Сияет даль... не от того ли Нам нашу песню не разжечь, Что из-под снега в этом поле Выходят спины блиндажей?

Так не спеши вперед, дорога! Мы - тоже путники твои, Как те, которым так немного Прожить отмерили бои,

Как те, которые не в силах Ответить на свинец свинцом, Не погребенные в могилы И не опознаны в лицо...

Но жизнь строга и неизбежна. И на прибрежные кусты Ложится пламенная нежность Рассветов редкой красоты.

Весна дотошная, лихая, Воды неистовой страда, Озера синью набухают, И синевой сияет даль.

И снег стареет на вершинах. А под высоким, звонким днем Ревут военные машины, Взбираясь на крутой подьем.

Взбираясь на такие кручи, Где отступиться - и не жить! И где на валунах могучих Стоят все те же блиндажи...

Март 1957

x x x

Сделана в дымных, больших городах И охраняется в темных складах Пуля, которая в первом бою С треском шинель продырявит мою.

Мало. Сработан рабочим седым Взрыв, заключенный в осколки и дым, Взрыв, что, ударив по пыльной листве, Бросит меня на рассвете в кювет.

С юга и севера плещет вода. Спущены в воду стальные суда, Ждущие часа и ждущие дня Кинуть ревуший десант на меня.

И, наконец, сотни тысяч людей Трудятся порознь, неведомо где, Лишь для того, чтобы ночью иль днем Был я низвергнут небесным огнем,

Чтобы я был размозжен и разбит. Полностью выжжен и насмерть убит. ...Лапник сырой. Вся палатка в дыму. Что я им сделал? Никак не пойму.

Апрель 1957

x x x

Здравствуйте! Я снова прибыл к вам, Чтоб сказать вам теплые слова. Я пришел, отделавшись от дел, Вечерком на горы поглядеть.

С речкой глаз на глаз потолковать, Разузнать, как чувствует трава, И, оставив позади леса, Поклониться этим небесам.

Здравствуйте! Уже в который раз Я вот не могу уйти от вас. Многие говаривали мне, Что пустыня в этой стороне.

Место заключения. Тайга. Север. Невозможные снега. В тех словах, конечно, есть резон. Вот я прибыл в местный гарнизон.

Ветер в сопках. Синева долин Белый, замороженный залив. Здесь учился жизни боевой: Песни петь, чеканить строевой,

Надо - обходиться без воды, Лес пилить и понимать следы. Понимать значенье рубежа. Сутками не спавши, связь держать,

Находить желанным дым костра И прекрасным - отдых до утра. И, шагая по глухим лесам, Без наук я научился сам,

Чувствуя, что дело горячо, Подставлять усталое плечо, Резать гимнастерку на бинты В неких положениях крутых.

И смеяться через боль, когда Нестерпимы больше холода. И в ночах, далеких от Москвы, Солнечных, дождливых, снеговых,

Я любовь, потерянную мной, Вновь нашел нелегкою ценой. Как же мне тебя благодарить И какой подарок подарить,

Как же расплатиться мне с тобой, Край мой, бесконечно голубой? Я - не гость, считающий часы, Я, москвич, представь себе, - твой сын.

Апрель 1957

Романтики

У романтиков одна дорога: Обойдя все страны и моря, Возвратясь, у своего порога Отдавать навеки якоря. И смотреть нездешними глазами, Коротать с соседом вечера, Слушать леса древние преданья, Подпевать бродяге у костра.

По глухой проселочной дороге Он придет , минуя города, Чтобы здесь, на стареньком пороге, Доживать последние года. Постоит он у забитой двери, Никому ни слова не сказав: Все равно рассказам не поверят, Не поверят старческим слезам.

Много нас скиталось по чужбине, Баламутя души на пути, Много нас осталось там и ныне, Не прийти им больше, не прийти. Не смотреть нездешними глазами, Не сидеть с соседом до утра, И не слушать древние сказанья, И не петь с бродягой у костра.

1957

x x x

Он идет по кривому переулку, Он с работы возвращается домой. Облака, как потолок гонит ветер на восток, Тащит пыль по грязной мостовой.

Вот стоит большой кирпичный корпус, Пляшет в окнах городской закат. Там в квартире в два окна приготовила жена Из одной картошины салат.

А когда погаснут в небе звезды И покажется, что жить уже невмочь, Курит он во тьме ночной над промокшей мостовой, И о чем-то думает всю ночь.

Он идет по кривому переулку, Он с работы возвращается домой. Облака, как потолок, гонит ветер на восток, Тащит пыль по грязной мостовой.

1956-1958

x x x

Dm A Dm A Ветер в соснах высоких качается, Dm C F Серый дождик стучит по спине, D7 Gm Dm Где-то в Арктике шторм начинается, E A Dm Мокнут спины холодных камней.

Часовой у обрыва прибрежного, Закрывает от брызг автомат, Молча смотрит на море мятежное, Вспоминая знакомых девчат.

А в землянке сырой и нетопленой, Где в повалку солдаты лежат, Что-то пишет в тетрадке потрепанной Никогда не писавший сержант.

Пишет он с перекурами частыми, Тень коптилки скользит за рукой, Говорят,что ночами ненастными И любимым без нас нелегко.

Ветер в соснах высоких качается, Мелкий дождь по пилотке стучит, Это правда, что песня кончается, Но любовь никогда не молчит.

Февраль 1958

x x x

Нет на земле человека такого, Радио кто б не слыхал, Но вам никто не расскажет толково О тех, кто собрал материал.

Припев: Рассказать вам про жизнь репортера?

Это будет долгий разговор,

Под сырой землей, на гребне диких гор,

Он бывал - веселый репортер.

Мчатся экспрессы, автобусы мчатся, Всюду нам надо поспеть. И не доесть нам приходится часто И песен своих не допеть.

Припев.

Если однажды ракета украсит Лунный унылый простор, Будет на ней не из песневый Вася, А будет наш брат репортер.

Припев: Покажи мне того репортера,

Что прожил спокойно жизнь свою,

Он найдет приют, конечно, не в раю,

Но возьмет у черта интервью.

Февраль 1958

Большой фонарь

Мы возвращались с работы поздно...

Февраль 1958

Прощай, Москва.

Dm A Dm Прощай, Москва, не надо слов и слез,

Gm A Скажу тебе сегодня по секрету:

E A Dm Gm Не знаешь ты, что я тебя увез,

Dm E A Dm В душе своей ношу тебя по свету.

Не знаешь ты, что, если у костра Глаза подернет дым воспоминаний, По долгим, одиноким вечерам, К тебе ходить я буду на свиданье.

Мне здесь знаком, наверно, каждый двор, Тебе на память подарил я детство, И молодость, и солнечный задор Ты, город мой, оставил мне в наследство.

Прощай, Москва, в сиянье гордых звезд, Прими слова прощального привета, Не знаешь ты, что я тебя увез, В душе своей ношу тебя по свету.