Клэр приближалась к высшей точке, почти не осознавая этого. Чувствуя, что висит на краю пропасти, а освобождение уже близко, она вся напряглась и вцепилась в плечи Брюса. Тело перестало ей подчиняться, желание достичь завершения было таким сильным, что слезы потекли по ее щекам.

Ногти вонзились ему в плечи.

— Брюс! — вскрикнула она в отчаянии.

— Сейчас, милая, сейчас, — еле ворочая языком, прохрипел он, продолжая содрогаться в муках страсти.

Они устремились вместе к исступленному освобождению, обретя его одновременно, взорвавшись в ослепительном наслаждении. Потрясенные случившимся, они долго не могли опомниться. По-прежнему сплетаясь в объятиях, слушая, как колотятся сердца, они на секунду замерли, но Брюс, крепче сжав руки, продолжал вонзаться в нее, словно стремясь выплеснуть все шесть лет голода и неутоленного томления, и Клэр, прижав его к себе, вновь забилась в конвульсиях экстаза, пока Брюс не забыл обо всем, кроме ощущения пьянящей радости и безграничного счастья.

Он обмяк, с трудом переводя дыхание, обжигая ее раскаленным телом. Прошло немало времени, прежде чем он немного пришел в себя. Продолжая обнимать ее, он запустил пальцы в рубиновый атлас ее волос. Молчаливый, погруженный в чувственный туман, Брюс провел ладонью по спине Клэр, наслаждаясь ощущением ее влажного тела и прикосновением к тугой груди. Он закрыл глаза, стремясь продлить счастливое мгновение. Нахлынули воспоминания, как они, удовлетворенные и пресыщенные, подолгу не отрывались друг от друга, не размыкали объятий, обмениваясь поцелуями. И мечтали о будущем.

Несмотря ни на что, Брюс чувствовал, что его негативные чувства по отношению к Клэр, которые он взращивал и лелеял в себе все эти годы, думая о возмездии, постепенно исчезают, особенно когда он мысленно возвращается в прошлое. Воспоминания так явственно, так отчетливо вставали перед его мысленным взором, что приходилось сдерживать переполнявшие его чувства.

Клэр медленно приходила в себя. Она все еще находилась во власти сладкой истомы, испытывая прилив невыразимой нежности к этому мужчине. Ей хотелось дать волю своим чувствам. Но она боялась, что Брюс, придя в себя после бури страсти, снова отвергнет ее. А, будь что будет, решила она и, слегка шевельнувшись, коснулась губами его шеи.

Он поднял голову и посмотрел на нее. Клэр встретилась с ним взглядом, и нерешительная улыбка тронула уголки ее губ. Он молча смотрел на нее, приготовившись к любой ее реакции — возможно даже, упрекам и обвинениям. В конце концов, он был почти груб с ней.

— Я рада, что это произошло, — просто сказала она, снова поцеловав его в шею. — Спасибо, Брюс. Это было восхитительно. Намного прекраснее, чем все мои воспоминания, вместе взятые.

Ее слова поразили его в самое сердце. Ее непредсказуемость сводила с ума. Он не знал, чего ожидать от нее в следующую минуту, и это не давало ему покоя. С самого начала он хотел выставить ее из своего дома — ее, непрошеную гостью, ту, которую он хотел ненавидеть и пытался вырвать из своего сердца. Он не желал и дальше осложнять свою жизнь, а она своим присутствием вносила сумятицу в его душу. Но в конечном счете потребность в женщине, в тепле и ласке взяла над ним верх. Необходимо с этим покончить, но хватит ли у него силы воли?

Брюс тихонько чертыхнулся, проклиная себя за невозможность устоять перед чарами бывшей жены.

Откинувшись назад, он взял Клэр за подбородок и заставил смотреть ему в глаза. Вдруг он почувствовал, как потухшая было страсть с новой силой разгорается в его теле, взрывается огненными клубками, лесным пожаром разливаясь по венам, и ни остановить, ни задержать этот буйный поток невозможно. Потрясенный силой своей страсти, негодуя на нее и на себя за то, что она обладает способностью так быстро возбуждать его, он не мог устоять перед искушением еще раз приникнуть к ее губам и ощутить их сладость.

Схватив одной рукой ее запястья, он поднял ее руки над головой. Клэр изогнулась с кошачьей грацией и улыбнулась ему. Его плоть разрасталась внутри нее, словно напоминая о том, что он никогда не пресытится этой женщиной.

Он завладел ее еще не остывшими губами, и, когда ее язык скользнул ему в рот, Брюс потерял голову. Пальцы стиснули грудь, и тихий стон наслаждения, вырвавшийся у Клэр, порвал последнюю тонкую нить его сомнений. Он стиснул ее в объятиях, прижался всем телом и, зарывшись руками в волосы, несколько минут удерживал неподвижно, осыпая безумными поцелуями. Его потрясла эта отчаянная всепоглощающая потребность овладеть ею, необходимость сделать сознательное усилие, чтобы справиться с собой и немного успокоиться. Эти эмоции захватили его с безоглядной силой, и любые попытки помедлить, продлить острое блаженство, оказались безуспешными. Он целовал ее до тех пор, пока она не начала извиваться, скользя ладонями по его горячей коже.

Прикосновение ее рук и губ воспламенило его, и каждый тихий стон, который она издавала, заставлял кровь бурлить, и он вел ее от одной вершины к другой, шепча хриплые, почти грубые слова наслаждения. Клэр послушно следовала за ним, пока они не слились воедино, пока он наконец не заставил ее кричать и содрогаться в экстазе.

Брюс так и не смог ответить сам себе на вопрос, почему Клэр отдается ему с такой страстью и душевной щедростью. Содрогаясь от неописуемого блаженства, он решил больше не искать ответа. Он еще успеет это сделать, а сейчас полностью погрузится в омут сладострастия и восторга.

— А ты стала гораздо лучше, — заметил Брюс, отодвигая в сторону пустую тарелку.

Клэр посмотрела на него поверх своего недоеденного бутерброда.

— Я знаю, я ужасно готовила, когда мы были женаты. Помнишь, как у меня все время пригорали бисквиты, когда я пыталась что-нибудь испечь? Но за эти годы я многому научилась, в том числе и неплохо готовить. Правда, бисквиты у меня все равно упорно продолжают подгорать. — Она улыбнулась.

Он не ответил на ее улыбку.

— Я говорю не о еде.

Она замерла.

— А о чем?

— О сексе.

— Когда-то, если помнишь, ты учил меня в полной мере отдаваться своим чувствам, желаниям и порывам. — Клэр выдавила улыбку. — Я просто следовала твоим советам.

— Твои желания и твои порывы заслуживают восхищения.

Ей послышалась нотка недовольства в его голосе, и она нарочно откинулась на спинку стула, чтобы предстать перед ним в более соблазнительном виде. Взгляд Брюса заскользил по ее фигуре, задержавшись на груди, где тонкая ткань обрисовывала заострившиеся соски.

— Спасибо. Мне приятно услышать твою похвалу. Полагаю, это означает, что ты не разочарован?

— Я этого не говорил, — не желал сдаваться Брюс, снова остановив взгляд на ее груди.

Она потянулась как кошка и медленно опустила руки на колени.

Его глаза вспыхнули. Клэр с невинным видом встретила его пристальный взгляд, хотя оба прекрасно знали: он понимает, что она делает это намеренно.

— Но ты ведь подразумевал это, разве нет? — спросила она, надеясь, что не ошибается и что это действительно так и есть.

Брюс пожал плечами и поспешил сменить тему:

— Дождь почти прекратился, но тебе придется пробыть здесь еще несколько дней. Дороги должны просохнуть, иначе будет опасно спускаться с гор.

Она кивнула, в душе поблагодарив природу-матушку за предоставленную возможность подольше побыть с Брюсом, но стараясь не показать своей радости.

— Я не возражаю. А как насчет тебя?

Он нахмурился, как будто ее нежный, мурлыкающий голосок действовал ему на нервы.

— Мне все равно.

— Прекрасно. — Она немного помолчала. — Насколько я помню, ты оставил нашу одежду на полу в ванной. Ты не против, если я ее постираю? — Клэр взяла со стола свой чай со льдом и ложкой стала размешивать кубики льда в стакане. — Если надолго оставить одежду в таком состоянии, грязь въестся в ткань и потом от тех ужасных пятен уже будет не избавиться. — Она сделала глоток чая и посмотрела на него поверх края стакана. Прекрати думать о плохом, мысленно приказала она ему. Думай обо мне и о будущем. Нашем будущем. Дай мне возможность помочь тебе.