По саду летала солома, которая до этого спокойно лежала в кучках между деревьями. Будто соломенная метель бушевала на пришкольном участке!

Пыль запорошила глаза Синицыну. Он протер их и увидел: в сплошной метели показались просветы, солома с гудением завихрялась вокруг каждого деревца, словно образовались там воздушные воронки. Все быстрее кружилась солома в таких воронках, она цеплялась за кору деревьев, наматывалась на стволы, окутывала их ровными пухлыми одеялами, и вот уже с разбойничьим посвистом замелькали обрывки веревок. Они захлестывались вокруг соломенных одеял, прижимали их к деревьям и сами же крепко связывались в узлы.

Прямо над головой Синицына одна веревка зацепилась за сучок, начала дергаться, вытягиваясь в струнку, но ничего не получалось. Макар смотрел во все глаза: что же будет дальше? Веревка вдруг изогнулась и другим концом сбросила петлю с сучка - совсем как живая змея!

Он с трудом перевел дух.

- Вот это да! Видал, Генка, что делалось?

Повернулся к Лысюре и остолбенел. От ботинок до самых подмышек Генка был аккуратно укутан соломой, перевязан лохматыми веревками так, что на спине и пятках у него торчали кокетливые девчачьи бантики.

- Генка... ты чего? - пятясь, хрипло спросил Синицын.

Лысюра отнял руки от лица, приоткрыл один глаз, потом другой. На лице его появилась широкая радостная улыбка.

- Си-и-ила! - протянул он при виде стройных рядов деревьев, аккуратно укутанных желтой соломой. - Уже готово? Не успел, понимаешь, чихнуть, а ты раз-раз! - и хоть на выставку достижений народного хозяйства. Дай пожму твою...

Он сделал движение к Синицыну, желая пожать ему руку, но сразу же покачнулся и упал носом в рыхлую землю.

- Что такое? - невнятно проворчал он и вдруг отчаянно заорал. Кто меня связал?

Макар подскочил к нему и начал торопливо распутывать бантики:

- Не волнуйся, не волнуйся! Тебя по ошибке, наверное, укутали.

- Хороша ошибка! - разъярился Лысюра, сдирая с себя плотно подогнанную солому. - Что я им - дерево, что ли? Я староста класса, понял?

- Да я-то знаю. А им, видать, невдомек. Ты же стоял неподвижно, как дерево. Да еще на нашем участке. Вот они и приняли тебя за дерево.

Оба почему-то говорили "они", хотя никого не видели в саду в то время, когда здесь летала солома. Но ведь ясно, что один "кто-то" не мог за минутку укутать сто деревьев, да еще Лысюру впридачу!

- А я, понимаешь, испугался, что ты в дерево превратился, тараторил Синицын. - Хорошо, если в яблоньку или вишню, хоть польза будет, а если в дуб?

Он принялся отряхивать товарища от соломы, причем так лупил его по спине, что заклубилась прошлогодняя пыль из подкладки.

- Сам ты дуб, - со злостью отпихнул его Лысюра, но при виде укутанных саженцев снова пришел в хорошее настроение. - Слушай, а какое волшебное слово ты сказал, что солома сама полетела?

- Так я тебе и признаюсь! - присвистнул Макар. - Тайный секрет. Хватит и того, что я на твоих глазах чудо сделал. Я хотел при всех, чтобы потом не говорили, что я обманщик.

- При всех? - ужаснулся Лысюра. - При всех ни в коем случае не делай чудес!

- Это почему? - опешил Макар.

Лысюра оглянулся, как вчера, по сторонам.

- Сам не понимаешь? Каждый попросит тебя сделать какое-нибудь чудо лично для него. Ну, вот Пономаренко захочет стать сильнее всех, он давно об этом мечтает; Живцов потребует, чтобы его "Любознательный" всё на свете знал; Черепанов - чтобы редкую марку ему достать... Да мало ли что каждый попросит. Чудес на всех не напасешься.

- И верно, - растерялся Синицын.

- А кто-то тоже захочет учиться на пятерки...

Тут Генка попал в точку: Макар не хотел, чтобы и другие учились на одни пятерки, отвечали без запинки на любые вопросы. Тогда на него, Синицына, никто и внимания не будет обращать.

- Это все захотят учиться на пятерки, а уроки не готовить и в учебники не заглядывать, - горячо поддакнул он.

Лысюра добавил:

- Как пишется в плакатах: "Без труда не вытащишь и рыбку из пруда", "Кончил дело - гуляй смело!"

- А как же мы скажем про это? - задумался Макар, глядя на укутанные деревья. - Догадаются же, что без чудес тут не обошлось: ведь еще вчера эти деревья были голые...

- Вот что, - решил Генка. - Выкрутимся так: своим ребятам скажем, что это мы сделали, пришли на участок спозаранку, а Нине Борисовне что весь класс сделал.

- Не поверят, - закряхтел Синицын. - Вдвоем - это же всю ночь надо биться, и то не получится.

- Не беспокойся, - махнул рукой староста. - Я знаю, что говорить.

- Может, обратно их раскутать? - неуверенно начал Синицын. - А то начнут допытываться, что и как, - хлопот с этим чудом не оберешься.

- Что ты, что ты! - переполошился Лысюра. - Ни в коем случае. Вот только надо что-то сделать, а не пойму что.

Он прищурился и огляделся вокруг.

- Что сделать? - не понял Макар.

- Да вот, понимаешь, здесь что-то не так. Посмотришь на участок и кажется, что тут не люди работали, а какие-то волшебники-невидимки. Чисто, понимаешь, аккуратно... Мы, когда в прошлом году укутывали деревья, так намусорили, что Егор Сергеевич два часа потом ругался.

Подумал и добавил:

- Два с половиной часа.

Синицын догадался:

- Надо солому рассыпать кругом!

- Правильно! - заорал Генка, и они вдвоем принялись за "работу". Распотрошили не одну кучу соломы и разбросали по всему участку. Старались, пыхтели, с ног до головы обсыпали сами себя соломенной трухой.

Вдруг из-за низенького забора послышались голоса:

- Эй, что вы там делаете? Зачем солому разбрасываете?

Друзья испуганно замерли. Но тут же облегченно вздохнули: над забором торчали головы одноклассников.

- Наши...

Лысюра стал размахивать пучком соломы:

- Заходите, ребята! Сейчас вы ахнете!

И впрямь, едва ребята появились на участке, у них вырвались крики удивления.

- А ведь наши деревья уже укутаны!

- Здесь и делать нечего!

- А мы спешили...

Лысюра сиял, словно электрическая лампочка.

- Видали? Это я с Синицыным, - подбоченясь, он небрежно кивнул на Макара. Тот только хлопал глазами. - С рассвета вкалывали в поте лица. За вас, понимаешь, старались. Скажите спасибо, высморкайтесь и спать идите.