У ближайшего подъезда сидели несколько женщин. День был по-летнему теплый. Греясь на солнце, женщины не обращали на нас никакого внимания.

– Дальний мусорник. Ближе к детскому садику…

Мусоросборник оказался в конце двора, у кирпичной кладки – открытая металлическая полуплатформа, наполовину наполненная строительным мусором. Мы вышли из машины, подошли к невысокому борту. Вокруг высились высокие восемнадцатиэтажные корпуса.

Мы стояли на виду. За нами могли наблюдать из любого окна.

Тем не менее я взобрался на мусорку, попавшимся под руку сломанным черенком от лопаты принялся разгребать строительный сор. Мой спутник по другую сторону платформы занялся пустыми жестяными банками и пустыми коробками из-под колы.

Долго трудиться не пришлось.

Под куском сухой штукатурки мелькнули страницы. Я узнал бумагу. Это был все тот же писчебумажный шедевр, на котором были отпечатаны «Enclosure», увиденный мною в кейсе. Внизу под «приложениями» оказалось еще немало интересного. Кроме служебных писем на русском и английском, тут были еще проект договора с каким-то банком. По смыслу текста он составлялся неизвестным мне доселе Фондом Изучения Проблем Региональной Миграции…

Через минуту-другую между очередными коробками из-под бананов возник объемистый, в кожаных корках органайзер, а чуть ниже – придавленная доской чековая книжка одного из европейских банков на имя господина Арзамасцева…

Рембо разобрался с доставленными мною находками довольно быстро.

А заодно сделал весьма важное открытие. Внимательно осматривая кейс, он заметил, что в одном месте в крышке с внутренней стороны имеется хорошо укрытый тайник, его стенка управлялась небольшой металлической кнопкой. Рембо нажал ее – в скрытом кармане оказалось немало бумаг, в том числе довольно объемистая пластмассовая папка с машинописным тестом. В ней было страниц сорок…

Это была справка с анализом состояния деятельности некоего коммерческого банка. Название его было повсюду тщательно удалено вместе с другими существенными признаками, которые могли помочь идентифицировать банк и его вкладчиков. Все позиции в ней были пронумерованы – это значило, что к справке прилагалась дешифрирующая таблица…

Рембо обратил внимание на то, что справка была предварительно сканирована и формат ее изменен…

– Видимо, для того, чтобы скрыть источник информации… Кроме того, верхняя шапка и конец справки отсутствуют…

Это был документ деловой разведки.

Судя по цифрам, речь шла о солидном кредитном учреждении.

Вместе со справкой в тайнике находилось еще немало разных по содержанию документов. Мне бросилась в глаза вырезка из нью-йоркского номера газеты «Новое русское слово». Адвокатская компания некоего «адвоката Вильяма Голдберга, эсквайра…»

Среди прочего Рембо указал мне на незавершенный черновик записки на имя главы Экспертно-консультационного Совета при председателе Счетной Палаты Российской Федерации. В нем речь шла о контроле за исполнением доходных и расходных статей бюджетов и законностью и своевременностью движения средств в Госбанке и иных финансово-кредитных учреждениях РФ…

Слово «бюджет» и производные от него уже в начале первого короткого абзаца упоминались многократно…

В сути документа я не разобрался. Собственно, на этом черновик и заканчивался. По-видимому, и препроводительное письмо, и справка составляли часть некоего готовящегося представления наверх, в Счетную Палату.

– Кейс, скорее всего, похищен из-за этой папки… – Рембо легко для шестипудового атлета прошел к книжным полкам. Обернулся. – Кстати, чтобы не за быть… – Он поднял на меня серые, по-медвежьи близко к переносице расположенные глаза. – Как зовут охранника, который доставил кейс?

Я назвал.

– Он может зайти к кадровику заполнить анкету. Мы берем его…

В кабинете нас было двое. Бесшумно работавший кондиционер раздувал шелковые занавеси.

Рембо снял с полки бизнес-справочник. Прочитал.

– «Некоммерческий Фонд Изучения Проблем Региональной Миграции Арзамасцев Анатолий Алексеевич…» – Фамилия владельца чековой книжки была ему неизвестна, как и название фонда.

Через минуту он уже набирал номер заместителя главы фонда, курировавшего Службу Безопасности.

Я слушал их разговор по наушнику.

– Слушаю вас… – Голос заместителя был из тех, что никогда не запомнишь с первого раза.

Куратор Службы Безопасности фонда разговаривал через губу. Сообщение о найденных бумагах его не заинтересовало. Несмотря на свою должность, он был, скорее всего, непрофессионалом, слабо знал мир крупных детективных фирм. Из этого следовало, что он пришел в охрану со стороны.

– А что за бумаги?

Рембо не открыл все карты сразу:

–Тут бланки «Enclosure»…

–Мы тут за день тонны бумаг перемолачиваем… – Собеседник либо темнил, либо, действительно, не был в курсе происшедшего.

Рембо не упомянул ни о кейсе, ни об органайзере – собеседник непременно спросил бы о них сам, если бы разыскивал.

–Спасибо за звонок, но…

–Ну и ладушки… А как там… – Рембо снова заглянул в справочник. – Анатолий Алексеевич?.. Босс в порядке?

–Арзамасцев?! Ты его знаешь?

–Немного… – Воспользовавшись моментом, Рембо завел иную песнь: – У нас тут возникают вопросы, связанные с мигрантами. Думаю подъехать. Посоветоваться как коллега…

–Приезжай. – Второй человек в Фонде Проблем Миграции смягчился. – Только предварительно позвони, спроси меня… Запиши фамилию. Хробыстов…

–В Московском Главке работал начальник отдела… – Рембо лукавил. Ему было интересно, откуда его собеседник. – Полковник Хробыстов…

–Не я. – В трубке иронически хмыкнуло. – Другая епархия. И звание бери выше на ступень.

– Ясно, погоны без единого просвета! – Рембо простился. Положил трубку. – Еще один генерал с Лубянки…

Мы не жаловали сотрудников Комитета Государственной Безопасности.

В прежней нашей – ментовской – жизни у нас с ними все время возникали сложности. Как в известном романе: все наши друзья служили в МВД, а те, кто по каким-то причинам с нами конфликтовал, получали зарплату в КГБ СССР.

Скрывал ли Хробыстов то, что произошло, или глава фонда Арзамасцев, которому принадлежал кейс, держал своего заместителя за китайского болванчика и доверял ему не все и не полностью – могло выясниться уже через минуту.

Рембо набрал телефон Исполнительного директора.

–Алло!..

–Я внимательно вас слушаю… – Секретарь в приемной Арзамасцева была безукоризненно вежлива. – Анатолий Алексеевич сейчас занят. Я передам, что вы звонили. Как доложить о вас?

Она записала название Ассоциации и занимаемую в ней должность Рембо.

–Анатолий Алексеевич просил вас позвонить?

–Нет. Речь идет о кейсе. Возможно, моя информация его заинтересует.

–О кейсе?

–О нем.

Что-то заставило ее еще раз уточнить.

–Он знает, о каком именно кейсе?

–Думаю, да.

Ответный звонок секретаря раздался уже через пару минут.

– Соединяю с Анатолием Алексеевичем…

Исполнительный директор фонда взял трубку без промедления.

– Здравствуйте. Большое спасибо, что позвонили… – Происшедшее, по-видимому, скрывалось, потому что Исполнительный директор сразу предупредил любые объяснения по телефону. – Я освобождаюсь через час. Пожалуйста, продиктуйте секретарю, где можно вас найти. Я буду у вас в пятнадцать. Удобно?

– Да.

В ожидании Арзамасцева Рембо позвонил в Информационный центр «Лайнса» и через несколько минут ему принесли имевшуюся у нас информацию о фонде.

Рембо тут же принялся ее просматривать.

–Вначале здесь общие фразы… – Он шел вдоль документа по диагонали. – «Ставит целью изучение проблем региональной миграции…», «Оказание консультационной помощи населению, вовлеченному в процесс…» – Он перевернул страницу: «Напрямую коммерческой деятельностью не занимается…» Мы это уже знаем. Наслышаны… «Исполнительный директор генерал-лейтенант Арзамасцев Анатолий Алексеевич, 52 года… Ушел в запас с поста заместителя начальника Управления… Длительное время работал в Научно-исследовательском институте КГБ СССР, занимал руководящие должности в центральном аппарате, короткое время личный помощник заместителя председателя…» – Рембо перебросил первые страницы ко мне через стол. – Большое число учредителей. И многие из первого ряда… Минфин, ОАО «Московский комитет по изыскательству и технологиям» и даже Управление делами Президента…