Анжеле тогда казалось, что так будет всю жизнь, что по-другому просто не бывает...

Ее разбудили голоса с улицы:

- Эй, Муно! Цуцу! Идемте гулять.

Муно вскочил, протер глаза и, покачиваясь, пошел к выходу, сонно бормоча:

- Цуцу! За мной! Ско... - но вдруг осекся и смущенно обернулся к девочке: - Совсем забыл, Цуцу. Не сердись. Хочешь пойти с нами гулять?

- Хочу, - улыбнулась Анжела. - Конечно, хочу.

И, взявшись за руки, они вышли из жилища.

- Куда пойдем? - весело спросила Лула. - К Горячему озеру?

- Нет-нет, куда-нибудь в другое место, - поспешно сказал Тути.

- Сегодня пусть решает Цуцу. - Лула хотела было погладить Анжелу по волосам, но, спохватившись, отдернула руку. - Цуцу, куда бы ты хотела пойти?

- К скалам, - не задумываясь, ответила девочка.

Переглянувшись, юные париане согласились.

Сначала они шли по гладко вытоптанным улицам Городища. Справа и слева возвышались сводчатые жилища париан с овальными отверстиями для входа. Вокруг каждого жилища и прямо посреди улиц в беспорядке росли большелистые, прямоствольные деревья с крупными ярко-оранжевыми плодами. Их никто не сажал, и они росли, где хотели...

Улица кончилась, незаметно перейдя в дорожку с разбегающимися в разные стороны тропинками. Самая узкая и неприметная вела к подножию Каменной стены, отрезавшей страну париан от остального мира.

Бархатно-зеленые луга, деревья с пышными круглыми кронами, все, что составляло сказочную природу париан, кончалось перед этой стеной. На скалах почти не было растительности. Лишь кое-где, уцепившись за случайные выступы, лепились причудливо изогнутые розовые мунго, будто путники, дерзнувшие нарушить величественный покой каменной громады, да так и окаменевшие на полпути.

- Почему ты решила прийти сюда? - спросила Лула Анжелу.

- Мне хотелось увидеть их вблизи. Когда дядюшка Гундо переносил меня через Стену, я была без сознания и ничего не помню.

- Что же мы будем делать дальше? - спросил Муно. - Как тут играть?

Париане испытывали безотчетный страх перед грозной Стеной и не любили приближаться к ней.

- Я знаю! - выкрикнул беззаботный Тути. - Мы устроим соревнования: кто выше взберется по Стене.

- Верно, Тути! - обрадовалась Анжела и первая побежала к скалам.

Она карабкалась по выступам с таким ожесточением и упорством, будто задалась целью во что бы то ни стало преодолеть злосчастную преграду.

- Ты сорвешься, Цуцу! - послышался голос позади.

Это был Муно. Анжела знала, что он ленивый и неповоротливый, к тому же не любит опасностей. Но Муно полз по острым скалам, преодолевая страх, потому что страх за Цуцу был сильнее.

- Вернись, Цуцу, прошу тебя.

Его жалобный голос подействовал на Анжелу. Она остановилась, уцепившись за кривой ствол мунго, нависший над нею. Взглянула наверх. Стена, казалось, уходила в самое небо, растворялась в нем. Нет, никогда ей не преодолеть этих скал!

- Хорошо, Муно, вернемся, - грустно вздохнула Анжела.

На крохотном выступе у подножия уродливого мунго они присели передохнуть, посмотрели вниз: только Тути, пыхтя и отдуваясь, еще карабкался вверх. Остальные, не выдержав, вернулись. Они отдыхали, растянувшись на зеленой лужайке.

- Вы победили! - крикнула снизу Лула. - Спускайтесь!

...После дневной еды Муно снова предложил Анжеле погулять. В это время они обычно не гуляли, а отправлялись на площадь, но Муно объяснил, что смотрилищ больше не будет. Вид у него был озабоченный.

Они выбрали тропинку, ведущую к Горячему озеру. Парий, отражаясь от поверхности озера, слепил глаза.

- Искупаемся? - предложил Муно.

- Искупаемся.

- А разве ты не боишься водяного чудовища?

- Боюсь. Но мы ведь не станем уплывать далеко от берега?

Муно помнил, что девочка не любит с разбегу врываться в озеро, и вместе с ней осторожно вошел в воду. Хоть чудовища не было видно и купались они у самого берега, Муно, как верный телохранитель, не отплывал от Анжелы. Только у него не получалось быть в воде таким же медлительным, как она, поэтому он носился вокруг стремительными кругами.

Они растянулись на берегу, греясь под лучами Пария. Взгляд Анжелы скользил по поверхности озера далеко-далеко, к самому горизонту.

- Смотри! - сказал Муно.

Девочка обернулась и увидела длиннохвостое существо на коротких пятипалых ножках, лениво передвигавшееся вдоль кромки воды.

- Это лимпи, я знаю, - сказала Анжела.

Муно брезгливо поддел его хвостом и перевернул на спину. Живот у лимпи оказался светлый, почти белый. Он беспомощно замолотил в воздухе ножками, но сам перевернуться не мог.

- Зачем ты так! - упрекнула Муно девочка и помогла лимпи встать на ноги. Он, будто в знак благодарности, высунул длинный зеленоватый язычок и с прежней медлительностью поплелся дальше.

- И как вам удается так быстро плавать? - задумчиво глядя вслед парианской "черепахе", спросила Анжела.

- Как? И сам не знаю... Покажи-ка свою руку.

Анжела оперлась ладонью на траву и растопырила пальцы. Рядом с ее тонкой, изящной ручкой Муно шлепнул свою огромную лапу и тоже растопырил пальцы.

- Видишь, - сказал он, - у меня есть перепонки, а у тебя нет. Когда ты подгребаешь под себя, вода проходит между пальцами. А мои перепонки ее не пропускают, толчок получается очень сильным.

- Верно. И как я раньше не сообразила. А хвост у тебя вместо руля, да?

- Что такое "руля"? - не понял Муно. Не зная, как объяснить, Анжела только улыбнулась.

Некоторое время они лежали молча, потом Муно, усевшись на хвост, спросил:

- А как тебя называли твои папа и мама?

- Анжела.

- Ан-же-ла... Красиво. А мы тебе дали такую глупую кличку "Цуцу". Ты, наверное, ненавидишь ее.

- Я привыкла, - уклончиво ответила девочка.

- Правда? И не обидишься, если я буду продолжать звать тебя Цуцу? Я тоже привык. - Он положил свою длинную шею на колени Анжеле.

- Не обижусь, - улыбнулась она и почесала ему за ухом.

- Скажи, твоя... Земля не такая, как Парианус?

- Нет. Совсем не такая.

- Расскажи! - попросил Муно, возбужденно шлепнув себя по животу.

- Рассказать очень трудно.

- Как бы мне хотелось посмотреть!

- Ах! - воскликнула девочка. - Если бы я могла вернуться домой, я взяла бы тебя с собой, и ты сам бы все увидел.

- Правда, Цуцу? Ты взяла бы меня с собой?

- Конечно. Я жила в твоем жилище, а ты пожил бы в моем.

- Но... - Муно отвесил нижнюю губу. - Тридцать лет ты не имела сиденья и лежанки. Я не могу себе этого простить.

- Пустяки! - заверила его Анжела. - Ведь ваша почва одинаково мягкая и на лежанке, и на полу. И потом, это по-вашему тридцать лет, а по-нашему всего три года.

- Значит, ты не сердишься?

- Нисколечко.

- Скажи еще раз, что ты возьмешь меня с собой, если...

- Ты хотел сказать: если я вернусь на Землю? Я не верю в это, Муно. Девочка тяжело вздохнула, и по ее щеке, блеснув под Парнем, скатилась крупная слеза.

Муно стало обидно, что она плачет, что ей так хочется покинуть его жилище и париан. Но он понял, что она тоскует по родному дому, и постарался скрыть свою обиду.

- А язык, на котором ты говорила, очень трудный? - спросил он, чтобы отвлечь ее.

- Нет, не очень, - всхлипнула Анжела.

- Я мог бы научиться?

Она медленно произносила слова, объясняя смысл каждого, а Муно старательно выговаривал их и пытался запомнить. У него оказалась превосходная память.

- Получается! Ты молодец, Муно. Мы будем тренироваться каждый день. Хочешь?

Она представила себе несбыточную сцену: ее находят отец с матерью. А она, после объятий, слез и поцелуев, знакомит их с Муно, и тот с самым невинным видом вдруг произносит:

"Здравствуйте, люди Земли! Мы рады приветствовать вас на Парианусе".

- Муно! Цуцу! Куда вы запропастились?! - еще издали завидев их, закричал Тути. - Я повсюду ищу вас! - Он приближался большими прыжками, отталкиваясь хвостом, совсем как кенгуру из школьного зоопарка. - Цуцу ждут на площади. Скорее.