ряд вопросов, очень интересных вопросов, сулящих немалую прибыль.

— Ладно, сдернуть отсюда всегда успеем. Видишь же, лохи какие-то приехали. Выходы к лесу перекрыть никто и не подумал. Хотя может наоборот, шибко умные пацаны оказались, всем кто хочет, уйти дают. Не хотят лишней крови, ни своей, ни чужой. В любом случае нам вполне можно остаться посмотреть, как они чистить будут, может, просто номер отбывают, пару хат тряхнут и по домам. Тогда сниматься смысла никакого.

Пинчер вновь с сомнением качнул головой, но слово старшего в данном случае закон, а приказы принято вначале выполнять, а уж потом обсуждать и обжаловать.

— А ну глянь! Глянь, чего делается! Куда только милиция смотрит?!

В голосе Стасера звучал радостный азарт охотника увидевшего дичь. Пинчер глянул в указанном направлении и обомлел, всего в какой-то сотне метров от их лежки к лесу огромными прыжками, низко пригибаясь к земле, бежали трое бородачей. Двое были одеты в добротный турецкий камуфляж, на третьем вытертая до бела когда-то бывшая черной кожаная куртка. На плечах у всех троих болтались автоматы.

— Ну, ни хрена себе мирное, законопослушное село! — бесшумно смеялся Стасер.

— Может, раз нашего пидора все равно нет, хоть этих козлов спеленаем? — робко внес предложение Пинчер.

— Сиди уж, пеленатель, — жестко отрезал Стасер. — По войне соскучился? Героизм в жопе заиграл? Или забыл зачем мы здесь?

— Да одно вроде другому не мешает, — стушевался Пинчер.

— Вот то-то и оно, что только вроде… — начал было распекать подчиненного Стасер.

— Смотри! Смотри! — оборвал его на полуслове Пинчер. — Это же он! Смотри! Точняк, он!

Со стороны совсем другого дома, вовсе не оттуда, где по полученной информации он жил чуть прихрамывая (давнее ранение в правое колено, припомнил Стасер ориентировку) бежал чеченец лет тридцати — тридцати пяти. Стасер, не мешкая, припал к биноклю, приближенное восьмикратной оптикой лицо боевика оказалось совсем рядом. В голове замелькали скупые строки словесного портрета. Да похож, без сомнения похож… Но почему из чужого дома? Большим сюрпризом оказалось уже то, что объект, судя по всему, все это время был в селе, вместо того, чтобы шастать по окрестным лесам. Да еще к тому же и не дома, где ждут верная жена и соскучившиеся по отцу детишки… Странно все это, странно… Может ошибка? Может это вовсе и не он, а другой, просто похожий на него „чех“? Черт, сейчас бы его спину посмотреть, даже не надо всю спину, только правую лопатку, ту самую, где должен быть длинный рубец ножевого шрама, полученного в спец. колонии в Нижнем Тагиле, где будущий полевой командир, горный орел и героический борец за свободу угнетенного народа, а тогда всего лишь осужденный сотрудник милиции, отбывал трехлетний срок за банальное взяточничество и использование служебного положения в личных целях. С тех времен еще особая примета тянется… Ну да что мечтать о несбыточном, делать ему сейчас больше нечего, только специально для невидимых опознавателей раздеваться начать…

Тем временем беглец отчаянными прыжками метр за метром сокращал расстояние между собой и разведчиками. По какой-то прихотливой случайности бежал он практически на них, и уже скоро линия его пути должна была пройти прямо через точку, где была расположена лежка.

— Ну что? Будем брать? — нетерпеливо завозился Пинчер.

— Угу. Берем и ходу в лес, пока на хвост никто не сел. Там посмотрим… — одними губами прошипел Стасер.

Вряд ли бежавший из села чеченец понял, что с ним произошло. Все было сделано именно в тот момент, когда он благополучно достиг леса и расслабился, почувствовав себя в относительной безопасности. Неожиданно вынырнувшая откуда-то из-под самых ног гротескная в мешковатом лохматом камуфляже фигура преградила ему дорогу, еще одна вывернулась сбоку, будто враз соткавшись из плотного ползущего с гор тумана. Он попытался было вскинуть зажатый в руке автомат, но цепкие пальцы ухватили цевье, отводя его в сторону, а на голову обрушился такой удар, что окружающий мир вдруг завертелся красочной разноцветной каруселью рассыпаясь сверкающими искрами бенгальских огней. Подхватив обмякшее тело под руки, разведчики без всякой деликатности поволокли его вглубь леса. Стасер на бегу рванул с плеча легкую камуфляжную куртку и одним резким движением разорвал ворот рубахи, обнажая худую по-мальчишечьи острую лопатку боевика. Смуглую гладкую кожу наискось пересекал длинный покрытый синеватыми прожилками шрам. Стасер довольно оскалился: „Есть! Есть, птичка! Теперь не уйдешь!“

В себя Саламбек пришел как-то рывком, без всякого перехода осознав, что уютная черная пустота, в которой он плыл до этого, куда-то исчезла. Трещала, просто раскалываясь от боли, голова, болели скрученные за спиной веревкой руки. Связали качественно, на совесть, чуть не выломав от усердия суставы. Где-то наверху беззаботно щебетали птицы, разгоряченное лицо ласкал легкий прохладный ветерок, пахло травой и опавшей хвоей.

— Открывай глазоньки, родной, открывай. Я же вижу, что проснулся уже.

Голос был не знакомый и, хотя звучал участливо и вкрадчиво, в нем явно слышалась холодная сталь смертельной угрозы. Говорил незнакомец по-русски. Саламбек с усилием открыл глаза и тут же зажмурился от резанувшего по ним солнечного света. Сколько же он пробыл без сознания, если солнце успело уже подняться над горизонтом? Со второй попытки получилось лучше, чуть приподняв веки и прищурившись он увидел сидящего перед ним на корточках человека, облаченного в скрадывающий фигуру лохматый камуфляж, какой обычно носят снайпера. Сам Саламбек сидел прислоненный спиной к дереву, а его руки завели за спину и скрутили, обхватив ствол. Не самое лучшее положение для того, чтобы качать права. Но чеченец есть чеченец, его запугать сложно.