- Мальчишка! - сказал Юю.

- Я бы предположил, - сказал Орло, - покуда я точно не определил связующее поле, что его переместило в одно или второе из двух мест, задающихся автоматически. Наиболее вероятным из них является старая рабочая комната Хигенрота в университетском доме, где он в то время жил.

- А какое второе?

- Полагаю, в то время старина... - Орло приостановился, недовольный собой; это прозвучало, как неоправдано фамильярное упоминание о пожилом гении, бывшем его отцом; тем не менее, он после паузы продолжил ...Хигенрот все еще забавлялся идеей сделать это самому. Потому у него было подключение к одному из Убежищ в Холмах, и были кое-какие идеи превращения Холмов в истинно бунтарскую оппозицию правительству. - Он оборвал себя. Это второе место, где мог завершить свое перемещение охранник с винтовкой.

- Какой у тебя план?

- В данный момент, - сказал Орло, - я бы предпочел выяснить, как здесь продвинулись дела, пока меня не было. А потом я обрисую мой план всей группе. Хорошо?

- На все сто, - сказал Юю. - Чем меньше придется повторять, тем лучше. Но то второе дело остается между нами, правильно?

- Правильно, - сказал Орло. - До дальнейших указаний.

После этого он прошел в комнату и вежливо поприветствовал остальных сейчас их там было одиннадцать.

Йоделл сказал:

- В твоей спальне группа женщин. И еще кое-какие люди в коридорах, им указаны места, где они могут спать на полу.

Орло с улыбкой кивнул.

- Когда я шел сюда, мне показалось, что тут весьма людно. Вновь прибывшие, полагаю?

- Мы сочли так, - сказал Йоделл, - что всем людям, имеющим какой-то доступ к Лильгину, следует объяснить, что происходит, и дать шанс решить, где они хотят находиться. До сих пор все они приходили сюда. И, разумеется, как мы предложили им, каждый мужчина привел жену или подружку. Мы все ждем четырехчасовых откровений, обещанных Лильгиным, когда он начал писать те смертные приговоры.

- Мне кажется, - сказал Орло, - что мне следовало бы быть там, занимаясь спасательной работой. Но первым делом я бы хотел рассказать вам, как, по моему мнению, все это должно получиться.

Похоже было, что они не ухватились за это объяснение.

- Но послушай, - возразил Мегара, - этот человек убил миллиард людей. Ты это не признаешь?

- Вероятно, это недооценка, - спокойно сказал Орло.

- Тогда как ты можешь убедительно оправдать оставление его у власти?

- С начала истории, - сказал Орло, - мир, похоже, управлялся всего лишь примерно пятью процентами из всех своих мужчин. К этой группе могли бы присоединиться дополнительные пятнадцать процентов, но они не совсем в состоянии сделать это. Из оставшихся восьмидесяти прцентов семь или восемь являются сексуальными отклонениями; а оставшиеся чуть больше семидесяти процентов составляют ту огромную массу тяжело работающих, нормальных людей, вступающих в брак, содержащих семьи и не разводящихся без веских причин. Эти семдесят процентов, как оказалось, по существу, приемлют видимый общественный облик правительства.

- Это огромное большинство, - продолжал он, - видит повсюду вокруг проделанную Лильгиным хорошую работу. В конце концов, мы должны признать, что инженерный подход к человеческой натуре, рассматриваемой с полнейшей объективностью селекционера скота, поддерживает в действии фабрики и автобусы, самолеты и ракеты, и обеспечивает изобилие пищи. Население планеты стабилизировалось на уровне чуть меньше трех миллиардов. Люди всю свою жизнь живут без болезней, без войн, без серьезных эмоциональных проблем.

Орло сделал паузу, пожав плечами.

- Полагаю, что суммировал хорошие стороны Лильгина. Я веду речь к тому, что мы с вами являемся частью той же группы из пяти процентов, что и Лильгин. На его месте, имей вы его власть и его инженерные мозги, вы делали бы то же самое, или нечто подобное, в зависимости от того, что является вашим идеалом. Чего ради менять одного на другого, если оба одного типа? Вот мои аргументы.

Он взглянул на Мегара.

- Сэр, раз уж ты предлагаешь себя в качестве жизнеспособной замены, то что ты на это скажешь?

На младенческом лице было выражение нерешительности. Потом он сказал:

- Когда человек по собственной воле совершает столько преступлений, как Лильгин, его нельзя принимать в расчет для переизбрания.

- Сейчас обсуждаем тебя. Твое поведение - если бы ты был в его положеии.

- Вы спятили... - сказал Мегара и бурно запротестовал:

- Я никогда на причинил вреда ни единой живой душе, кроме...

- Кроме?

- Кроме как по приказу.

- Видишь - ты, считающий себя нормальным человеком, наносил ущерб другим человеческим существам. И оправдываешь это тем, что следовал приказам

- У Лильгина оправданий нет. Он делал это, потому что он мерзавец.

Орло покачал головой.

- Он стал вести себя так после того, как ему, наконец, стало ясно, что он может поступать, как ему нравится, потому что его никогда не призовут к ответу и, до тех пор, пока он большую часть этого делает в тайне, это никогда не испортит его публичный образ.

Он видел, что Мегара рвется заговорить, и сделал вежливую паузу. На этот раз мужчина рубанул дальше. Он сказал:

- Сэр, ты пытаешься поощрить величайшего убийцу за всю историю. Говорю тебе, этот монстр родился с яростью и убийством в сердце. Джентльмены, я однажды это подсчитал. Лильгин посылал на смерть по 5000 человек в день каждый день в последние 190 лет.

Цифра эта оказала свое воздействие. Стоявший на ногах Орло мог видеть эффект суммы (представленной в такой манере) почти на каждом лице, на какое смотрел. Вопросов больше не было. Он проиграл свой спор.

Он поспешно сказал:

- Из этого дневного итога, сколько приказов о смерти ты лично передал непосредственным исполнителям убийств, мистер Мегара?

Вопрос вместо немедленного ответа вызвал обмен взглядами между Номером Два и Номером Три. На младенческом лице была мольба. Тяжелые челюсти были мрачно сжаты.

Наконец, последовал ответ:

- Что касается нас двоих, - сардоническим тоном произнес Йоделл. - я бы сказал, что мы передали 98 процентов.

Мегара визгливо произнес:

- Каждый из них по приказу. Ни одного по личной прихоти. Мне все это было противно. И каждый вечер, когда я сидел за тем столом, и образы лиц мертвых женщин и мертвых мужчин всплывали у меня в уме, я радовался, что Лильгин пьет. Потому что это значило, что я могу тоже напиться и вымыть это все из моей памяти еще на одну ночь.