За его спиной Фред Барлоу не без удивления увидел внушительную фигуру инспектора Грэхема.

— Я встречался с мистером Барлоу, — сказал Грэхем, который из уважения к хозяину снял форменную фуражку, обнажив розовую лысину. — Но не имею удовольствия знать молодую леди.

— Инспектор Грэхем — мисс Теннант. Не приступить ли нам?

Доктор явно что-то замышлял.

Во время ленча Грэхем вел себя безукоризненно, но временами на него накатывало мрачное настроение. Похоже, у него что-то имелось на уме, и он был бы не против, чтобы тут ни кого больше не оказалось, кроме него. Кроме того, он, к своему сожалению, сел спиной к витым металлическим перилам балкона, так что солнце пекло его лысую голову.

С его точки зрения, ленч не получился. Правда, блюда были великолепны. Они пили отличный кларет, которого оказалось более чем достаточно, хотя Грэхем больше налегал на пиво. А доктор Фелл рассказывал такие забавные истории, что даже Грэхем внезапно откидывался на спинку стула и смеялся от души. После каждой истории доктор с невинным видом вскидывал брови, словно искренне не понимал, что в ней смешного, и приступал к следующей.

Тем не менее в подсознании у Фреда Барлоу все время гнездилась какая-то мысль. Он был готов искренне веселиться, если бы…

Снова то самое черное пятно? Или присутствие Джейн Теннант? Он заметил, что Джейн была увлечена рассказами хозяина. Внизу лежала перламутровая гладь моря, слегка оттененная пурпуром; фронтоны домиков, что тянулись вдоль берега, были ярко раскрашены, словно в мультфильмах Уолта Диснея.

Подали кофе и бренди. На столе появились три сигары и коробка с сигаретами. Поднося Джейн огонек, Фред вспомнил прошлый вечер. Доктор Фелл перешел к основной теме встречи с изяществом и деликатностью кирпича, падающего с неба.

— Данная встреча, — объявил он, хлопнув ладонями по столу, — наконец обретает упорядоченный характер. У всех есть право голоса. Ваш председатель предлагает, чтобы слушания открыл инспектор Грэхем, который изложит нам, что он думает по поводу судьи Айртона — виновен он в убийстве или нет.

Выражение лица инспектора Грэхема ясно свидетельствовало: «Я так и знал!» Но доктор Фелл предостерегающе поднял руку.

— Одну минуту! — потребовал он, раздувая щеки. — Я изложил ситуацию столь прямо и непосредственно потому, что мы имеем дело с необычной проблемой. И для нас главный вопрос носит необычный характер. Главный вопрос звучит не так: «Кто мог совершить это убийство?» Главный вопрос таков: «Совершил ли его судья Айртон?» Что же касается личностей возможных или потенциальных убийц, то на их месте мог оказаться кто угодно. Я навскидку могу назвать двух или трех. Могу даже сконструировать дело против них. Но все это приходится отбросить в сторону, ибо мы сталкиваемся с конкретным и неприятным вопросом, имеющим отношение к определенной личности: он это сделал или не он? Вопрос раздражает своей простотой и непосредственностью. Можно ли представить себе, что этот предельно осторожный джентльмен сошел с пути истинного, тем более считая, что подобное поведение для него исключено? Или же он просто стал жертвой «косвенных обстоятельств», которые, как он сам убежден, не могут сказаться на судьбе невинного человека? Вот так выглядит ситуация.

Доктор Фелл раскурил сигару.

— Следовательно, — продолжил он, — я склонен думать, что, если мы проведем дискуссию на эту тему, она сможет подсказать ответ. И скажем, мистер Барлоу возьмет на себя обязанности представителя защиты…

— Не могу, — прервал его Барлоу. — Да и в любом случае не стал бы этого делать. Вы исходите из предположения, что судья нуждается в защите? И что его положение достаточно сомнительно или может оказаться таковым? Глупости!

— Хм-м… Ну что ж. Спросим инспектора Грэхема, что он думает по этому поводу.

Грэхем пошел пятнами багрового румянца. Он говорил убедительно и с чувством собственного достоинства.

— Скажу, сэр, что и я не могу дискутировать по этому поводу. Я имею в виду, на людях. Вы должны понять меня. Я явился сюда в убеждении…

— Что мы с вами проведем совещание с глазу на глаз? А?

— Если хотите. Я не сомневаюсь, мистер Барлоу понимает мою позицию. — Грэхем улыбнулся. — Как и юная леди, в чем я тоже не сомневаюсь, — добавил он с тяжеловесной галантностью. — На мне лежат определенные служебные обязанности. Я не могу высказывать свои воззрения, пусть даже они у меня имеются.

Доктор Фелл вздохнул.

— Достаточно, — сказал он. — Приношу свои извинения. Но надеюсь, вы не против, если я выскажу свои соображения?

Грэхем, полный затаенных ожиданий, продолжал спокойно и внимательно смотреть на него.

— При всем желании я не смогу помешать вам, не так ли?

У Фреда Барлоу мелькнула мысль: я недооценивал Грэхема. Он убежден, что старик виновен. Далеко не лучшее начало.

— Обсуждая данное дело, — продолжил доктор Фелл, — нам придется исходить только из доказанных, юридически безупречных свидетельств. Мотив нас не интересует. Не интересует ни в какой мере. Если хотите, можете утверждать следующее: предположим, Хорас Айртон не знал, что Морелл — преуспевающий владелец уважаемого бизнеса, и считал его всего лишь нищим шантажистом. Предположим, он убил Морелла, чтобы предотвратить данный брак. Можно тешиться предположениями, но они ни к чему не приведут. Вы не в состоянии доказать, что он ничего этого не знал. Вы не сможете доказать, что человек ничего не знает, если он решит под присягой сказать обратное. Если я сообщу, что мне известен факт открытия Америки Колумбом в одна тысяча четыреста девяносто втором году, но меня никогда не допрашивали по этому поводу, вы не сможете доказать, что до вчерашнего дня я был в неведении по этому поводу. Да, вы можете сделать такой вывод из моих слов. Но доказать это вы не в состоянии. Так что давайте обратимся к конкретным фактам относительно данного убийства, исходя из которых мы сможем хоть что-то доказать. Что это за факты? В половине девятого вечера двадцать восьмого апреля Энтони Морелл был убит в гостиной коттеджа судьи Айртона. Оружием, использованным для убийства, оказался револьвер системы «Ив-Грант» тридцать второго калибра…

Его перебил Фред Барлоу.

— Кстати, это достоверно установлено? — вежливо осведомился он.

Инспектор Грэхем замялся:

— Да, сэр. Не выдам тайны, если скажу, что установлено достоверно.

— Револьвер «Ив-Грант» тридцать второго калибра, — продолжил доктор Фелл, — единственной отличительной особенностью которого является маленький крестик, выцарапанный рядом с барабаном.

При этих словах Джейн Теннант опрокинула свою чашку с кофе.

Чашка была маленькой, и она свалилась с блюдца. Со всеми случаются такие оплошности из-за неловкого движения руки. Кофе в ней оставалось немного, так что ничего страшного не произошло. Джейн никак не отреагировала на случившееся, а все остальные сделали вид, что ничего не заметили. Но Фред, который с особой остротой воспринимал атмосферу этой встречи, почувствовал в Джейн эмоциональное напряжение, причину которого не мог определить.

Джейн смотрела на доктора Фелла спокойными серыми задумчивыми глазами. У нее порозовели щеки. Доктор Фелл не поворачивался в ее сторону.

— Так что трудно проследить, откуда взялся револьвер. Очень трудно. — Он сделал паузу, отдуваясь. — Далее. Где были все остальные в момент, когда все это случилось? Судья Айртон находился на кухне. Морелл в гостиной у телефона. Констанс Айртон сидела на склоне берега у пляжа, спиной к бунгало. Мистер Барлоу…

Снова он сделал паузу, на этот раз подчеркнуто резко, и провел рукой по копне седоватых волос.

— Минутку! Так где был мистер Барлоу? — Он смотрел на Фреда. — Этот вопрос, сэр, не несет в себе никаких зловещих намеков. Просто я никогда не слышал ответа на него.

— Это верно, — неожиданно согласился инспектор Грэхем; в очередной раз преодолев внутреннее сопротивление, он продолжил тему: — Очень жаль портить прекрасный обед деловыми разговорами. Но я кое-что припоминаю. Мистер Барлоу, Берт Уимс рассказал мне, что когда прошлым вечером он ехал на велосипеде к дому судьи, то встретил вас.