— Что делать с краснокожим? — Спросил Изохрена, здоровенный детина по имени Сартос, — он не числится на полигоне. Убьем?

— Ты что, ты что, — Изохрен аж обслюнявил себе весь подбородок, — а вдруг, он внешний шпион, Патрульный. Я ему иголки под ногти засуну и расколется, как миленький. Арпан просверлит ему ещё зуб до самого нерва и звездец — расколется. Ей богу.

Странное дело, но каратели все были людьми. Значит хозяева полигона не доверяли негуманоидным инопланетникам. А почему? Мне кажется, что они сами — люди. Только люди могут наплевательски относится к себе подобным. Другие звёздные рассы, по моим наблюдениям, больше уважают себе подобных. Да и жизнь для них такой же чтимый символ, как свобода или равенство передбогом.

Арпан, дантист чертов, тащи свою бормашину. — Крикнул Изохрен маленькому мужичку с красным носом.

Ужас, опять попался маленький лысенький извращенец, случайно не брат ли того первого, который погиб от управляемого снаряда? Не военный полигон, а прямо-таки цирк какой-то, ей богу. Сплошная балаганщина, как сказал мной первый критик, писатель Игорь Луконин. Увы, и балаганщина имеет право на своё существование.

Бедного индейца привязали к старому креслу, зафиксировав его голову зажимами. Несчастный не знал, что такое бормашина, вот сейчас самое время познакомиться. Майя умели лечить зубы не хуже стоматологов двадцатого века, правда без техники. И не один майский жрец не додумался бы пытать пленника с помощью инструментов для лечения зубов. Парадокс. Да, за сотни веков человекоподобные продвинулись на много вперед, что уж и говорить. Путану, меня и слизня посадили на пол, на против кресла, наша очередь еще не подошла. Раскалюсь, честное слово, все расскажу что было и не было. Так как с детства боюсь бормашины. Хорошо слизню, у него всё ложное, ложно ручки, ложно ножки, ложно зубки, а может быть и ложно мозги?

— Сверли быстрей, пока Хыдур не подошёл, — сказал Изохрен Арпану, — а то начнёт разглагольствовать о галактическом праве, или о конвенции по защите прав военнопленных. Юрист хренов, ему бы пьяных из трезвяка вытаскивать, а он о высших материях. — Изохрен зло сплюнул на пол. — И иголок побольше затолкай, чертовому шпиону, или нет, иглы оставь для меня.

— Это кто должен пьяных из трезвяка вытаскивать? — Спросил вошедший полненький мужчина. — Я?

Вошедший во-первых был моим коллегой — юристом, во-вторых был не в униформе, как остальные, а в обычной земной одежде двадцатого века. Серый свитер и черные брюки, на носу модные очки — «велосипеды». В-третьих, он явно был гуманистом. Значит, у нас был шанс избежать пыток.

Да, вы у меня попляшите, я законы знаю, всем вам потом устрою райскую жизнь, — возмушался он. — Этих, — он кивнул в нашу сторону, — я видел по стерео, а в кресле-то что за макатун?

— Шпион надо полагать, по этому он вне вашей защиты, уважаемый магистр. — Маленький Арпан стоял почти по стойке смирно. — Что прикажите делать?

— А если не шпион?

— Шпион, шпион, — почти в один голос молвили каратели извращенцы.

— Тогда на ваше усмотрение, а этих. — Он кивнул в нашу сторону. — Срочно отправим наверх. Вот Надзиратель обрадуется. И вас, болванов произведут в лейтенанты.

— Рады стараться, господин магистр.

Хыдур подошел ко мне и легонько пнул в колено.

— Где еще один, такой демоноподобный? — Его очки съехали на кончик его юридического носа. — А?

— Он ушел от нас, мы поссорились. — Я посмотрел в его лукавые глаза. — Мы с вами коллеги, я тоже юрист.

— Это к делу не относится. Куда он ушел?

Я только пожал плечами.

— Кто из вас убил Влада Кастрицкого, моего друга? Признавайтесь скоты. А не то отдам вас в руки этих, — он указал рукой на двоих карателей, которые пытались силой раскрыть рот индейцу, у них ничего не выходили и они только матерились.

— Мы не видели вашего человека, он наверное решил воевать в одиночку. — Сказал я.

Значит, они не знали, что Влад на нашей стороне и всё ещё жив. Пусть и остаются в неведении. Хыдур направил свои стопы к Путане и взял её за подбородок.

— Как ты, сука, могла предать Бастион Духов? Тебе кранты, Надзиратель тебя точно не оставит в живых. Такое доверие, такая работа, — разглагольствовал юрист, — и на тебе, бежать вздумала, добровольно отказалась от гигантского вознаграждения, по окончанию контракта. О, молодежь, способна творить одни лишь глупости. А ведь когда-то за тебя поручился сам Голованов. Кстати, он сгинул где-то в этом городе-доте, все искал остатки древней цивилизации.

Так, значит полигоном управляет некто, называемый Надзирателем. Через него можно выйти и на хозяев проекта Бастион Духов. Уже теплее Серёжа, теплее. В плену может быть и не плохо, если только иголок под ногти не толкают. Про Хунака этого не скажешь.

— Черт возьми, Арпан, засунь ему пару игл под ногти, сам рот откроет, тогда и вставим распорки. — Бедолаги все ещё пытались открыть рот индейцу.

— Хыдур, — я обратился к юристу прекрати это, он не шпион, я знаю кто он.

Хыдур уже почти направил свои юридические стопы к Фуни.

— И кто же? — Он сделал жест рукой извращенцам, но было уже поздно, одна игла уже торчала из под кровоточащего ногтя индейца. Его рот раскрылся в беззвучном крике. И молниеносно туда влетели распорки.

— Император майской империи, Хунак Кеель.

— Ух ты, тогда я царь Соломон, Соломон Абрамович. — Он призадумался. — Скажи коллега, как может на Бастион попасть разумное существо, что бы об этом никто не знал? У нас все регистрируется, понимаешь, абсолютно всё. Всё точно, как в аптеке. У каждого есть электронное досье. Только шпионы патруля пока могут проникать через барьер, но для этого требуется оборудование величиной с пятиэтажный дом. Понятно!

— Да ты сам на него посмотри, это же вылитый Чингачгук, если тебе конечно знакома земная литература. Есть ли еще в галактике краснокожие? — Путана наконец-то соизволила открыть свой прекрасный ротик, несмотря на свое отвращение к Хунаку.

Хыдур внимательно присмотрелся к индейцу.

— И то правда, прекратите его мучить. — Он повысил голос на своих подчиненных. — Если Надзиратель позволит, будете мучить девчонку. Хватит! Боже мой — индеец! — его щенячий восторг не знал границ, — они водятся только на Земле, это первый индеец на полигоне.

Хунака Кееля отвязали от кресла, так он и стоял с раскрытым ртом, потому что забыли вытащить распорки. Сам вырвал иголку из под ногтя и со всего размаха всадил её в задницу Изохрена. Поворот тела и Арпан загнулся, схватившись руками за своё мужское достоинство. Оба выли как подраненные шакалы. Еще мгновение и распорки полетели в сторону Хыдура. На вой в помещение влетели оставшиеся двое карателей. Фуни рванулся им на перерез и получил в своё слизистое тело изрядную порцию свинца. О, милый друг, жив ли ты?

— Не стрелять, идиоты, — заорал юрист, но было уже поздно, слизень лопнул как медуза и мутная жидкость растеклась по бетонному полу.

От нашего друга остались лишь ножки да рожки, точнее тележка трансформер. Пока каратели замешкались, Хунак картинно вставил в рот сербатан, который по не знанию у него не отняли и направил ветер из своих легких в солдат. Четыре дуновения и они медленно осели на пол, брякнув скортерами. Вот вам гады за смерть Фуни! Получайте, эссесовцы чёртовы! Я попытался отыскать взглядом Хыдура, но его и след простыл. Исчез, испарился, телепортировался или спрятался, как умеют прятаться за буквы закона профессиональные юристы. Фуни, наш прекрасный жлобист, боевой товарищ, ты погиб защищая нас.

Большая улитка видела мой знак и решила задержать вошедших, — прошепелявил Хунак Кеель. — Теперь она у Ах пуча. Там ей будет хорошо, Ночеподобный Ах Пуч любит воинов.

Я поднял простреленную смирительную рубашку, это всё, что осталось от нашего друга, правда осталась еще и тележка. Путана расплавила из под ствольного лазера стену, туда мы вместе с Хунаком впрессовали остатки рубашки и скортер слизня. Сделали, импровизированную могилку, памятником стала тележка. Я вырезал надпись на стене: «Здесь лежит великий воин Фуни — рассы слизней». Салют из трёх стволов и мы были готовы к нашему походу вниз. Труппы убитых карателей так и будут лежать не похороненными, но у нас осталось слишком мало зарядов, что бы тратить их на могилы для солдат противника.