Я завопила от радости. Не сдерживая энтузиазм, я забралась на нее, схватила древко, и метла взмыла вверх, ударяя меня о потолок с треском, который явно было слышно во всем замке. Я склонилась от боли, метла бросилась к полу и оставила меня грудой костей, синяков и слез. Не знаю, сколько прошло времени, но я взяла себя в руки, вытерла глаза и заметила, что метла пострадала меньше, чем я.

Я провела остаток ночи за знакомством с новым способом перемещения. Ключ был в том, что мне нужно было сосредоточиться на месте, куда я лечу. Конечно, я практиковалась только в комнате, так что летала на близкие расстояния: к окну, к двери, к порталу. Я научилась поворачивать. Одежда, которую забрала у слуг, пригодилась, ведь в ночной рубашке летать было холодно.

О, как я хотела взлететь в небо! Мимо звезд, луны, над спящей страной с флагами. Пока я мечтала об этом, мудрая сторона была против. Слухи о магии разнеслись по стране. Овца потерялась в горах, пастуха не видели неделями, духи оставляли сажу на полу в бальном зале. Я видела бальный зал, и следы там оставляли только мыши. Овцы пропадали в горах с незапамятных времен, и люди понимали, что на них нападали звери. За исчезновения пастухов я не отвечала.

Все были на взводе, а еще приближался бал, ощущалась угроза от Дракенсбетта, расправу обещали всем, кого подозревали в колдовстве. Лучше уж летать по комнате, как пчела, и утолять голод в кладовых, когда желудок выл невыносимо.

Бал приближался, дни становились тяжелее. Бал был назначен на зиму. Леди Беатрис преувеличивала, но она явно радовалась своим обязанностям, и если ее убьют в танце под музыку оркестра, она будет только рада.

Я была совсем не рада. Я часами была куклой для портных, которые кололи меня булавками, и София рявкала, чтобы я встала прямее, словно от этого что-то изменилось бы. Они уже не скрывали, что пару мне выберут, хочу я того или нет, моя роль была лишь в том, смогу ли я очаровать мужчину, который мне нравится. София рассказывала в подробностях, верила, что, несмотря на то, что она знала обо мне, я способна на такое. Я бы лучше вытаскивала редиску из носа, чем очаровывала мужчин, но она даже устроила мне дополнительные занятия.

Но, как говорили, умная курица может убежать от крокодила. Я была хитрой, с магией, что сильно поддерживало меня. Если нужно, я просплю бал. Я много раз слышала, как королева выражает страх из-за бала. Или я могла изобразить обжору. Если это повлияет на гостей так, как рассказывала Беатрис, то это будет просто.

Добрый лорд Фредерик, используя свою известную интуицию, словно учуял мои хитрости, потому что я поймала на себе его задумчивый взгляд, когда страдала в бальном зале с месье Гросбушем.

— Как чудесно вы танцуете вместе, — сказал лорд, решив льстить, а не говорить правду. — Если Ее высочество не против, я был бы рад потанцевать с ней.

Я моргнула, я редко так реагировала на официальные заявления. Взяв себя в руки, я согласилась, и месье Гросбуш ушел к креслу, радуясь, что поправит наряд и отдохнет от неумелой ученицы.

Я никогда не танцевала с таким партнером, так что потребовалась вся моя концентрация. Лорд Фредерик был задумчивым, он не ворчал мне на ухо все время. Это было новым, и мне даже понравилось.

— Дорогая принцесса, — начал лорд Фредерик.

Я наступила на его ногу, а потом долго извинялась.

— Не переживайте. В танце должно быть очарование, позволяющее забыть о таких пустяках.

К моему смущению, я покраснела. Я вряд ли смогла бы кого-то очаровать в танце.

Лорд Фредерик просиял.

— Приятно видеть вас ведущей себя как девушка. Вы были такой серьезной.

— Бал требует многое от нас.

— Ах, да, бал… это не самое страшное, что грядет, да?

Я кивнула, радуясь шансу высказаться.

— Но от этого зависит судьба королевства. Вы ведь знали это?

— Королева говорила… Она очень переживает…

— Именно так. Она переживает и о тебе, Бен.

Я не ожидала этого и чуть не сбила его.

— Ни капли!

— Переживает. Помните, что у нее нет опыта с детьми.

— Я не ребенок!

— Конечно… Но она, как и вы, старается изо всех сил.

Я нахмурилась. Мне не нравилась фраза, что она старается. И я не хотела думать об этом.

— Я говорю с тобой, как с равной, Бен. Народы крупнее нашего хотят захватить нас. Если мы хотим выжить, нужен альянс.

— Я не хочу замуж!

— Я бы тоже не хотел тебя заставлять. Но бал важен почти так же, как марширующая армия. Ты хотела бы показать свою силу миру?

Я кивнула. Я хотела показать силу Монтани, я была в этом патриоткой.

— Ваш отец гордился бы своим маленьким солдатом. Вы теперь солдат, надеюсь, вы это понимаете.

— Да, милорд, — прошептала я. Я преодолею бал, хоть это и ужасно, ради отца. А время покажет, что будет дальше.

Бал был кошмаром. Приготовления дошли до безумия, гости начали прибывать за день до бала, и леди Беатрис старалась, устраивая всех в комнатах, учитывая политику, огонь горел в каждой комнате, март был прохладным. Небольшой банкет устроили заранее, и меня нарядили туда. Я помнила разговор с лордом Фредериком и отказалась идти, устроив истерику, фальшивую, что перешла в настоящую, и меня оставили в покое. София была крайне недовольна.

В день бала меня готовили, как гуся на Рождество, с тем же эффектом. Меня втиснули в платье, несмотря на мои жалобы, что я не могу дышать, напудрили и забрызгали духами почти до смерти. Кожу головы чуть не оторвали, чтобы скрыть мои волосы под париком, что сделали для бала. Как бы они ни пытались, спрятать волосы под парик не получалось. Гильдеберта, кипя от негодования, взяла дело в свои руки, без предупреждения вытащила ножницы и укоротила мне волосы.

Я была в ужасе, я бы разрыдалась, если бы не ее опасный взгляд. Я перевела взгляд на зеркало, скуля, а она сделала мои волосы еще короче.

— Все дамы так делают, — объяснила она, водружая парик мне на голову. Я не видела леди Беатрис без парика, так что не знала, но слезы текли по щекам от этого кошмарного действия.

Наступили сумерки. Оркестр заиграл первую песню, ноты разносились по замку, наполняя меня ужасом. Я смотрела на свое отражение в парике, корсете, перчатках и с макияжем, ноги уже болели в туфлях, словно их зажали в тисках.

— Я выгляжу глупо, — заявила я, не требовалось волшебного зеркала, чтобы подтвердить это.

Я помню, каким людным казался бальный зал, который я до этого видела только пустым. Мужчины и женщины блестели морем шелков, камней и пудры. Ожидали, что я величественно спущусь по лестнице, это мы отрабатывали, и я посчитала победой уже то, что я не рухнула с последней ступеньки. Короли, королевы, лорды и дамы, принцы и принцессы, графы, герцоги, рыцари, маркизы и другие титулы, которые я едва знала, выстроились, чтобы их представили. Я бы не вспомнила их имена, если бы попыталась.

Но не так. Я помнила, как София представила меня барону Эдвигу из Фарины, ведь его рука была более потной, чем у месье Гросбуша. Лицо мужчины было накрашено почти как у леди Беатрис, он сжимал меня, словно я была наградой, которую он не хотел упускать.

— Барон, — сказала королева, — был в пути пять дней. Он больше всех заинтересован в ваших отношениях.

— Я слышал о вашей привлекательности, — пролепетал Эдвиг, — но вас не видели. Может, когда-то вы сравнитесь по красоте с самой королевой-регентом.

Я хмуро посмотрела на мужчину, не зная, понимает ли он, как глупо звучит.

— Я надеюсь, вам нравится в нашем замке? — выдавила я.

— Почти, Ваше высочество. Но, боюсь, мне плохо спалось. Этим утром я обнаружил причину моих синяков, — он полез в карман камзола, — обнаружив под матрасом персик, — он с печальной улыбкой показал обидчика.

Я выпалила первую пришедшую в голову мысль:

— Как вы грубы.

София схватила меня за руку.