3-я гимназия считалась одним из лучших московских средних учебных заведений, в ней преподавали многие известные ученые, в том числе профессора Московского университета: В.О.Ключевский, Н.Е.Жуковский, Н.В.Бугаев, Ф.А.Бредихин, М.А.Мензбир, Н.А.Умов, А.П.Сабанеев и другие. Среди выпускников гимназии также немало известных имен: академик филолог Н.С.Тихонравов, бактериолог Г.Н.Габричевский, врач В.Д.Шервинский, археограф академик В.Н.Щепкин.

В этой гимназии учились также два крупных поэта Серебряного века Виктор Гофман и В.Ф.Ходасевич. Начало их творческой деятельности связано непосредственно с гимназией.

"В ту пору, - рассказывает Ходасевич о начале 1900-х годов, - я писал стихи "для себя" и показывал их лишь ближайшим приятелям - товарищам по гимназии: Александру Брюсову (брату Валерия) и Виктору Гофману, на которого, впрочем, я смотрел снизу вверх, он был одним классом старше меня, он уже напечатал несколько стихотворений". О поэзии Ходасевич и Гофман говорили на переменах и после уроков, идя по улице домой. Эти прогулки по улицам особенно чудесны бывали весной. О них писал Виктор Гофман в одном из своих тогдашних стихотворений:

...Вдоль длинных зданий, мимо храма

Протянут мой случайный путь,

Пойти ли влево или прямо,

Или направо повернуть?..

Люблю бесцельные прогулки

С тревогой перелетных дум.

Люблю глухие переулки

И улиц неустанный шум.

Смеется солнце. Ясно. Ясно.

На камнях матовой стены

Мелькают бегло и согласно

Оттенки радостной весны.

Играют в золотистом беге

Лучи, дробимые стеной.

И лица женщин полны неги,

Рожденной светлою весной...

Ходасевич вспоминает любительские спектакли, которые ставились в гимназии и в которых они с Гофманом участвовали, вспоминает учителей: "В те дни в 3-й гимназии был целый ряд преподавателей, умевших сделать свои уроки занимательными и ценными. Таков был П.А.Виноградов, большой любитель поэзии; В.И.Шенрок, известный знаток Гоголя; М.Д.Языков, сам писавший стихи и любезно относившийся к литературным опытам гимназистов; Т.И.Ланге, человек широчайшей эрудиции, на родине у себя, в Дании, известный поэт и критик; наконец, Г.Г.Бахман, преподаватель немецкого языка, обаятельный человек, поэт, писавший стихи по-немецки".

О Бахмане с теплотой вспоминал и Гофман. "Гимназисты, - пишет он, его не боялись, он не умел справляться с учениками. Откуда-то мальчишки всегда узнавали, что Егор Егорович пишет стихи, что у него есть печатный сборник, а в альманахе "Скорпиона" помещено, хотя и без подписи, его русское стихотворение. Егор Егорович, когда ему это говорят, смущается, считает нужным от всего отрекаться. Учителю писать стихи почти столь же предосудительно, как и ученику. Но в старших классах положение дела меняется, и на уроках немецкого языка начинаются горячие, увлекающие беседы о русской и всемирной литературе, беседы между учителем и несколькими придвинувшимися к кафедре учениками - под неугомонный гвалт всех задних скамеек".

Ходасевич вспоминает о том, какое потрясшее их впечатление производили стихи поэтов-символистов: "Читали украдкой и дрожали от радости. Еще бы! Весна, солнце светит, так мало лет нам обоим, - а в этих стихах целое откровение. Ведь это же бесконечно ново, прекрасно, необычайно... Какие счастливые дали открываются перед нами, какие надежды! И иногда от восторга чуть не комок подступает к горлу... И вот однажды (это было в 1902 году. В.М.) Гофман, изо всех сил стараясь скрыть сознание своего превосходства, говорит мне как будто небрежно: "Я познакомился с Брюсовым". Ах, счастливец! Когда же я буду разговаривать с Брюсовым?" (Ходасевич познакомился с Брюсовым два года спустя - в 1904-м.)

Гофман имел полное право возгордиться. В.Я.Брюсов, много лет спустя, писал о своей первой встрече с Гофманом: "Стихи юноши-поэта меня поразили. В них было много юношеского, незрелого; были явные недостатки техники, в темах было какое-то легкомыслие и поверхностность (да и как ждать "глубины" от "философа в осьмнадцать лет"); но было в этих стихах одно преимущество, которое искупало все: они пели - была в них прирожденная певучесть, не приобретаемая никакой техникой, особый "дар неба", достающийся в удел лишь немногим, истинным поэтам. Стихи Гофмана доказывали неопровержимо, что он поэт..."

Стихи Виктора Гофмана тогда же вошли в репертуар декламаторов и читались чуть ли не на каждом профессиональном или любительском литературном вечере или утреннике, на гимназических и молодежных вечеринках и вообще в любом кружке, где сходилось несколько любителей поэзии.

Наибольшим успехом пользовалось одно из самых "певучих" стихотворений Виктора Гофмана "У меня для тебя". Кстати сказать, оно написано в 1902 году и наверняка не раз звучало в стенах гимназии.

Стихи Виктора Гофмана ни разу не переиздавались после революции и практически незнакомы современному читателю, поэтому позволю себе процитировать стихотворение, "сводившее с ума" москвичей - любителей поэзии первых лет XX века. Тогда стихи читались нараспев, почти пелись, и при таком исполнении полнее проявлялась их "певучесть".

У меня для тебя

У меня для тебя столько ласковых слов

и созвучий,

Их один только я для тебя мог придумать,

любя.

Их певучей волной, то нежданно-крутой,

то ползучей,

Хочешь, я заласкаю тебя?

У меня для тебя столько есть прихотливых

сравнений

Но возможно ль твою уловить, хоть

мгновенно, красу?

У меня есть причудливый мир серебристых

видений

Хочешь, к ним я тебя отнесу?

Видишь, сколько любви в этом нежном,

взволнованном взоре?

Я так долго таил, как тебя я любил и люблю.

У меня для тебя поцелуев дрожащее море,

Хочешь, в нем я тебя утоплю?

Вскоре после революции гимназия была закрыта. К началу двадцатых годов все окружающие здания заняла ВЧК. В 1928 году здание гимназии было снесено, хотя Музейный отдел Наркомпроса категорически возражал против его сноса. На его территории и был выстроен комплекс зданий НКВД - Дворец спортивного общества "Динамо".