– Я все-таки ничего не понимаю. Зачем Джессика написала письмо и подписалась «Эми»?

– Потому что они знали, что ты дико разозлишься, прочитав это письмо, и уже никогда не будешь разговаривать с Эми. А также и со мной заодно.

Кен тихонько присвистнул.

– Ты думаешь, они ее так ненавидят, что хотят наделать ей гадостей. И поэтому…

– Я не знаю, – в недоумении Элизабет сморщила лоб. – Они ведь и ей написали фальшивку – письмо как бы от тебя. Я не думаю, что они ее ненавидят. Они просто не хотят, чтобы она участвовала в конкурсе в команду болельщиц. Они считают, что она недостаточно красива и высокомерна, поэтому хотят оскорбить, чтобы она обиделась и отказалась от конкурса, – она с негодованием помотала головой. – Просто не понимаю! Все это так глупо и подло.

С минуту они молчали. Элизабет кусала губы и смотрела на Кена.

– Мне очень жаль, Кен!

– А ты тут при чем? Ведь не ты же писала…

Элизабет кивнула:

– Конечно, не я. Но это сделала Джессика. Поэтому я чувствую в этом как бы часть и своей вины. Наверное, это судьба всех близнецов…

Они пошли вниз по коридору к спортзалу.

– Знаешь, – заговорил Кен, – то, что вы – абсолютные близнецы, еще не означает, что вы одинаковые личности. Давай забудем об этой чертовой записке. Ладно?

Минуту они шли молча. Потом Кен опять заговорил:

– Слушай, я все равно не поверил, что Эми способна такое написать.

– Конечно же, не способна, – засмеялась Элизабет, отбросив на спину золотистый «конский хвост». – Эми никогда бы не сочинила такой чепухи. И вот она-то сразу поняла, что это не ты написал ей такую записку.

Пожав плечами, Кен расплылся в улыбке:

– Да, наверное, мне лучше поговорить с ней напрямик, а то я вел себя так, что она точно решит, что я малость того…

Вдруг Элизабет замолчала и схватилась руками за щеки.

– Боже мой, я же совсем забыла! Мне надо найти ее. Скоро начало конкурса. Да и тебе уже пора переодеваться.

– Ох, да! Побежали! – Кен опять занервничал.

Добежав до спортзала, Элизабет впопыхах крикнула Кену: «Удачи!» – и скрылась за дверью.

Она обвела глазами огромный зал в поисках Эми. И вскоре углядела ее на площадке – та разминалась.

Элизабет кинулась к ней и зашептала:

– Эми, мне надо поговорить с тобой.

Эми увидела, что у Лиз очень серьезное лицо, и прервала разминку.

– Что стряслось?

Элизабет тут же взяла быка за рога.

– Я подслушала Лилу и Эллен в туалете. Это письмо тебе подкинули Единороги. Они же от твоего имени написали любовное послание Кену.

– Что?! – у Эми буквально отвисла челюсть. Она медленно покачала головой. – Кен, – только и сказала она, ее брови хмуро сдвинулись к переносице. – Теперь все понятно!

Элизабет молча наблюдала за подругой. Она только что выдала Джессику, и ее это страшно мучило. Но ведь Джессика обидела сразу двоих, причем никто из этих двоих ничего дурного не сделал. И хотя Элизабет чувствует себя почти предательницей, она ни за что не позволит Джессике испортить свою дружбу с Эми.

Эми же хмуро поглядывала на Единорогов. Пытаясь совладать с собой, она плотно сжала губы и сделала глубокий вдох.

– Я не могу поверить, нет, нет, не могу… – она повернулась к Элизабет, голос ее звучал печально: – Ты знаешь, что они устроили вчера вечером?

– Я знаю только, что они звонили тебе, – ответила Элизабет. – Но что они наговорили?

Эми усмехнулась.

– Они сказали, что мне лучше не участвовать в конкурсе. Им, видите ли, будет больно видеть мою неудачу, – не без сарказма процитировала она своих «доброжелателей». – Сказали, что «хотят уберечь меня от конфуза», поэтому они, мол, «делают мне одолжение».

– А ты-то что им сказала? – не унималась Элизабет.

Эми пожала плечами.

– Я? Я сказала, чтобы они не смели меня запугивать. Если им угодно «срезать» меня на конкурсе, это их дело. Но сама я ни за что от конкурса не откажусь. Не хватает еще, чтобы я им угождала. Ни за что! – Она покачала головой, словно все еще не веря, что они способны на такое. – Знаешь, что меня больше всего возмущает: неужели они могли подумать, что меня так легко взять голыми руками!

Элизабет тоже покачала головой.

– Из того, что я поняла, слушая их «милую беседу», получается, что они тебя хотели проучить за твое упрямство. Извини, Эми. Но это только одна из причин… Они говорили, что тебе не надо было упрямиться и что это послужит тебе уроком, – после паузы, глядя на подругу, Элизабет повторила: – Извини, Эми.

– Знаешь, тебе нечего извиняться. Может, кто-то и не различает вас с Джессикой, но я-то прекрасно это делаю, – Эми впервые за все время разговора улыбнулась.

Она медленно пошла к трибуне.

– Спасибо тебе, – сказала Элизабет, поравнявшись с подругой у ступенек на трибуну, и глубоко вздохнула. – И все-таки получается, что в конце концов они победили.

Эми удивленно посмотрела на нее:

– Ты о чем?

Медленно заливаясь краской, Элизабет, запинаясь, выговорила:

– Ну… тебе… все равно сейчас придется бросить эту затею, Эми.

– Нет! Ни за что!

Элизабет даже жарко стало от своих отчаянных попыток спасти подругу от конфуза.

– Но, Эми, они скорее умрут, чем допустят тебя в свою команду. А если даже и примут, как же ты сможешь быть вместе с девчонками, которые так подло поступили с тобой?

– Элизабет, я уже говорила, что не хочу быть в «Клубе Единорогов». Я не хочу дружить с ними. Я не хочу быть там, где они. Я просто хочу стать капитаном команды болельщиц! – голос Эми звучал тихо, но решительно.

Еле сдерживая волнение, она судорожно сжимала и разжимала пальцы.

Неловкое молчание повисло в воздухе и еще увеличило напряжение. Элизабет просто не знала, что еще сказать. Но она была твердо уверена, что Единороги придумают какое-нибудь страшное испытание для Эми, если ей, Элизабет, не удастся убедить подругу бросить эту затею.

Эми смотрела в тот конец зала, где другие девочки разминались перед состязаниями.

– Элизабет, ты меня просто удивляешь. После того, как ты говорила Кену, будто человек должен сделать то, что он хочет, и неважно, сколько людей будут против этого… Разве эти слова ко мне не относятся? – она с упреком взглянула на Элизабет. – В любом случае, – продолжала Эми, – будет неправильно, если я позволю им победить себя. Даже если я уже и не хочу быть капитаном, я буду участвовать в этом конкурсе. Просто, чтобы сбить с них спесь. Пусть не думают, что могут все. Кто-то должен им это доказать!.. – Она встала. – Итак, ты останешься посмотреть? – спросила она, не глядя на Элизабет.

– Эми, не надо! – Элизабет схватила ее за руку. – Ты разве не понимаешь? Они не дадут тебе выступить и уйти, они сделают что-нибудь ужасное… с тобой.

– Что, например? – напряженно засмеялась Эми. – Не могут же они убить меня на виду у всего спортзала? Как ты думаешь?

Элизабет опустила голову. Ее бирюзовые глаза были полны тревоги. Слова Эми задели ее. В самом деле, разве то, что она сама советовала Кену, не относится и к Эми? А права ли она, подталкивая его к тому, от чего упорно отговаривает Эми? Не зря ли? И все равно ей ужасно хотелось найти способ убедить Эми отказаться от конкурса.

– Я не знаю, что они собираются делать. Лила не сказала Эллен ничего конкретного. Обещала сказать в зале при всех. Но, Эми! Лила говорила, что приготовила тебе сюрпризик, – невидящим взглядом Элизабет обвела зал.

Трибуны наполнялись учениками, которые пришли посмотреть на конкурс болельщиц и на отборочные соревнования баскетболистов.

– Что бы это ни было, но оно будет сделано перед всей школой!

Эми напряженно огляделась вокруг. По природе своей она была робкой девочкой, но пряталась под личиной сорванца и смогла преодолеть свою застенчивость только потому, что страстно хотела стать капитаном. Перспектива быть опозоренной Единорогами перед всей школой почти что заставила ее сдаться. Но вдруг она перехватила взгляд Лилы Фаулер из другого конца зала. И воспоминания о елейном тоне, с которым она убеждала Эми, что «делает ей одолжение, предупреждая об опасности», придали той смелости. Она обернулась к Элизабет и, нервно теребя прядь волос, промолвила: