— А что случилось?

— Разве ты не хотел знать имя предателя?

— Конечно, хотел. Но его стоило узнать год назад. Сейчас это уже почти не имеет значения.

— Что значит, не имеет? — возмутился Карри. — Нужно сообщить Ривере, что мы знаем, кто развязал войну! «Гиены» так давно хотят занять наше место, что это только вопрос времени, когда они нанесут новый удар!

— Мне нужно подумать, — уклончиво ответил отец.

— О чем?

— О многом.

Карри сплюнул.

В его голову закралось подозрение: отец обдумывает какой-то план. Именно поэтому сейчас он такой спокойный и, кажется, даже равнодушный. Наверняка в его мозгу зреет что-то зловещее.

— Надеюсь, ты не собираешься сжечь их резиденцию.

— Нет, — усмехнулся Брэдли.

— Или убить старуху Риверы, — продолжал Карри.

— Я что, похож на идиота?

— Не знаю, но сам на себя ты в последнее время точно не похож, — вздохнул Карри. Отец снова молча отгородился от него газетой.

— Ну что? — спросила Кристен, когда Карри показался на пороге спальни. Вид у него был не очень.

— Отец пообещал поговорить с Риверой, — Карри пожал плечами. — Но мне кажется, он этого не сделает. Я думаю, он что-то замышляет.

— В смысле? — не поняла девушка.

— Пока он лежал в больнице, в его мозгу явно что-то переключилось, — пояснил Карри. — Если раньше он готов был рвать и метать, то теперь просто сидит на жопе ровно. Наверняка обдумывает какой-нибудь план. И лучше бы нам узнать об этом до того, как он спалит резиденцию «Гиен» или кого-нибудь убьет.

— Это будет неудивительно, — поморщилась Кристен. — У вас всегда так. Кровь за кровь. Жизнь за жизнь.

— Обычно отец гораздо умнее остальных — он старается не пачкать руки кровью. Хотя в этот раз, конечно, все зашло слишком далеко… Но мне бы все равно не хотелось, чтобы он убил Риверу или Крисси.

— Или Косого, — подсказала Кристен.

— Или Косого, — Карри кивнул. — Меня уже порядком заколебали эти бесконечные стычки. Мне казалось, что если мы узнаем имя предателя, все изменится. Если мы сообщим «Гиенам», кто предатель, они больше не смогут прикрываться этим.

— И что? Отступят?

— Не знаю, — Карри потер лоб. — Я уже ничего не знаю. Я устал.

Кристен вздохнула, а потом поманила его к себе. Когда Карри сел на край постели, она заключила его в объятия, и он прижался к ней, доверчиво утыкаясь носом в ее плечо.

Кристен тоже было нелегко. В последнее время она почти не общалась с родителями, почти не видела подруг, а вокруг нее происходили события, достойные какого-нибудь детективного триллера, но никак не жизни обычной девятнадцатилетней девушки. Но она уже не могла уйти. Не потому, что боялась новых нападений. Этот страх исчез. Она просто не хотела уходить. Они с Карри признались друг другу, что любят, и это было так просто, так правильно, так естественно, и у нее всегда так приятно кружилась голова, когда он был рядом, и так сладко сводило живот, что нет, она уже не могла представить своей жизни без него.

— Хочешь погонять на мотоцикле? — спросил у нее Карри, и Кристен неуверенно пожала плечами:

— Я никогда не гоняла на мотоциклах, — с сомнением произнесла она.

— Вот глупенькая, — улыбнулся Карри. — Ты поедешь за моей спиной, как всегда. Наденешь шлем и будешь крепко держаться.

— Ладно, — кивнула Кристен, и Карри потянул ее во двор, где стояли байки.

— Я сам его собирал, — сообщил он, когда они оказались рядом с его мотоциклом — чертовски мощным, черным и блестящим. — Как и тот, что стоит в моей комнате. Тот был моим первым.

— Так вот что это за мотоцикл, — восхитилась девушка. Она видела его перед собой каждый день, когда лежала в постели, но как-то стеснялась спрашивать. Боялась, что это тоже как-то связано с Элисон. Но оказалось, что нет.

— Для байкера первый мотоцикл — это как первая женщина, — объяснил Карри. — Обычно мы сами собираем их, а потом холим и лелеем.

— А почему ты больше на нем не ездишь? Он сломался?

— Он стал для меня недостаточно мощным, — сказал Карри. — Но мне не хотелось его переделывать. Хотелось оставить его, как память. Поэтому он и стоит теперь там, напоминает мне о моей молодости.

Кристен рассмеялась:

— Ты и сейчас еще не старик!

— Мне двадцать семь, — улыбнулся Карри. — Я собрал этот мотоцикл одиннадцать лет назад. Прошло много времени. И теперь у меня давно уже другой железный конь, — Карри похлопал по нагретому солнцем сидению, а потом взял черный шлем и одел его Кристен на голову, осторожно закрепив под подбородком.

— Тебе идет.

— Спасибо.

Карри первым сел на мотоцикл. Кристен устроилась сзади и крепко обхватила его ладонями за талию, сцепив пальцы на его животе. Она уже несколько раз ездила с ним на мотоцикле, но это были обычные, рядовые поездки, когда Карри старался не разгоняться до больших скоростей. Сейчас — она поняла это, — он собирался показать ей что-то сумасшедшее.

Двигатель завелся, и по телам пошла легкая вибрация. Карри легко, не задумываясь, оторвал ногу от земли, крепче взялся за рукоятки, и они выехали с парковки.

— Куда мы? — прокричала Кристен, преодолевая ветер.

— Пока просто едем, — отозвался Карри.

Они выехали на трассу. Машин почти не было, и Карри быстро набрал хорошую скорость. В ушах свистело, ветер трепал волосы, полы рубашек надувало парусом, дыхание перехватывало. Для Кристен это было непривычное чувство, но Карри всегда говорил ей: «свобода — это ветер в волосах», — и она была с ним согласна. В прошлом месяце — а кажется, в прошлой жизни, — когда они с Мирандой и Нэйт ехали на гонки, Кристен рассуждала о мостах. Чем выше мост — тем сильнее ветер треплет волосы. И в этом была свобода. А на мотоцикле свобода чувствовалась еще сильней.

Скорость все увеличивалась, ветер свистел сильнее, и мимо неслись летние поля и встречные автомобили. Горячий асфальт шелестел под колесами. Сверху палило солнце.

Когда Карри сделал первый резкий поворот, и мотоцикл лег на бок, Кристен невольно закричала. Через пять секунд мотоцикл выровнялся, и она не смогла удержаться от счастливого смеха. Это было страшно, но чертовски здорово. Через минуту Карри наклонился еще раз, теперь в другую сторону, и Кристен закричала и захохотала опять.

Город был все дальше, раскаленная трасса летела навстречу, двигатель ревел, и Кристен, поворот за поворотом, все больше смелела. В какой-то момент она расцепила пальцы и раскинула руки в стороны с громким криком, но уже через пять секунд, испугавшись сама себя, снова отчаянно вцепилась в Карри.

— Сумасшедшая! — закричал он со смехом.

Время остановилось. Кристен не понимала, сколько они уже летят вот так вот, навстречу ветру, — пятнадцать минут или два часа. Но потом на горизонте показались знакомые постройки, и она быстро пригнулась к уху Карри:

— Зачем мы сюда едем?

Карри ей не ответил, по-прежнему выжимая из своего байка всю мощь. Кристен смотрела вокруг во все глаза.

Это был гоночный трек.

Тот самый, где все началось.

Карри развернулся около хостела, где они с Кристен впервые спали, обнявшись, проехал мимо бара, где всего несколько недель назад грохотала музыка, и реками лилось пиво, и хрустело под ногами стекло, и ломались чьи-то судьбы. Сейчас здесь было тихо и безлюдно. На парковке не стояло ни одного байка. Карри направил свой мотоцикл на крутую извилистую трассу.

Кристен сразу вспомнила, как сидела вместе с Мирандой и Нэйт на трибунах, и как наблюдала за гонкой, и как ревели двигатели, и гудела толпа, и комментатор сорванным голосом считал круги. Все это было совсем недавно — но, казалось, прошла тысяча лет. И вот теперь она снова была здесь, но уже не наблюдала со стороны, а сама летела по трассе, и мотоцикл ложился в крутые виражи и расхлестывал вокруг себя снопы искр. Она обнимала за талию мужчину, которого любила. Мужчину, с которым познакомилась здесь при совершенно диких обстоятельствах. Мужчину, которого хотела забыть раз и навсегда. Но не смогла.