Свобода, как в толтековском звучании, так и в ином другом представлении, конечно же, условное и преходящее понятие. Она никогда не станет полной или окончательной, как и открывающиеся возможности осознания. Её всегда будет не хватать на любом этапе развития. Но наша жизнь устроена так, что каждому даётся шанс на его жизненной «взлётной полосе» успеть подняться в высоты непостижимости духа, достигнув нового качества восприятия жизни. Об этом говорят все религии и многие жизненные примеры адептов и святых.

Но по некоторым причинам, которые затрагиваются в этой книге, подавляющее большинство из нас предпочитает «зарыться в землю» за сигнальными огнями этой полосы, так и не успев взлететь. В этой связи автор взял на себя смелость полагать, что мы не всегда отдаём себе отчёт в том, к чему нас ведёт та или иная деятельность, утверждённая опытом всей Цивилизации.

Некоторый прагматичный пессимизм этой книги является рабочим моментом среди многочисленных иллюзорно-розовых представлений культивируемых человеком. Толтекский воин жизнерадостен от непосредственного контакта с реальностью и выдержанно мрачен в отношении непродуктивных представлений общества, ограничивающих его свободу. Особенно, в тех случаях, когда в суете жизненных проблем сложившиеся отношения в социуме под разными «благовидными» предлогами «участливо» и незаметно проникают в его жизнь.

Возможное ощущение безысходности, возникающее по ходу чтения книги (тщедушным и слабонервным книга не рекомендуется), автор советует приравнять к оптимистическому чувству освобождения от удобных иллюзий, когда «швартовые отброшены», но не знаешь, что делать со своей вольной волей и куда плыть. Свобода устрашающа и нестабильна лишь для тех, кто своевременно не уравновесил это — новое состояние постижения реальности. Воин же может использовать любую эмоцию или мысль для действия осознания, не отождествляясь с ними.

Многие из тех, кто однажды ощутил дух свободы и отступил по разным причинам, будут неизменно отстаивать свои окопы привычного образа жизни, ставя под сомнение существование магических линий, нагвалей типа Дона Хуана и т. д. Таким образом, каждый встаёт на защиту своего выбора, своей реализации. Это — нормально. Только зачем убеждать других сворачивать с их намеченного пути, который не смог пройти сам, — на что не хватило собственной устремлённости и сил. Может быть, кому-то повезёт больше в этом выборе.

Освободиться окончательно от всего невозможно, — всегда найдутся новые завуалированные отождествления следующего этапа развития. Но позиционировать себя в равновесном состоянии наблюдателя жизни при стремлении к свободе — уже шаг к ней.

В этой книге поставлено больше вопросов, чем найдено ответов, но своей необычностью они, возможно, подтолкнут кого-то соотнести себя и свою жизнь более чем с одной системой отсчёта — грандиозной, но имеющей свои пределы — системой отсчёта человеческих жизней.

Об изгнании человека с небес упоминается во многих религиозных источниках, как Запада, так и Востока. Конечно, наивно полагать, что человек был сослан за провинность после невыполнения каких-либо обязательств. Особенно в той христианской форме, когда бог-создатель обрушивает свой гнев на собственное, ещё беспомощное творение. Можно выразить лишь недоверие такому недальновидному божеству, проявившему нервозную слабость.

К тому же этот миф подогревает эго человека. Видите ли, его создал сам Всевышний, и если апеллировать с жалобами и просьбами, то только к нему, наверх. Особенно, в тех случаях, когда непонятно — кем же порождённый сатана так бесчинствует, искушает и вставляет палки в колёса. В христианстве этот чёрный полубог односложен и предназначен творить зло. А неразумный человек должен бояться его искушений как огня, совершенно не догадываясь о возложенной миссии на адепта зла. Потому что, если догадается о его функциональной полезности, то должен будет принять версию о его божественном происхождении. А разве мог Всевышний, у которого каждая песчинка на учёте, допустить и тем более запланировать существование тёмных сил?

Многие религии ограничивают выбор человека, не позволяя ему поразмыслить далее навязанных догм. Недаром бытует мнение, что христианство — это недоразвитый буддизм. Слишком оно наивно, и рассчитано на желающих обмануться. А, если принять во внимание, что и сам буддизм безмерно оптимистичен, то иллюзорных представлений в нашем мире, по всей видимости, предостаточно.

Безусловно, Восток объективнее говорит о силах созидания, разрушения и их оптимизации, действующих во Вселенной. Их боги, скорее, дополняют друг друга, а не откровенно конфликтуют. А гнев, который христианский бог обрушил на человека, они бы возможно, преподнесли, как новый урок, новые условия для человеческого развития. Но буддизм тем и оптимистичен, что стремится всё уравновесить. Его глубинное эго покоится на принципе: всё, что ни делается в мире, всё — к лучшему. Какой-то подпоркой отдельный человек или религии с их заповедями-аксиомами всё равно должны пользоваться. Выбранная иллюзия для многих людей объективна, потому что порождает их смысл жизни.

Но, если пользоваться этим лозунгом без оглядки, то останутся незамеченными собственные недостатки. К «лучшему» обстоятельства могут складываться лишь в том случае, когда из «худшего» извлекается урок жизни.

Нужно признать, что многие жизненные ситуации мы не воспринимаем как обучающие, надолго увязая в своём недоумении по поводу случившегося. Если же полагать, что любые жизненные условия нас чему-то всё-таки учат, то, в самом деле, всё делается к лучшему. Ядерная бомба над Хиросимой, повальные смерти от эпидемий, убийства, насилие — всё к лучшему, но какой ценой? И нужно ли такое «лучшее» с такими необратимыми потерями?

«Лучшее» должно быть для человека, а не с позиции какого-то гипотетического божества, курирующего наше развитие. Только тогда можно говорить, что мы взяли ответственность за свою жизнь, а не переложили её на плечи абстрактного создателя. Целостность своего существования и ответственность за собственные поступки — достойное стремление на любом уровне осознанности. Как это удаётся — другое дело. Но наивно радоваться всему в жизни, без желания разобраться в происходящем. Можно упустить сам процесс познания действительности. Зачем? Когда уже всё оправданно и фатально предопределенно в высших сферах. Остаётся лишь поддержать чью-то руку свыше в «пристойном благословении» нашего неведения.

А теперь обратимся к отдельным вехам в истории становления человеческого духа.

В тибетском ламаизме утверждается, что пять-шесть тысячелетий назад люди были одухотворены настолько, что многие из них достигали своего энергетического тела, уходя радужным огнём так же, как позже ушёл Иисус Христос в момент своего воскрешения. Большинство из них были простыми людьми, а не избранными адептами.

Монахи Тибета, удерживающие один из последних плацдармов битвы духа, считают, что среди них практически не осталось людей, наделённых сакральными знаниями. Сегодня им лишь остаётся надеяться на помощь легендарной Шамбалы, ожидая вестников оттуда. И таким великим йогам прошлого, как Миларепа — не чета сегодняшние сидхи Индии. От достигнутых в далёком прошлом рубежей человеческого духа, мы видимо, всё-таки отступили. Так к лучшему ли всё движется — катится?