— Здесь совсем другое, — подал голос Вайль. — В художественной литературе, в искусстве главное — образ, характер. За историю Орлеанской девы брались многие, сюжет у всех был един, но Вольтер, Шиллер, Шоу, Аннуйль — каждый открывал свою Жанну. В науке же открытие может быть сделано только единожды.

— Мне вспоминается печальная история Брокта, — задумчиво сказал Нолли.

— Никогда не слышал, — заявил географ.

— Ее сознательно не афишировали. Был такой чудак. Вознамерившись вернуть человечеству художественные шедевры, погребенные в лабиринте знаний, он стал публиковать их под своей фамилией. К несчастью, плагиат обнаружили.

— Уж не хотите ли высказать… — начал Джулиано.

— Нет, — жестко перебил Нолли, — я не собираюсь его оправдывать. Однако благодаря Брокту многие получили возможность познакомиться с незаслуженно забытыми произведениями. Мы с вами решаем сейчас противоположную задачу: как избавить читающую публику от макулатуры. Скажу вам честно — я за Питона. Но трагический конец Ляпидуса… Вправе ли мы доверять машине судьбы людей?

— Можно подумать, что мы не делаем этого в тысяче других случаев, начиная от каждодневной езды в транспортных средствах с автоматическим управлением, — хмыкнул Тюльпанов, быстро обретший утраченное равновесие. — С другой стороны, что изменилось бы, получи Ляпидус отрицательный отзыв о своем творении не от Питона, а от авторитетного Ученого совета? Я вам больше скажу, Питон — благодетель, он оказывает неоценимую услугу не только обществу, но и тем авторам, чьи рукописи бракуются. Одни усвоят из этого урока необходимость более строго относиться к своей работе, не соваться в печать, если не можешь сказать ничего нового. Другие и вовсе сообразят, что взялись не за свое дело, и постараются найти для себя более подходящее занятие.

— Во всем этом есть резон, — согласился Легран. — Послушайте, друзья, а почему бы нам не пойти по самому простому пути?

— Понизить порог проходимости! — подхватил Тюльпанов. — А заодно утихомирить обиженных, разрешив им печатать свои опусы за собственный счет тиражом, скажем, до 500 экземпляров.

— У них и так есть это право. Нет, — покачал головой Нолли, — уступками и компромиссами здесь не отделаешься. Скажите, Платон Николаевич, Максим Максимович, не могли бы мы поговорить с самим Питоном? Вдруг у него есть своя точка зрения?

— Разумеется, — с готовностью откликнулся Тюльпанов. — Вы еще не знаете, какую мудрую электронную голову сотворил наш Вайль.

— Советоваться с машиной… — усомнился было Джулиано, но все встали уже с мест, и ему не осталось ничего иного, как присоединиться к коллегам.

Колоссальный электронный комплекс, получивший кличку Питон, целиком был упрятан под землю. На поверхности, в двадцатиэтажном корпусе, располагалась различная подсобная техника, в задачу которой входил контроль за нормальной работой машины, текущий ремонт, а главное — питание ее информацией (Тюльпанов именовал этот процесс «кормежкой») и получение ответов на поставленные вопросы. Все нити управления сходились в рубке — небольшой, уютно обставленной комнате, в которой не было никаких приборов; связь с механическим мозгом включалась нажатием кнопки, смонтированной на уголке стола.

— Кто начнет? — осведомился Тюльпанов, когда все расселись. — Мы с ним понимаем друг друга с полуслова.

— Позвольте все-таки нам непосредственно пообщаться с вашим детищем, — вежливо возразил Нолли.

Тюльпанов пожал плечами и дал знак, что включает связь. Он вздрогнул, услышав знакомый женский голос: «Я к вашим услугам, друзья». Тысячи раз приходилось Тюльпанову проделывать эту операцию, и каждый раз он мысленно клял Вайля, который хотел сделать ему приятное, а превратил Питона в источник, бередящий его душевную рану.

— Не знаю, как к вам обращаться? — сказал Нолли.

— Зовите Питоном, как мои постоянные партнеры, — прозвучал ответ. И географ не удержался от смеха.

— Не вижу повода для насмешек, — сухо заявила машина.

— Не обижайтесь, — поспешил успокоить ее Нолли, знавший по собственному опыту, что сложные электронные комплексы нередко отличаются норовистым характером и для успешного контакта с ними важно найти правильный тон. — У нас к вам несколько вопросов.

Питон промолчал.

— Что вы понимаете под повторной информацией?

— Сведения, ранее опубликованные и зафиксированные в моей памяти.

— Рассматривается ли в таком качестве любой факт и любое утверждение?

— Безусловно.

— Скажем, кит относится к отряду млекопитающих.

— Да.

— Труд является основой жизнедеятельности общества.

— Да.

— Человек произошел от обезьяны.

— Да.

— Но последнее не считается доказанным.

— Меня это не интересует. Важно, что подобная гипотеза была однажды высказана.

— А если я напишу, что с ней не согласен?

— Это миллион раз делалось до вас.

— А если скажу, что человек произошел от козы?

— Новая информация.

— То есть как, ведь это очевидная чушь!

— Меня это не касается. Никто и никогда не утверждал ничего подобного.

Присутствующие переглянулись. Тюльпанов засопел и выключил связь.

— Вы сбиваете Питона с толку! — накинулся он на председателя комиссии. — От козы! Скажите еще, от черепахи! Какой идиот станет нести подобную галиматью.

— Успокойтесь, Платон Николаевич. Мне важно уяснить ход мыслей вашего несравненного Питона. И не мешайте, иначе я вынужден буду просить вас удалиться!

— Машина не рассчитана на дурацкие вопросы, — не сдавался Тюльпанов, но все возмущенно на него зашикали, а Вайль сделал ему знак рукой, давая понять, что накалять обстановку не следует. Толстяк нехотя подчинился.

— Посовещались? — не без ехидства спросил Питон.

— Вот именно, — засмеялся Нолли. — Надеюсь, вы не против?

— Я привык к такому обращению.

— Теперь я хотел бы узнать, по какой методике вы оцениваете степень новизны. Возьмем элементарный исторический факт. Это по вашей части, Джулиано, — обратился он к историку.

— Просто факт? — спросил тот.

— Да, констатацию события.

Секунду поразмыслив, Джулиано сказал:

— Пожалуйста, Наполеон умер 5 мая 1821 года на острове Святой Елены.

— Вы слышали, Питон?

— Разумеется. Информация повторна.

— Слушайте дальше. 5 мая 1821 года на острове Святой Елены умер Наполеон.

— То же самое. От перестановки слов смысл не меняется.

— Совершенно правильно. А теперь — весной 1821 года на одном из островов Тихого океана скончался император Франции Наполеон, ходили слухи, что его отравили англичане.

— Было.

— Позвольте, я продолжу, — сказал Джулиано, явно увлеченный этим дознанием. Нолли кивнул.

— Кончина Бонапарта на маленьком острове, затерянном в необозримом пространстве океана, не произвела сенсации. Позднее, однако, начались кривотолки. Произвольно комментируя некоторые фрагменты в мемуарах адъютанта императора маршала Коленкура, кое-кто попытался обвинить английских тюремщиков в злонамеренном убийстве узника.

— Было.

— А если я добавлю: это предположение полностью подтвердилось?

— Информация новая. Пропускается весь абзац, — объявил Питон.

— Но в действительности ничего не подтвердилось.

— Неважно. Информация новая, — упрямо повторил Питон.

— Позвольте, любезный, — заволновался Джулиано, явно забывая, что полемизирует с машиной, — а если я, прочитав выпущенную с вашего согласия книгу, напишу, что никаких доказательств убийства не существует?

— Информация повторна и будет забракована, — безапелляционным тоном известил Питон.

Джулиано развел руками. Легран хихикнул. Тюльпанов громко высморкался. Вайль совсем пригорюнился.

— Посовещайтесь, — неожиданно сказал Питон. Нолли улыбнулся и взглядом велел Тюльпанову прервать связь.

— Что вы скажете, Платон Николаевич?

— Что я скажу? Устроили бедняге настоящую экзекуцию. Ясно, что машина не способна оценивать доказательства. Допустим, на этой почве могут возникнуть кое-какие недоразумения. Издержки производства, так сказать. Можно подумать, что мы с вами безупречны, не говорим и не делаем глупостей. Смею вас заверить, что коэффициент полезного действия Питона повыше, чем у многих служителей науки.