Работала Беатрис в лондонской больнице Св. Джастина, расположенной в самом центре Ист-Энда, и занимала должность ответственной за нормальное функционирование большой лаборатории, принадлежащей больнице. Она пришла туда сразу после окончания курсов домоводства и постепенно достигла теперешнего положения. Выше подняться она уже не могла. Иногда ее посещала мысль, что ей придется остаться на этой должности навсегда. Двадцать восемь — это уже не девочка.

     Несмотря на то, что Беатрис несколько раз делали предложение выйти замуж, у нее не возникало желания принять какое-либо из них. Конечно, был Том, который вел себя так, как будто стоит поманить ее пальцем — и она сейчас же примчится. Чрезмерное честолюбие заставляло его много работать, чтобы добиться статуса врача-консультанта.

     Временами Беатрис казалось, что дело вовсе не в любви, о которой он ей постоянно говорил, а в помощи, которую он ждал от будущего тестя, обладающего обширными знакомствами. Том был приятным собеседником, и она проводила с ним достаточно много времени, даже приглашала его иногда на выходные домой. Мама и папа вели себя гостеприимно и приветливо, но она чувствовала, что он им не нравится.

     Джордж, приехал сразу после завтрака, в сочельник, нагруженный сумкой с грязными вещами, упаковкой пива и множеством пакетов.

     — Подарки! — весело объяснил он. — У меня не было времени их упаковать, но ведь ты это сделаешь, правда, Беатрис?

     — Мне искренне жаль твою будущую жену, — добродушно заметила Беатрис и запустила стиральную машину, после чего отправилась на поиски подарочных ленточек и наклеек.

     Потом Джордж сидел на кухне, пил кофе, говорил ей, что писать на наклейках, и отвечал на мамины расспросы. Он учился второй год и только что сдал свои первые экзамены. Беатрис, прекрасно представлявшая жизнь студента-медика, улыбалась брату. Они прекрасно ладили, несмотря на разницу в возрасте, а может, именно из-за нее. Джордж, всегда доверял ей.

     Беатрис закончила возиться с подарками и отрезала брату большой кусок пирога. В это время раздался звонок в дверь. Она пошла, открывать — это были тетушки, приехавшие из Эйлсбери на такси. Пожилые и старомодные, они сидели на заднем сиденье, очень прямо, в огромных фетровых шляпах. Беатрис поздоровалась с ними, сказала шоферу, чтобы он заносил вещи в дом, и помогла тетушкам выйти из машины. Они были вполне в состоянии справиться сами, но им это даже в голову не приходило. Они не говорили вслух о своем происхождении, но никогда и не забывали о нем, то есть придерживались определенных норм поведения, не имея ни малейшего желания изменить свой образ жизни, который существовал во времена их молодости. Но, несмотря на чопорность, они были чудесными старушками, и Беатрис их очень любила. Она поцеловала их в подставленные щеки и проводила в дом.

     Позже, когда тетушек разместили, и дел по дому не осталось, Беатрис надела старый плащ, висевший за дверью на кухне, который носили все члены семьи, и отправилась в церковь к мистеру Перкинсону.

     Она застала его пытающимся зажечь лампочки на рождественской елке, но у него ничего не получалось. Беатрис подвинтила лампочки, поправила провода и вернула ему вилку. Он был дивным старичком, и все в городке любили его, но после смерти жены он нуждался в постоянном присмотре.

     Священник тепло ее поблагодарил.

     — Я просил тебя зайти ко мне, но боюсь, что уже забыл зачем. — Прежде чем она успела что-либо ответить, он продолжал: — Какой интересный мужчина был с Дереком! Жаль, что мы так мало поговорили с ним. Надеюсь, мы еще увидимся.

     — Не думаю, — отозвалась Беатрис. — Он голландец и приехал сюда в гости.

     — Жаль! О! Я вспомнил, зачем звал тебя, моя дорогая! Не могла бы ты помочь с ребятишками во время праздничной службы?

     — Да, конечно. В шесть часов вечера, да?

     — Ты так добра, Беатрис. Когда ты возвращаешься на работу?

     — Вечером в День подарков. Так хорошо побыть дома на Рождество. А сейчас я должна бежать. У нас гостят тетушки и Джордж, и маме надо помочь на кухне.

     — Да-да, конечно, — он мягко улыбнулся, — беги, беги. А ведь, кажется, совсем недавно ты была еще девочкой. Сколько же тебе сейчас, Беатрис?

     — Двадцать восемь.

     — Тебе пора выходить замуж и обзаводиться детишками.

     — Как только найду подходящего человека, так и сделаю. И вы нас обвенчаете. — Она рассмеялась. Но, возвращаясь, домой, думала, что не так уж это и смешно. У нее не было недостатка в потенциальных мужьях, но никто из них не тронул ее сердца.

     — Подозреваю, что со временем из меня получится прекрасная одинокая тетушка, — обратилась она к Горацио, старому коту, который несколько лет назад сам пришел к ним в дом, да так и остался. Кот спрыгнул с кушетки и пошел за ней. Он уже давно понял, что, когда она дома, он будет накормлен во время, а ее романтическое будущее его не особенно трогало.

     Беатрис не приезжала на Рождество уже целых три года и поэтому сейчас наслаждалась каждой минутой. Особое удовольствие ей доставила праздничная служба. Детишки, одетые в накидки, материнские платья, в золотых бумажных коронах водили хороводы, разыгрывая вокруг яслей свою маленькую пьеску. Беатрис с улыбкой следила за происходящим и, присматривая за порядком, грозила пальцем особенно расшумевшимся. После праздника она вернулась домой. Сначала в очередной раз выслушала воспоминания тетушек об их молодости, потом пошла к Джорджу, и брат подробно рассказал ей о своей жизни в больнице. У него все складывалось удачно. Он был умен и при необходимости хорошо и много работал и занимался. Общительный по натуре, всегда окруженный друзьями, он был вполне доволен жизнью.

     — А как ты? — спросил он. — Замуж не собираешься? Как поживает Том?

     — Знаешь, Джордж, я сделала все, чтобы влюбиться в него, но как-то не получается. Понимаешь, мне все время кажется, что ему нужна не я, а быстрая и блестящая карьера, а папа может помочь ему.

     — Ну, так и брось его, сестричка. А еще кто-нибудь есть?

     — Нет, — сказала Беатрис задумчиво и в этот момент вспомнила Гиза ван дер Икерка. Она тряхнула головой. — Нет! — уже более резко повторила она.

     Джордж посмотрел на нее с любопытством, но промолчал. Значит, сестре кто-то нравится! Это его очень порадовало. Ему никогда не нравился Том, который старался опекать его.

     Наконец рождественское торжество, неизменное год от года, наступило: подарки, утренняя служба в церкви, индейка, рождественский пудинг, крекеры и пирог. А следующий день был День подарков — беспечный и веселый праздник после рождественской суматохи.

     Настала пора уезжать. Беатрис положила сумку в машину, поставила туда же коробку с едой, которую приготовила мама — когда еще она поест домашнего! — и, обняв и поцеловав всех и пообещав приехать, домой, как только сможет выкроить пару свободных дней, уехала. Жаль, что Дерека не будет еще целую неделю, думала она. Правда, в больнице они виделись редко, а выбирались куда-нибудь вместе поужинать еще реже.

     Доехав до Эйлсбери, Беатрис свернула на трассу А-41, ведущую к Лондону. Она хорошо водила машину, да и движение было небольшое. Ей нужно было пересечь весь город, а на это всегда уходило достаточно много времени. По мере того, как она приближалась к восточным окраинам, улицы становились все беднее. Наконец впереди показалось здание больницы Св. Джастина, возвышающееся над множеством грязных домиков и магазинчиков. Припарковав машину, Беатрис прошла по дорожке, ведущей от здания больницы к более новому корпусу, где размещались лаборатории и различные отделения, к ним относящиеся.

     Ее квартира находилась на верхнем этаже и состояла из большой, хорошо обставленной комнаты, небольшой ванной и крошечной кухоньки. Вид из окна был весьма удручающим: дымные трубы, заколоченные досками лавки и склады. Поэтому на подоконники она выставила горшки с цветами, разложила яркие подушки на диванах, расставила повсюду веселые настольные лампы, и комната получилась довольно уютной.