-  Так-так... - задумчиво забормотала Дуся. - Из ее квартиры, говоришь... Нож с отпечатками ее пальцев...Так к Юле ходил Эдик! За кофемашиной!

-  Знаю, - невесело промолвил Командир. - И еще я знаю, что этот придурок не отдал ключи Юлии, а бросил связку на тумбочку в своей прихожей.

-  Так вот! - мгновенно воодушевилась Дуся. - Вот откуда преступник мог их взять! Взять ключи, пройти к Юлии домой, забрать нож с отпечатками пальцев хозяйки...

-  Господи! - расстроено фыркнув, перебил Паршин. - Кому ты это говоришь, Дуся? Мне? Ханькину попросишь передать? Или себя успокаиваешь?

-  Наверное, себя. Что Юля говорит? Ты ее видел?

-  Нет, не пустили. Ханькин сообщил, что Юля в шоке. На кладбище она успокоительных таблеток напилась, весь вечер - как в тумане, Саша говорит: почти готова поверить, будто сама грохнула секретаршу и все забыла.

-  Ничего себе! - присвистнула Дуся.

-  А я тебя просил - будь рядом... - Олег пригляделся к подруге-сыщице, увидел, что та готова разреветься от стыда и жалости к его однокласснице, и прекратил упреки. - Давай, Дусенция, по порядку. Рассказывай, кто где был, что делал, взять нож из квартиры Юлии и пройти к секретарше - дело семи-восьми минут. Квартира на сигнализации не стояла...

-  Так, подожди, - перебила Дуся. - О том, что квартира не стоит на сигнализации, я, например, знала. Мы свою одежду у Юлии оставили, потом еще два раза бегали - первый раз за графином для сока, второй - за коньяком для полковника, тот почему-то быстро кончился. Но почему на «верхушке», на внутренней лестнице и площадках, снова не работало видеонаблюдение?! Я только сейчас об этом подумала. Почему камеры не включили?!

-  А кто их включит? - немного разозлено бросил Паршин. - Кто? Эти остолопы из охраны дома? Да? Они твердят: приказа не было. На отключение - был, на включение - не было.

-  А почему его не было? - искренне поразилась Дуся.

-  А кто его даст? Юля? Егор Валерьевич? Бабушка? Всем не до этого было. Все - горевали.

-  Какая глупость... По дому преступник гуляет...

-  Согласен. Но получилось так, как получилось - передвижения внутри «верхушки» не засняли. Так что давай вспоминай - кто где был, что делал, особенно обрати внимание на отсутствие, продлившееся более семи минут.

Евдокии потребовалось гораздо меньше семи минут и двух листков бумаги для расчерчивания графиков передвижения и времени, чтобы понять - свидетель из нее никуда не годный. Получасовая временная прореха, где Землероева корпела над плитой и джезвой, все сводила насмарку. За полчаса могли прирезать всех гостей.

-  Адвокат потребует проведения следственного эксперимента, - в итоге информировал Олег. - Был разговор, что потребует. Тут ты - глаза и уши. Готовься, Дуся. Вспоминай любую мелочь. Каждый взгляд. Полувздох, полувыдох. От этого может зависеть судьба Юлии. Понятно?

                                                      * * *

К следственному эксперименту Землероева подошла до того серьезно подготовленной, что, если не считать доброхотов Лихолетовых и Юлию, заполучила кучу врагов в лице всех прочих Котовых и «старой банды» в полном составе. «Вы, девушка, отныне персона нон-грата», - сказал ей каждый взгляд. Но будем продвигаться в порядке очередности.

В самом начале под пристальный сыщицкий взгляд Землероевой попал хитроумный Валик. В какой-то момент поминок младший внук Котовых исчез с горизонта. Исчезновение он объяснил глубокомысленным чтением книжки в своей комнате. Обратного, надеялся, не доказать.

Не тут-то было. После памятных воплей Паршина, где сыщик требовал от Дуси воссоздания картины до самых мелочей, Евдокия задалась вопросом: почему, собственно, так быстро испарился дедушкин коньяк? Причем с бутылкой вместе. В самом начале поминок на столе стола бутыль Remy Martin, литраж 0,7. Путем введения себя в транс, Дуся пересчитала количество и тоннаж рюмок, сосредоточилась на поминальных спичах и пришла к выводу: коньяк у дедушки стащили, поскольку больше ему деться некуда.

Оговоримся сразу. Более опытный товарищ вполне мог предположить, что «Реми Мартен» умыкнули мужики на перекур.

Но Дуся, как человек приметливый более, чем опытный, не смогла представить, как полковник Генштаба, «какой-то там» директор и владелец крупной фирмы глушат коньяк из горла на лестничной площадке, поскольку рюмки со стола не пропадали.

Таким путем у Дуси появился хоть и пустяковый, но резонный вопрос: куда все-таки исчезло французское пойло? (Вместе с бутылкой.)

Для девушки двадцати трех лет вопрос смешной - конечно же стащили внуки. У Дуси опыт другого рода: в семнадцать лет - совсем недавно! - они с Синицыной спионерили бутылку шампанского с родительского стола и, немного отвлекаясь на запускание петард и конфетти, выхлестали его под елочкой в снегу за милую душу. Заели одной конфеткой на двоих, не развезло только благодаря обильной предварительной закуске и холоду.

Так что плавали, знаем. Оставалось навести конкретику.

Эдик?

А на фига? Вполне половозрелый оболтус, захочет - и так напьется из маминых запасов, вон их сколько.

Валик?

Вероятнее всего. Крутился подозрительно вокруг стола (как раз где дедушка сидел), имел вид плутоватый, а позже чересчур невинный (когда Юлия попросила Землероеву за коньяком наверх смотаться). И посему, портя весь следственный хронометраж, Евдокия воткнула Валику вопрос:

-  Зачем коньяк стащил, негодник? О том, что книжку почитать ушел, бабушке и маме втирать будешь. Сегодня все по чесноку.

Окончательно разрушая хронометраж событий, Валик полновесно покаялся в краже коньяка и бутылки мартини с поминального стола.

Мама Тата заламывала руки и стенала:

-  Зачем, Валенька, зачем, чего тебе не хватает?!

Пунцово-алый Валик бормотал, что «так случилось, бес попутал»; бутылки он припрятал на пожарной лестнице, откуда их позже Машка с «дозорными» забрала...

Скандал. А говорил - читает книжку. Студент. Одно слово - обормот «дозорный».

Но с Валиком еще цветочки. Чуть позже, когда к кратким туалетным отсутствиям подобрались, Евдокия спалила и второго внука. Причем отметим сразу, лучше б Эдик кражей спиртного пробавлялся.

В какой-то момент Эдичка объявил следователю: «А тут я руки мыть ходил». Следователь записал слова на бумажку, весьма довольный Эдичка сел на диван...

Не тут-то было.

-  Эдик, а ты когда в туалет ходишь, воду за собой смываешь? - с самым простодушным видом поинтересовалась Евдокия.

-  Конечно, - опешил тот.

-  И руки моешь?..

-  Мою, мою.

-  Тогда ты врешь. Помнишь, мы столкнулись с тобой в коридоре? Я как ра-а-аз в туалет шла...

-  Ну, - напрягся нервами и извилинами старший внук.

-  В сливном бачке вода не шумела. А полотенце было совершенно сухим - я выясняла, его Люся поменяла, - и аккуратно развешанным.

За Эдичку взялись всерьез. Туалет был так называемым гостевым, в коридоре возле входной двери. Когда Эдик в поминальный вечер попался Дусе на глаза, он как раз проходил мимо этой двери, и вполне могло показаться, что он выходит из удобств. Но - полотенце сухое, вода не льется... Как же так?

Эдик пылал лицом, почти что плакал и ужом крутился, изобретая враки. Родне уже казалось, что его ждет камера по соседству с Юлькой, бритоголовые татуированные сидельцы уже готовятся макнуть наследника в парашу, ужас так исказил лицо бабушки-отоларинголога, что...

Рощины переглянулись. Вздохнули. И слово взял Борис:

-  Тут... как бы это, Тата... Деньги у нас немножечко пропали. У Яди тыщи три рублями... И у меня по мелочи. Я взял из сейфа на работе доллары, с прислугой расплатиться. Пропало-то всего... сотня... одна.

Кошмарное выражение лица бабушки смешилось на конфузливую оторопь. Что за нелепица, моргнули веки, - наш Эдик шарил по карманам?! Не говорите чепухи, любезный!!

Татьяна ошарашено молчала. Дедушка полковник раздувал щеки и ноздри. Рощины уверяли, будто финансово почти пострадали.