Софи вздохнула с облегчением и неизвестно зачем произнесла:

     — Ну вот и они. — Потом, немного помолчав, прибавила: — Они преданы друг другу. — Произнесено это было так, как будто именно сие обстоятельство и должно послужить оправданием случившемуся. Она опять вздохнула; от волнения ей было тяжело дышать. — Животные не причинили вреда вашей машине, правда?

     Софи посмотрела на молчащего мужчину, стараясь не замечать, как он красив. Клякса встал на задние лапы с явным намерением подружиться. Незнакомец растерянно похлопал пса по загривку и снисходительно взглянул на Титуса, трущегося о его элегантные брюки. Затем переметнул свой пристальный взгляд на Софи и сказал:

     — «Бентли» не так-то... э-э... просто помять.

     — Послушайте, сэр, она в самом деле ваша? — Энтузиазм Бена, видимо, поборол в нем чувство страха.

     Черные брови незнакомца приподнялись.

     — Естественно.

     Мальчик посмотрел на элегантный кузов автомобиля и заявил:

     — Я бы предпочел быть сбитым «бентли», нежели автомобилем другой модели, и, конечно, не отказался бы от «роллс-ройса».

     — Знай я заранее, — пробормотал мужчина, — приложил бы все усилия, чтобы угодить тебе.

     От волнения лицо Софи залилось краской, — к ее счастью, сгущавшиеся сумерки скрыли это от посторонних глаз.

     — Прошу прощения, но, если вы и в самом деле уверены, что Бен ничего не натворил, мы пойдем. Бен, извинись перед господином — ты его изрядно расстроил, — холодно сказала она.

     — Разве я выгляжу огорченным? — Он широко улыбнулся, и щеки Софи вспыхнули вновь. Выслушав извинение Бена, он ласково потрепал его по плечу. — Прощайте, — сказал он и направился к машине. Положив руку на дверцу, обернулся:

     — Клякса? Что, породой не вышел?

     — А мы и не претендуем на родовитость, — ответила Софи.

     — А Титус? Сдается, здесь кроется какая-то латинская премудрость... Но я, право, не знаю.

     — Он любит овсянку.

     Мужчина пожал плечами:

     — Я стал таким несообразительным или, может быть, слегка подзабыл вашу историю... — Он сел в машину, тихо замурлыкал мотор, и брат с сестрой услышали, как незнакомец пожелал им спокойной ночи.

     Софи заперла дверь за компанией маленьких бандитов, сняла пальто, шляпу, отправила Бена мыть руки и пошла на кухню. Синклер заваривал чай. Он посмотрел на нее и простодушно заметил:

     — Поздновато вы сегодня, мисс Софи. Я слышал, вы говорили с кем-то на улице.

     Кухня находилась в задней части дома — вряд ли Синклер слышал их разговор. А то, что случилось, — ах, об этом и говорить не стоит.

     — Бен натолкнулся на машину, и нам пришлось извиниться перед водителем.

     — Перед раздраженным водителем, не так ли? А между тем это им следует быть внимательней: сбивают несчастных детей!

     Софи оперлась руками о край кухонного стола.

     — О, Синклер, все было совсем не так. Это Бен виноват, а этот человек... он был очень мил, — мягко заключила она.

     «Милый» вовсе не было тем определением, которое он заслуживал... Она стала мысленно перебирать эпитеты, которые могли бы описать его. Он обидел ее и осмеял, поставил в неловкое положение, заставив почувствовать себя полной идиоткой, дерзким подростком; и, конечно, куда уж каким «милым» он был бы, если б все-таки сбил Бена.

     — Что у нас на ужин, Синклер? Кстати, я ужасно хочу чаю, — сказала она, вздыхая.

     — Ваша бабушка, мисс, велела приготовить цветную капусту. Пейте свой чай, а я пока приготовлю все остальное.

     Софи вошла в гостиную, и все трое ее родных, сидящие в комнате, посмотрели на нее. Заговорили они одновременно:

     — Софи, что там случилось с этим мужчиной и его машиной?

     — Он не англичанин, правда, Софи? Даже если он все понял про Титуса... Он сказал, что у него есть «роллс-ройс», да? Пенни говорит, я придумываю.

     — Он выглядел великолепно, — сказала ее сестра Пенелопа печальным тоном королевы, томящейся от любви.

     Софи поставила поднос на стол, налила себе чашечку чаю и неторопливо ответила на все вопросы, делая вид, что это ее не слишком волнует. Она оглядела комнату и, улыбаясь, посмотрела на бабушку — та уютно расположилась у камина, не спеша разгадывая кроссворд в «Телеграф».

     — Машина чуть не сбила Бена — по его же вине. Нам пришлось задержаться и извиниться перед водителем. Кстати, он оказался очень приятным человеком.

     Бабушка посмотрела в ее сторону. Ее миловидное молодое лицо засветилось любопытством.

     — Так-так. Мужчина? Пенни говорит, он очень симпатичный.

     — Да, очень, — спокойно отвечала Софи. — И я думаю, Бенджамин прав, полагая, что он иностранец.

     Пенелопа сладко вздохнула. В свои пятнадцать лет она была полна романтических иллюзий, а потому порой просто невыносима.

     — Он сногсшибателен. Я не очень хорошо разглядела его в окно. Ты должна была пригласить его в дом, Софи. Почему ты не сделала этого?

     Софи была удивлена.

     — Мне это и в голову не пришло, — честно призналась она, сочувственно посмотрев на хорошенькое, удрученное сим досадным фактом лицо своей младшей сестры. — Он был, кстати, не так уж и молод, — осмелилась она заключить.

     — Я, пожалуй, слишком взрослая для своих лет, — настаивала Пенни. — И разве возраст может быть помехой для настоящей любви?

     Это глубокомысленное замечание заставило всех рассмеяться. Пенни с удовольствием присоединилась к веселой компании.

     — Ну, положим, он немного староват для меня, но зато для тебя, Софи, в самый раз. Ты же всегда говорила, что мечтаешь о высоком красивом мужчине, который осыпет тебя драгоценностями, укутает мехами и увезет в свой замок.

     — Я в самом деле говорила это? — удивилась Софи. Наполовину забытые мечты, вытесненные прозаической рутиной суетливой жизни, пробудили в ее душе давно уже дремавшую струну. Она покачала головой и сказала отрывисто: — Должно быть, это было очень давно.

     Софи уже почти заснула, как вдруг вспомнила, что случайный знакомый не попрощался с ними, а только пожелал спокойной ночи. Это ничего не значит, сонно говорила она себе, хотя, надо признать, утешает.

     Наступило утро, и поток домашних дел смыл все ее романтические мысли. Софи с головой погрузилась в водоворот домашней и служебной суеты. Даже во время короткого пути в больницу мысли ее были заняты братом Люком, который учился на последнем курсе медицинского факультета в Эдинбургском королевском университете. Очень способный молодой человек. Ему двадцать два, он почти на четыре года младше нее. Она исправно посылала брату деньги, чтобы тот мог учиться. Еще год — и он станет врачом, тогда-то можно будет подумать об образовании Пенни, а позднее и Бенджамина. Мрачноватая мысль о том, что к тому времени ей будет уже под сорок, на мгновение затмила ее радужные мечты о будущем Пенни и Бена, но она не принадлежала к типу женщин, привыкших жалеть себя. В полном порядке, как всегда веселая, вошла она в санитарную, а затем в операционную. Все было готово к операции. Медсестра из их бригады делала последние приготовления.

     Софи принялась заправлять нитками иглы. Из санитарной комнаты до нее доносился приглушенный шум мужских голосов. Первой на сегодня была запланирована сложная операция по резекции поджелудочной железы и двенадцатиперстной кишки. Оперировать будет мистер Джайлз Радклифф — главный хирург-консультант, а ассистировать ему, вероятно, запасной хирург отделения Билл Эванс, совсем недавно закончивший обучение и прилагающий все усилия, чтобы угодить главному хирургу. Он еще очень нуждался в скромной помощи Софи, которая безропотно исполняла в операционной все его немые, посредством взглядов и кивков, указания, с тем чтобы в нужный момент требуемый инструмент был в его руке. В комнату вошли не два, как обычно, а три хирурга. Софи подняла голову, чтобы поздороваться, но «доброе утро» так и застыло у нее на устах. Третьим хирургом оказался тот самый мужчина с «бентли». Его бледно-голубые глаза невозможно было не узнать, несмотря на то что он уже облачился в маску и халат. Все трое пристально смотрели на нее — Софи была не в состоянии понять, что выражали их глаза.