Гдов перевел дух, а Хабаров вновь попытался сострить:

- "Кето и Котэ" - это не про тебя фильм?

Гдов всего лишь поморщился, но и этого было достаточно для продолжения беседы.

- Кеты - это древний народ на севере К-ского края, на известной тебе сибирской реке Е., исконный народ, до сих пор говорящий на палеоазиатском языке. Их было до переписи 1022 человека, а теперь благодаря мне будет 1024, потому что своего сына я тоже записал кетом. С его, разумеется, согласия, потому что мальчику тоже захотелось национально самоидентифицироваться, несмотря на прогресс, компьютеризацию пространства и то, что он в отличие от нас с тобой свободно говорит на трех языках - русском, английском, французском, а теперь взялся и за кетский.

- Так ты значит кет! Ой, не могу! - хохотал Хабаров.

- Да, я - кет, одновременно я - русский, одновременно я - гражданин мира.

- А кто ж тогда я? - чуть не плакал Хабаров.

Гдов хотел было напомнить ему, что каждый должен решить этот вопрос самостоятельно, что именно в этом заключается главная функция Души перед Господом или гражданина перед государством, но стало уже поздно.

Ибо у него в кармане вдруг запел свою арию Герцога из оперы "Риголетто" мобильный телефон "Эриксон", а у Хабарова его старенький "Филипс" исполнил лишь забытую советскую мелодию "Подмосковные вечера". Друзья схватились за трубки.

- Ты что же, сволочь, нас не встречаешь у метро, как договаривались? Мы сколько должны ждать? Ты где, гриппозная вошь, кретин, гадина, свинья с выпученными, как оловянные плошки, глазами? - услышал Гдов и лишь пробормотал в ответ, как Константин Симонов: - Жди меня...

А Хабарову среди всего прочего сказали знакомое:

- Даже и не мечтай, что тебе, негодяй, опять удастся загнать меня в мышеловку...

Как громом пораженные подняли они свои измученные глаза.

И увидели, что в хорошо освещенном проеме улицы, ведущей к ДК, колеблются в неверном свете городских фонарей две до боли знакомые и родные персоны женского пола. Пожилые, но все еще красивые дамы шли, обнявшись и раскачиваясь, как матросы, после долгих месяцев изнурительного плавания вокруг света наконец-то ступившие на твердую туземную землю.

- Быстро, - сказал Гдов.

- Быстро, - как заклинание повторил Хабаров. - Бармен! - крикнул он.

Но бармен при первых же звуках мобильников куда-то мгновенно исчез.

Хабаров швырнул на стойку крупную купюру в 500 рублей, хотя выпили они максимум рублей на 200. Схватив пальто в охапку, они бросились на улицу, чуть было не сбив с ног черного человека, который в этот раз не нес очередной бумажный мешок с надписью "MATERIA", а делал какие-то непонятные знаки непонятным людям, скрытым за тонированными стеклами черного богатого джипа, подкатившего чуть ли не к самому подъезду.

- Бармен где? - спросил его Хабаров.

Черный человек невидяще глянул на него и отвернулся.

- Передашь ему, что за все заплачено, - сказал Хабаров, нелепо размахивая букетом белых хризантем.

- Пьяные, как собаки. И твоя, и моя. Здесь скандал не разводи, нам же хуже будет, - предупредил Гдов.

Усталые, но довольные дамы танцевали под электрическими часами, показывавшими 20-05. Они обе были чудо как хороши и желанны, обмениваясь своими пьяными поцелуями. Новая изящная шляпка на голове m-me Gdoff сбилась набок, обнажив ее все еще прелестные белокурые локоны и очаровательное ушко, нервная m-me Chabaroff в своем приталенном кашемировом пальто чуть-чуть поникла в руках подруги, но все равно была похожа на дорогую и редкую озерную орхидею, сорванную рукой хищного браконьера для незаконной продажи на бывшем колхозном рынке.

- Мало того, что опоздали на час, так еще и нажрались, твари! Я вот щас как врежу ей этими хризантемами прямо по харе, - распалился Хабаров.

- Тише ты! Быстро хватаем левака и едем ко мне, - командовал Гдов.

И они рванулись навстречу любимым мудрым женщинам. Сзади их сопровождал нарастающий гул начавшегося антракта, впереди ждала счастливая неопределенность.

1-15 ноября 2002