- Стойте, погодите! - выползая из-под днища, заорал я вслед удаляющейся машине. - Остановите их, нельзя им туда без меня.

- Это почему? - брезгливо глядя на меня, сквозь грохот закрываемых ворот, насмешливо спросил он. - Что там у тебя за секрет - дверь заминирована или квартира на сигнализации?

- Ну конечно! - радостно заорал я, поражаясь уместности его подсказки. - Вы же и слова мне не дали сказать. Прежде чем бить морду, надо думать головой. Твоих козлов припутают за шесть секунд.

- Ну, за шесть-то не припутают, не надо крутить мне уши, а вот минут через пяток подъехать могут. Спасибо, что проинформировал, я с пацанами сейчас свяжусь, предупрежу, чтоб уложились в сорок секунд. А ты канай к своему дружку. Леха, проводи его.

- Погодите, право слово. - Совершенно запутавшись в собственном вранье, я не знал, что говорить дальше. - Вы это... Как вам сказать...

- Так и говори, только не жуй сопли, некогда мне, пацанов надо предупредить.

- Ну... В общем, обманул я вас...

- Так-так-так. - С тонкой полуулыбочкой, не предвещающей мне ничего хорошего, он вкрадчиво подошел сбоку. - Это нехорошо. Это очень некрасиво, обманывать дядю Женю. И в чем же ты меня обманул, козел кастрированный? Ну, говори, падаль!

- Никакой сигнализации в квартире нет, пошутил я.

- Это хорошо, а парней я все-таки предупрежу, не хотел бы я быть на твоем месте, если их захомутают. Умирать вы будете медленно и мучительно, как о великой милости мечтая о скорейшем конце.

- Нет, сейчас я говорю правду.

- Время покажет, но зачем такие шутки?

- Не хотел, чтобы вы без меня туда заходили. Всю квартиру очистите.

- Ты что же, не доверяешь нам? - с притворной обидой спросил он.

- Оставь, Старков, я прекрасно понимаю, что к чему, и ты это понимаешь, так что давай не будем делать лишних пируэтов. От них одна усталость. И тем более у нас это плохо получается, хотя я и надеялся, что обращаюсь к человеку. Послушай меня. В квартире, куда направились твои ублюдки, находится женщина. Она моя жена. Если мне выпадет козырный туз и я живым вырвусь из твоих когтей, то...

- Что "то"? - скривив сочные губы, с издевочкой спросил он.

- А то, что если я узнаю, что к ней дотрагивались хотя бы пальцем, то даже на зоне можешь заказывать по себе панихиду.

- Ой, какие мы грозные, ой, боюсь, боюсь. Не переживай, Гончаров, в живых ты не останешься, не такой расклад у нас получается. Иди простись со своим дружком. А чтобы тебя перед смертью не волновать, я тебя успокою. Мои орелики, когда идут делать дело, внимания на женщин не обращают. Так что не переживай, помрешь ты при верной жене. Андрюха, Леха, проводите товарища.

До затылка вывернув руки, подонки зашвырнули меня в глухую комнатенку и тут же с лязгом закрыли дверь.

Связанный по рукам и ногам, Макс куклой лежал на диване, своей кровью оскверняя его фешенебельную обивку. Весь его вид говорил о том, что господину Ухову давно и на всех наплевать, и, только заметив, как загорелись его глаза при моем появлении, я с удовольствием понял, что ошибся.

- Ну, что там? - кивком подзывая меня поближе, спросил он. - Видел Серегу?

- Видел, деньги он передал. Как мог, я разъяснил ему положение дел, назвал наше местопребывание и дал короткую характеристику нашим бандюгам. Удивляюсь, почему его до сих пор нет.

- Может быть, он тебя не понял?

- Исключено, информацию он подтвердил, правда, в завуалированной форме.

- Сколько после этого прошло времени?

- Более полутора часов.

- Иваныч, это очень много. Возможность его помощи нужно исключить. Скорее всего, он не приедет.

- Что ты говоришь? Ты всегда был в нем уверен.

- Иваныч, времена меняются, а вместе с ними и люди. Честь и совесть, память предков опущены в тюремную парашу. Что может быть страшнее? Когда на алтарь страны поставлены такие понятия, как бесчестность, алчность, жестокость и равнодушие, удивляться нечему. Когда горстка отъявленных мерзавцев, нагло ограбив народ, поставила свою Родину раком и в буквальном смысле имеет ее во все дыры, чего можно ждать от отдельно взятого индивидуума? Разумеется, больно осознавать, что и твой товарищ играет на другом поле и по другим правилам, но тут уж ничего не поделаешь. Наплевать и забыть. Он теперь личный телохранитель какого-то нового, скороспелого банкира.

- Да погоди ты так переживать, еще не вечер. Может, объявится. Ведь ему нужно какое-то время, чтобы все спланировать и подготовить. Мужиков собрать. Не отчаивайся, лучше скажи - за что тебя стреножили?

- Пустяки, не удержался, все хрюкало Фаре разворотил. Пидор вонючий, предложил мне у него полизать. Это мне-то предложил, прапору Афгана! Тьфу, пакость. Как вспомню, так блевать хочется. Ну да ладно. На Бога надейся, а сам не плошай. Там на письменном столе стоит пластмассовая трахомудия для ручек и карандашей. Я что думаю: если есть карандаши, то для них должна быть точилка, возможно, ножичек или даже скальпель. Ты пошукай там, Иваныч, а если ничего не найдешь, то и заточенный карандаш сгодится.

- Что ты затеял? - все уже понимая, спросил я на всякий случай.

- Неужели ты думаешь, что я позволю замочить себя просто так? Не получится, уж одного-то точно с собой прихвачу, да и тебе советую - хоть какая-то видимость оружия успокаивает нервную систему, так что вперед. "В бою не сдается наш гордый "Варяг"...", но для начала ослабь мне веревки так, чтоб я в любой момент мог их сбросить. Ну что стоишь? Или ты не согласен?

- Не говори ерунды, когда это я с тобой не был согласен, давай ручонки.

Перекрестившись, я приступил к делу, но, к сожалению, нашему коварному плану осуществиться было не суждено. Распахнувшаяся дверь поставила точку в самом его начале. Мерзкая харя Фары улыбалась ласково и многообещающе.

- Ну что, щеглы, пригрелись? Простите, что вынужден потревожить ваш покой. Выходи по одному и с вещами.

- Это еще зачем? - громко, чтобы прогнать скользкий ужас, идущий откуда-то из задницы, спросил я. - Для чего?

- Зачем, для чего. Все-то тебе надо знать, - гадко лыбился педераст. Выходи - узнаешь. Что? Очко-то не железное?

- Дурак, - попытался Макс выиграть время и заманить его вовнутрь. - Как же я выйду, если связаны ноги и руки? Ты меня сперва развяжи, а потом я выйду.

- А ты пока полежи, ничего, не к спеху. Мы сначала твоим корешком займемся. Господин Гончаров, разрешите пригласить вас на прощальное танго?

- Поцелуй меня в жопу, с педерастами не танцуем-с. Они у нас в конюшнях заместо кобыл стоят, а жеребенки, которые потом рождаются, называются жерепедами.

- Иваныч, - укоризненно вмешался Макс, - не оскорбляй благородных, гордых животных. Не заслуживают они того. Ползи отсюда, мразь.

- Да чего вы на меня орете, - меняя тактику, обиженно заговорил Фара. Мне шеф сказал пригласить, я и приглашаю, мое дело маленькое.

- Вот пусть твой шеф и приходит, а сами мы отсюда не выйдем, - ставя точку, категорично отрезал Макс.

- Хорошо, я сейчас ему передам.

Недовольно бормоча, он удалился, оставив дверь открытой. На цыпочках, по стеночке, я подошел к проему и любопытным гусаком выглянул из гаража. Господи, лучше бы я этого не делал. Меня, как паршивого котенка, чья-то костлявая рука в мгновение ока выволокла наружу, на корявый бетон бокса. Я и глазом не успел моргнуть, как в мое горло, между гортанью и сонной артерией, холодно и просто уперлось острие ножа.

- Андрюха, тащи сюда тазик, я его здесь замочу.

- Щас я, Леха, подожди, - с какой-то жутковатой ноткой, гремя посудой, нервно ответил Андрюха. - Щас я, только не мочи без меня. Я еще ни разу не видел, когда в горло. Прикольный кайф.

- Что вы там за смотрины устроили? - подходя, недовольно проворчал Старков. - Режьте по-шустрому, некогда, еще второго надо приколоть.

Схватив за волосы, они резко задрали мою голову, а под грудь подсунули большой зеленый таз с отбитой белой эмалью, чтобы не залить землю моей кровью. Теперь-то я отчетливо, до мельчайших крапинок на дне таза понимал, что сейчас умру. Нет, я знал об этом и раньше, но вообще-то смерть казалась мне дамой эфемерной, далекой и расплывчатой. Сейчас она смотрела в мои глаза. Причем смотрела равнодушно, без гнева или жалости, без сожаления или злорадства. Она просто явилась и констатировала факт своей явки.