- Иваныч, это все вчерашний день.

- То есть ты хочешь сказать, что отныне работники органов могут по совместительству, в свободное от работы время подрабатывать наперстками? Мило.

- Да нет, я совсем не то хотел сказать. Это дело разбиралось в управлении, приезжали из области, ну и "катал" этих из органов катанули.

- Да ты что? Неужели милиция хотя бы внешне решила почистить перышки?

- Не знаю, мне думается, больше для отвода глаз, а что тебя так заинтересовало это обстоятельство? Или намерен проситься назад?

- Тьфу на тебя. На ночь-то глядя такие страсти говоришь. Нет, Макс, тут вопрос совсем иной. Дело в том, что в субботу ко мне приходила жена этого корреспондента и, плача в мою тощую грудь, сообщила, что ее благоверный с прошлой пятницы не ночевал дома. Попросту говоря, исчез мужик, и все тут. Сегодня я был на его работе и уточнил, что пропал он не один, а со своей телочкой и новенькой "девяткой". Вот я и подумал, а не следует ли причину его исчезновения искать в его публикациях? Начал шурудить газетенку и натолкнулся на этот пирожок. Прямо тебе скажу, он мне по вкусу не пришелся. Гнильцой отдает.

- Так давай завтра же и пощупаем этих "катал". Как я понял, работают они у ЦУМа. Проблем нет, возьмем без пыли и шума, только что мы им предъявим?

- В том-то и дело, предъявить им нечего.

- И я о том же. Никаких доказательств у нас нет, кроме кулака и дубинки. Но в конце концов, для начала сойдут и они. Попробуем. Ты подходи к ним часам к десяти, только без машины, понаблюдай, а я подъеду через час, может быть, придумаем что-то посущественней. Завтра я постараюсь узнать, кто их теперь пасет, возможно, что те же менты, уволенные по собственному желанию области.

В десять утра с заранее выбранной позиции я уже наблюдал за удивительным зрелищем - спектаклем для дураков. Можно только диву даваться, глядя, как неглупые, разумные люди, влекомые азартом наживы и руководимые шайкой второсортных мошенников, в одночасье превращаются в бесконтрольных идиотов.

Жуликов было шестеро. Сам "катала", его помощник, подсадная утка в образе благообразного, бедно одетого старичка и три человека охраны. Они стояли поодаль, ревностно оберегая четкую работу и покой главных действующих лиц. И еще в их обязанности вменялось выколачивание денег у буйно строптивых проигравшихся граждан.

Начинался новый круг. В толпе любопытных смиренный старичок нерешительно мялся возле доски с пластмассовыми колпачками.

- Даже не знаю, пареньки, боязно что-то.

- А чего тебе, дед, бояться, - подыгрывал ему главный "катала". - Ты что, целка, что ли? Ставь смелее, один раз живем.

- И то верно говоришь, паренек, а только ежели проиграю, так меня бабка со свету сживет, пенсия-то когда еще...

- А ты выигрывай, она и довольна будет. Купишь ей туалетной воды, подзадоривала публику рыжая сволочь. - Давай, дедуля, не задаром же рейхстаг брали.

- Это уж точно. Эх, была не была, давай на полтинничек.

Сказано - сделано. Уже через несколько секунд счастливый дед стал обладателем полтинничка и под восхищенные возгласы толпы утроил ставку и опять выиграл.

- Ну ты, дед, и даешь, эдак ты нас разденешь, - заплакало на публику рыжее мурло. - Иди, дед, к своей бабке, везенье у тебя сегодня, а нам такие не нужны. Дай другим поиграть, а то дорвался до бесплатного.

- Это почему так? - возмутился старый сучонок. - Не имеете права, я хочу еще попробовать. Какое вам дело, что мне везет, не всегда же.

- Пусть играет дед, игра есть игра, - зашумела возмущенная толпа, и рыжий неохотно согласился.

Под восторженные вопли болельщиков дед поднял ставку до двух тысяч и, выиграв, счастливо побежал к своей бабке. За ним строго наблюдали трое дозорных. Не дай бог кто-то надумает старичка ограбить.

А на его место уже рвалась баба в мехах и ротонде, видимо, из торгового сословия. От возбуждения и возможности скорой поживы багровые булки ее щек тряслись и подпрыгивали.

- Я, я буду играть, пустите меня.

- Прошу вас, госпожа. - Широким жестом рыжий освободил для нее сценическое пространство. - На сколько пойдем?

- На пятьсот.

Не желая мелочиться, дама сразу пошла вверх и выиграла. А дальше остатки ее мозгов совсем перестали ей служить. С двух тысяч она начала проигрывать и от этого все больше и больше сатанеть. Проиграв восемь тысяч, она завыла и кинулась бить рыжему морду, но такой вариант, очевидно, был предусмотрен, потому что двое стражников, стоящих наготове, тут же ее оттащили и не очень-то тактичными пинками погнали от места действа, освобождая его для других.

Вторая женщина была одета гораздо скромнее и, судя по разговору, должна бы держаться благоразумнее. Но куда там. Несмотря на ее явные финансовые трудности, она не успокоилась, пока рыжий не отнял у нее восемьсот рублей. Как я понял, это был весь ее капитал. Плохо разбирая дорогу, она, рыдая, побрела прочь.

Зеленый "уазик" без опознавательных знаков появился неизвестно откуда. Выскочивший из него Ухов схватил плачущую женщину под локоть и поволок на место ристалища, расталкивая толпу своим мощным корпусом и матом. Кажется, и мне нужно продвигаться вперед.

- Это он, да? Это он? - бешено вращая глазами, орал Макс. - Да говорите же мне, это он?

- Да, - чуть слышно ответила женщина.

- В чем дело, парень? - по-блатному отквасив губу, лениво спросил рыжий. - Чё ты дергаешься, ты чё, устал спокойно спать?

- Прыгай в машину, козел, пока я тебя туда не зашвырнул.

- Борзой, да? Да ты знаешь, как мы с такими...

Больше ничего он сказать не сумел, потому что бесславно, головой вперед влетел в любезно открытую мною машину. Преграждая ему путь к бегству, я сел следом. Братва и подельники рыжего негодяя благоразумно решили смыться. Запихав на переднее сиденье плачущую бабу, Макс с места рванул в карьер.

- Крутой, я посмотрю, ты мент. Сегодня вечером будешь передо мной извиняться, - снисходительно, через губу пообещал рыжий.

- Константин Иваныч, успокой клиента, или до леса я его не довезу. Пришибу прямо в городе, до того мне не нравится цвет его волос и лица.

- Понял, пацан, слушай, что дядя говорит, - шепотом посоветовал я. - Он у нас строгий мужчина, не любит, когда его не слушаются. Сразу стрелять начинает. Его так у нас и прозвали: Мики - длинный ствол.

- Эй, куда вы меня везете? - забеспокоился "катала". - Милиция в другой стороне.

- А нам в милицию и не надо, - успокоил его Макс. - У нас теперь другой маршрут.

- Это какой еще другой маршрут? - немного встревожился парень.

- Скоро узнаешь, - замогильно ответил Макс. - Вот сейчас высадим тобою обжуленную женщину, и ты все узнаешь. Куда вам, гражданка?

- Я не жульничал, у нас все по правилам, - залепетал "катала". Скажите, женщина, я ведь играл по-честному? Ну скажите же им, пожалуйста.

- Я не знаю, - растерянно ответила объегоренная, - просто у меня не осталось ни одной копейки, а жить еще больше месяца. Дура я старая, у меня же на руках десятилетний сын и муж-инвалид, совсем с ума сошла, в такую историю ввязалась.

- Нужно было думать, - назидательно высказался игрок и, апеллируя к нам, добавил: - Вот видите, все было по-честному, и женщина это подтверждает.

- Заткнись, мерзавец, - ласково посоветовал ему Макс. - Отдай ей все ее деньги.

- А ты кто такой, чтобы распоряжаться? - от жадности взъерепенился мошенник.

- Иваныч, проведи с ним надлежащую беседу, только побыстрее, он начинает меня утомлять, и в моей крови с каждой минутой повышается адреналин.

- С удовольствием! - с готовностью ответил я, тихонько дергая жулика за ухо.

Никогда бы не подумал, что он окажется таким голосистым. Он заорал так, словно я по меньшей мере вынимаю у него ребро. А пока он громогласно изливал свои страдания, я вежливо почистил его карманы и протянул деньги непутевой хозяйке.

Смеющаяся и счастливая, она вскоре покинула машину и, уже стоя на тротуаре, продолжала нас благодарить.