Глава 8

«Мадам,

Искренне благодарю Вас за предложение обсудить с арендаторами вопросы дренажа. Однако, поскольку вы уже обременены многими заботами, я послал с этим разобраться моего брата, Уэстона. Он приедет в Приорат Эверсби в среду и останется на две недели. Я прочитал ему длинную лекцию о поведении джентльмена. Если он Вас огорчит, телеграфируйте мне, и всё будет незамедлительно решено.

Мой брат прибудет на железнодорожную станцию Алтон в полдень. Надеюсь, вы пришлёте кого-нибудь его забрать, поскольку я уверен, что никто другой не захочет этого сделать.

Трени

П.С. Вы действительно выкрасили шаль в чёрный цвет?»

«Милорд,

На фоне ежедневной строительной суматохи, которая громче, чем армейский отряд барабанщиков, присутствие вашего брата, вероятно, останется незамеченным.

Мы заберём его в среду.

Леди Трени»

Утром в день прибытия Уэста, с деревенской почты, в ответ на письмо Кэтлин, доставили телеграмму.

«Мадам,

Вы не будете находиться в трауре вечно.

Трени»

Рассеянно улыбаясь, Кэтлин отложила письмо. На мгновение она поймала себя на том, что хотела бы увидеть в Гэмпшире Девона вместо его брата. Она отругала себя за нелепые мысли и сурово напомнила себе о том, как он огорчал её и нервировал. Не говоря уже о какофонии, которую устроили по его настоянию, устанавливая водопровод, и которая досаждала ей ежедневно. И не стоит забывать того, как он заставил её снять траурные занавеси, хотя, пусть в тайне, она, и вынуждена была признать, что все в доме, включая слуг, обрадовались светлым комнатам и открытым окнам.

Нет, Кэтлин не хотела видеть Девона. Ни в малейшей степени. Она была слишком занята, ей некогда думать о нём или размышлять о чистом, тёмно-голубом оттенке его глаз, напоминающем бристольское стекло. К тому же, она уже забыла, как он держал её в кольце своих сильных рук и хрипло шептал на ухо: «Я держу вас», и вызывающее дрожь, ощущение его щетины, царапающей её кожу.

Ей оставалось только гадать, зачем Девон послал своего брата для обсуждения дел с арендаторами. Кэтлин мало видела Уэста во время его предыдущего визита, но то, что она о нём узнала, не предвещало ничего хорошего. Уэст был пьяницей и, скорее, станет мешать, нежели помогать. Тем не менее не её дело возражать. А так как он являлся следующим претендентом на графский титул, ему тоже следовало ознакомиться с делами поместья.

Близнецы и Хелен пришли в восторг от перспективы визита Уэста и уже составили список запланированных выездов и мероприятий.

– Я сомневаюсь, что у него будет много времени, если вообще будет, для развлечений, – предупредила их Кэтлин, пока они сидели в семейной гостиной за рукоделием. – Мистер Рэвенел здесь по делам, и арендаторы нуждаются в его внимании гораздо больше, чем мы.

– Но Кэтлин, – озабоченно проговорила Кассандра, – мы не должны позволять ему работать до изнеможения.

Кэтлин расхохоталась.

– Дорогая, я сомневаюсь, что он работал в своей жизни хотя бы день. Давайте не будем отвлекать его от первой попытки.

– Джентльменам ведь не полагается работать? – спросила Кассандра.

– Не совсем, – призналась Кэтлин. – Мужчины знатного происхождения обычно занимаются управлением своими землями, а иногда и политикой, – Кэтлин сделала паузу. – Тем не менее, я думаю, что даже обычный рабочий может называться джентльменом, если он честен и добр.

– Я согласна, – поддержала её Хелен.

– Я была бы не прочь работать, – объявила Пандора. – Я могла бы стать телеграфисткой или владелицей книжного магазина.

– Ты могла бы шить шляпы, – дружелюбно предложила Кассандра, скорчив ужасную косоглазую гримасу. – И сойти с ума.

Пандора усмехнулась.

– Люди, наблюдая, как я бегаю по кругу и машу руками, скажут: «О Боже, Пандора сегодня курица».

– И тогда я напомню им, что ты вела себя так же ещё до того, как начала делать шляпы, – безмятежно заявила Хелен, сверкнув глазами.

Посмеиваясь, Пандора принялась усердно работать иглой, зашивая разошедшийся шов.

– Мне бы не понравилось работать, если бы это мешало заниматься тем, чем я хочу.

– Когда ты станешь хозяйкой большого дома, – весело сказала Кэтлин, – у тебя появятся обязанности, которые займут большую часть твоего времени.

– Тогда я не стану хозяйкой большого дома. Буду жить с Кассандрой после того, как она выйдет замуж. Если её муж не запретит, конечно.

– Глупая ты, – сказала Кассандра своей близняшке. – Я бы никогда не вышла замуж за человека, который нас бы разлучил.

Покончив со швом на отстёгивающемся белом манжете, Пандора начала откладывать его в сторону, но фыркнула, заметив, что её юбка натянулась.

– Что за вздор! У кого ножницы? Я опять пришила манжет к платью.

Уэст прибыл после полудня, привезя с собой огромное количество багажа, включая массивный сундук, который с трудом занесли наверх два лакея. К разочарованию Кэтлин, все три сестры Рэвенел встретили его, как героя, вернувшегося с войны. Порывшись в кожаном саквояже, Уэст начал раздавать изящные свёртки, упакованные в тонкие слои бумаги и перевязанные соответствующей, узкой как шпагат, ленточкой.

Заметив маленькие бирки, на которых была проштампована витиеватая буква «У», Хелен спросила:

– Что они означают?

Уэст снисходительно улыбнулся.

– Они означают – универмаг Уинтерборна, где вчера днём я всё это купил, не мог же я приехать к моим маленьким кузинам с пустыми руками?

К ужасу Кэтлин, от приличного поведения, подобающего леди, не осталось и следа. Близнецы разразились криками восторга и начали танцевать вокруг него прямо в прихожей. Даже у Хелен порозовели щеки, и она затаила дыхание.

– Достаточно, девочки, – наконец проговорила Кэтлин, изо всех сил пытаясь казаться беспристрастной. – Нет нужды скакать, как сумасшедшие кролики.

Пандора уже начала разрывать упаковку одного из свёртков.

– Сохрани бумагу! – воскликнула Хелен. Она поднесла свёрток поближе к Кэтлин, и приподняла один из слоёв бумаги. – Только посмотри, Кэтлин, какая тонкая и качественная.

– Перчатки! – вскричала Пандора, развернув подарок. – Ой, смотрите, они такие модные, я сейчас умру. – Она прижала их к груди. Лайковые перчатки длиной до запястья были нежно-розового цвета.

– В этом году цветные перчатки последний писк моды, – сообщил Уэст. – По крайней мере, так сказала продавщица в универмаге. Здесь найдётся пара для каждой из вас, – он усмехнулся явному неодобрению Кэтлин, в его серых глазах сверкнуло озорство. – Кузины, – добавил он, как будто этим мог объяснить такие неподобающие подарки.

Кэтлин прищурила глаза.

– Мои дорогие, – спокойно проговорила она, – почему бы вам не открыть ваши свёртки в приёмной?

Тараторя и визжа, сёстры бросились в приёмную и свалили подарки на стол из атласного дерева. Они принялись щепетильно открывать каждый свёрток, разворачивая подарочную бумагу и тщательно разглаживая перед тем, как сложить в скопившуюся стопку, походившую на пенку у только что налитого молока.

Среди подарков были и другие перчатки нежных фиолетовых и аквамариновых оттенков, банки с конфетами, бумажные веера с золотым и серебряным тиснением, романы и поэзия, флаконы с цветочной водой для придания здорового цвета лицу или для добавления в ванну, или окропления постельных подушек. Хотя никакие из этих даров не могли считаться подобающими за исключением, пожалуй, книг, Кэтлин не могла найти душевных сил, чтобы возразить. Девушки уже давно были лишены подобных мелких радостей.

Она знала, что Тео никогда бы не подумал привезти подарки своим сестрам. И, несмотря на относительную близость к Лондону, девушки никогда не бывали в универмаге Уинтерборна. И Кэтлин тоже, поскольку леди Бервик не нравилось толкаться в большом магазине среди людей всех сословий. Вместо этого она настаивала на посещении крошечных, привилегированный магазинчиков, где товар хранился в местах скрытых от глаз посетителей, а не выставлялся на прилавке.

Украдкой бросая взоры на Уэста, Кэтлин приходила в смущение, подмечая его сходство со старшим братом: те же тёмные волосы и решительные черты лица. Но поразительно привлекательная внешность Девона казалась искажённой в облике младшего брата, чьё лицо было красным и обрюзгшим из-за чрезмерного пьянства. Уэст следил за собой, но, по сути, одевался слишком вычурно на вкус Кэтлин, на нём красовался шёлковый жилет с вышивкой, изысканный узорчатый галстук и золотые запонки, инкрустированные то ли гранатами, то ли рубинами. Даже сейчас, в полдень, от него несло спиртным.

– Не смотрите на меня так свирепо, – вполголоса пробормотал Уэст Кэтлин, пока сёстры собирали подарки и уносили их из комнаты. – Девушки расстроятся, если поймут, как сильно я вам неприятен.

– Я вас не одобряю, – ответила она серьёзно, направляясь к парадной лестнице вместе с ним. – Это не то же самое, что неприязнь.

– Я сам себя не одобряю, леди Трени, – усмехнулся он, – поэтому у нас с вами есть кое-что общее.

– Мистер Рэвенел, если вы…

– Мы можем называть друг друга кузенами?

– Нет. Мистер Рэвенел, если вы собираетесь задержаться здесь на две недели, то вам придётся вести себя, как джентльмен или я насильно отвезу вас в Алтон и затолкаю в первый же вагон, который остановится на станции.

Уэст моргнул и посмотрел на неё, явно задаваясь вопросом, говорила ли она серьёзно.

– Эти девушки – для меня самые главные люди в мире, – сказала Кэтлин. – Я не позволю причинить им вред.

– Я не собираюсь никому вредить, – обиженно проговорил Уэст. – Я здесь по поручению графа, обсудить с деревенщинами посадку репы. Как только это будет сделано, обещаю вам, что вернусь в Лондон со всей возможной поспешностью.

С деревенщинами? Кэтлин резко втянула ноздрями воздух, думая о семьях арендаторов и о том, как упорно они трудились и переносили тяготы ведения сельского хозяйства и всё ради того, чтобы у таких людей, как Рэвенел, которые смотрят на них свысока, всегда была еда на столе.