– Ты должен набраться терпения. Или я единственный вижу тут больше дюжины ковбойских задниц и городского шерифа? По мне так он совсем не похож на тупую деревенщину, – ответил Джейк, вновь поднимая бинокль.

– Да пошло она все на хрен! Как только увидим ее одну и поймем, что у нас есть шанс, хватаем и валим к черту отсюда. И с меня уже достаточно этих полей и проклятой деревенской одежды, которая просто ставит крест на моем стиле. Как только они носят эти долбанные термостойкие накидки?

Джейк рассмеялся.

– Тебя это достало, потому что твой нос привык к загрязненному воздуху мегаполиса, а не к чистому деревенскому. Хотя для твоего здоровья было бы полезней, живи ты тут.

– С постоянным запахом коровьего дерьма? Я, мать твою, так не думаю.

– Эти мужики постоянно вьются вокруг нее. Нам стоит подождать ночи, когда рабочие свалят в бараки, или подловить девчонку во время ее рабочего дня в ресторане.

– Забрать ее в ресторане довольно рискованно, разве что войти через задний вход, начать пальбу, схватить ее и валить на всех порах из города. В городе всего три представителя закона. Мы могли бы сначала порезать шины на их машинах.

– Это чертовски тупая идея. В городе полно народу. Это просто какой-то долбанный Мэйберри^[4] со всем его дерьмом. Нет. Мы заберем ее отсюда.

– Я уверен, что она трахается с этими тремя мужиками, включая шерифа, я просто знаю это.

– Да это какой-то совершенно спятивший город. Мы же пару раз видели в городе женщин, гуляющих в компании более чем одного мужчина. Да тут все просто свихнулись на полигамии.

– Тут все просто свихнулись, точка. Я не позволил бы кому-то другому трахать мою жену.

– Ты настолько полон дерьма. Ты же сам предложил Маркусу и мне Анну, если мы только захотим.

– Она не моя гребанная жена. Я просто собираюсь использовать ее тело, чтобы вернуть деньги.

– Это полная хрень. Как только тебе представится шанс, ты трахнешь ее и оставишь себе. Я знаю тебя с окончания долбаной школы. А теперь, мать твою, заткнись, и используй этой чертов бинокль за двести баксов, на покупке которого настоял именно ты, и молись, чтобы сегодня была именно та самая ночь. Я хочу вернуться в Нью-Йорк.

На часах было семь вечера. Они только закончили ужинать и сидели на крыльце.

Стейси, Эрик и Бен присоединились к ним по просьбе Уайта. Солнце садилось, и темнота постепенно накрывала двор, не считая мягкого света, который лился от фонарей, стоящих на углу дома Макса и Эрика.

Стейси рассуждала про детскую, и Анна предлагала ей различные варианты цветовой гаммы и тематик для оформления комнаты. Они хихикали, явно наслаждаясь моментом, и Уайт чувствовал, как все в нем сжималось от того, что ему придется стать тем, кто скажет Анне плохие новости.

Уловив момент, когда беседа на минуту затихла, он решил заговорить. Все замолчали.

– Анна, мне сегодня позвонили на работу.

Анна перевела на него взгляд своих красивых огромных карих глаз, стоило только Уайту произнести эти слова. Он любил ее, будь оно все проклято, и необходимость произнести все до конца убивала его.

– Это был детектив из Нью-Йорка.

– Что?

Уайт наблюдал, как Анна обвела взглядом всех сидящих вокруг, и на ее лице появилось осознание того, что что-то происходило. Она сцепила руки на коленях и с трудом сглотнула.

– Это о твоем отце.

Анна сидела на одном месте, не шелохнувшись, пока Уайт пересказывал все, что поведал ему детектив. Только ее глаза распахнулись еще шире, когда он упомянул, что ее подозревали в убийстве, но Уайт быстро объяснил, что донес до полиции Нью-Йорка истинное положение вещей. Когда он закончил свой рассказ, Анна все еще не проявляла ни единой эмоции или реакции на его слова.

Стейси погладила ее руки, и Анна вздрогнула от этого прикосновения.

– Анна, милая, поговори с нами, – попросила Стейси, но Анна не ответила.

– Детка? – произнес Чарли, и лишь тогда Анна посмотрела на каждого из них.

– Если вы простите, то мне необходимо пару минут побыть в одиночестве, – сказала она, вставая.

– Я пойду с тобой, – сказал Бен, поднимаясь со стула.

Анна подняла руку, останавливая его.

– Нет. Мне просто нужна пара минут... пожалуйста? – затем она вышла на крыльцо и пересекла двор, скрывшись в ночи.

Звук хлопающей двери эхом раздавался в тишине окружавшей их ночи.

– Твою мать! Не думаю, что ей следует быть одной, – озабоченно сказал Чарли, поднявшись, и начал ходить из стороны в сторону.

– Ей просто нужна пара минут, Чарли. Это можно понять, – ответил Уайт.

– Она не выказала никакой настоящей реакции. Я не имею ни малейшего представления о том, что Анна на самом деле думала, она выглядела такой оцепеневшей, – добавил Бен.

– Думаю, она просто потеряна. Она только смирилась с мыслью, что отец никогда не любил ее. Она провела годы, заботясь о нем, обеспечивая их семью. А теперь он убит, и Анна не может понять, должна ли она испытывать радость или горе, – произнесла Стейси, поднимаясь.

В комнате воцарилось молчание.

– Давайте дадим ей немного времени, а затем пойдем за Анной, – предложила Стейси, и мужчины согласились с ней.

Анна успела отойди довольно далеко от дома, прежде чем осознала это. Река, возле которой она рассказала Стейси свою историю, стала значить для Анны что-то особенное. Лунный свет попадал на реку, бликами играя на ровной водяной глади.

Анна обхватила себя руками, ожидая, когда же начнет плакать, но слез не было.

Она не могла выдавить из себя и слезинки по человеку, который разбил ее сердце, почти разрушив способность Анны доверять кому-либо, даже если он стоил доверия. Хэнк Паркер был обыкновенным старым сукиным сыном. Нечестный, подлый, готовый всегда обидеть, и ему было безразлично жива она или мертва, пока Анна приносила деньги в дом. Он избавился от нее при первой подвернувшейся возможности.

Хотя, какая-то небольшая часть ее чувствовала себя опустошенной. Возможно, из-за того, что Хэнк оставался ее последним живым родственником. Эта мысль, наконец, заставила слезы набежать на ее глаза.

Но затем Анна подумала о Стейси и мужчинах, оставшихся в доме. Если бы не их дружба, то Анна никогда бы не оказалась здесь и не встретила Уайта, Чарли и Бена.

Улыбка появилась на ее губах, когда она вытерла слезы и глубоко вздохнула.

Через мгновение что-то насторожило Анну, она была готова поклясться, что ощутила запах мужского средства после бриться.

Еще раз быстро втянув носом воздух, Анна почувствовала, как что-то в ее груди сжалось. Это был тот же одеколон, что и у мужчин в Нью-Йорке. Она оглянулась, но вокруг не раздавалось ни звука, и запах, казалось, исчез.

Пару секунд до Анны доносились лишь ее собственное сердцебиение и шум природы вокруг, когда она все же расслабилась. Это всего лишь игры ее воображения. Ее отец умер, и предыдущую жизнь в Нью-Йорке можно было считать официально законченной.

У нее все будет в порядке. У нее были друзья, новая работа, крыша над головой и она была влюблена. Это чувство завладело ей в ту же минуте, как она позволила себе узнать каждого из братьев Кантрелл получше. Она поняла это и приняла, как и то, что ее мужчины были ковбоями. Они были великолепными, сексуальными и надежными. Требовательными во всем, особенно в спальне.

– Анна!

Услышала она голос Стейси вдалеке. Глубоко вздохнув, чтобы ответить, Анна повернулась, когда огромная твердая ладонь накрыла ее рот, в то время как чья-то вторая рука обвилась вокруг ее талии.

В тоже мгновение Анна поняла, что это не был кто-то из ее мужчин.