— В таком случае я должен немедленно исправить свои дурные манеры. — Он довольно резко притянул Софи к себе, обхватил руками ее голову и горячо поцеловал, да так, что у нее дух перехватило.

     Потом, не говоря ни слова, продолжил путь.

     Они подъехали к больнице. Софи открыла дверцу машины и поставила одну ногу на асфальт. Собираясь выходить, она, задыхаясь, сказала ему:

     — Благодарю вас, сэр, за прекрасную вечеринку. Было очень мило с вашей стороны организовать все это. Спокойной ночи.

     Не дожидаясь ответа, она побежала к дверям больницы. Из машины доносился смех Макса. Находящийся на ночном дежурстве Ханс высунул голову из своей будки, когда Софи вошла внутрь, и поинтересовался, довольна ли она прошедшей вечеринкой. Не утруждая себя ответом, Софи кивнула в знак согласия и быстро удалилась, как будто ее преследовал Макс. Добравшись до своей комнаты, она в считанные минуты разделась, умылась, распустила волосы и бросилась в постель, как будто ей была дорога каждая минута ее сна. К сожалению, эта ночь для Софи оказалась бессонной.

     Под утро она выглядела просто отвратительно. Темные круги под глазами делали ее лицо усталым, изможденным и блеклым. Не помогла и обильная косметика, которую Софи наложила в надежде на то, что она оживит ее лицо, и, убедившись в ее полной неэффективности — более того, она стала похожа на ведьму, — тут же смыла большую ее часть. Но как ни странно, ее не особо волновала теперь собственная внешность. За завтраком ее засыпали вопросами, касающимися вчерашней вечеринки. Все сестры втайне завидовали ей, но это была белая зависть. Когда она собралась уходить, они выразили ей сочувствие по поводу того, что после всего этого она должна идти на дежурство. Каким-то образом о вечеринке узнали все. Прежде чем отпустить Софи, девушки выведали у нее все: и сколько гостей было приглашено, и кто они такие, и в чем были одеты женщины, и что представляет собой дом Макса. Софи постаралась дать им исчерпывающую информацию, пользуясь при этом своеобразной смесью, состоящей из доступного для сестер английского, выученных единичных слов на голландском и, конечно, жестов.

     В операционной Софи была спокойна, как никогда. Когда пришли хирурги, она дожидалась уже в маске и халате. Карел ван Стин первым настиг ее — она везла свою тележку в операционную. Покрутив рычаги на своей машине до тех пор, пока маленькие разноцветные шарики не приняли желаемого для Карела положения в стеклянном окошечке, он завел с Софи праздный разговор о вечеринке, который, судя по ее коротким сухим репликам, не вызывал у нее особого интереса. В операционную вошли наконец Макс и Ян, который следовал за ним по пятам и что-то горячо ему доказывал. Софи натянуто поздоровалась с ними и погрузилась в тишину, стараясь не смотреть на Макса, хотя в этом не было необходимости: он так увлекся работой, что совсем не обращал внимания на нее.

     Пока хирурги надевали халаты перед второй операцией, доктор ван Стин, перегнувшись через лежащего на столе пациента к столику Софи, спросил:

     — Вы ведь свободны завтра вечером, правда?

     Софи бросила на него полный недоумения взгляд и ответила:

     — Да.

     — Тинеке вчера хотела поговорить с вами, но так и не успела. Она спрашивает, не сможете ли вы встретиться с ней завтра вечером. Дело в том, что она планирует поездку в Спакенбург, а оттуда в Хилверсум, где есть неплохой ресторанчик. Ее машина сломалась, и я решил предложить ей свои услуги.

     Софи задумалась над этим неожиданным предложением. Заметив, что она в замешательстве, доктор сказал мягко:

     — Я уверен, что мы неплохо проведем там время.

     Увидев, что Макс стоит рядом и, натягивая перчатки, внимательно за ней наблюдает, Софи с каким-то особым энтузиазмом, которого она, по правде, не испытывала, ответила:

     — А что? Звучит очень заманчиво. Благодарю вас, я обязательно поеду.

     На что доктор ван Стин сказал:

     — Ну и отлично. — Потом повернулся к Остервельду: — Мы ждем тебя, Макс.

     Первая операция прошла гладко, зато вторая началась с неприятностей. Ян обнаружил, что его халат далек от стерильности, пошел переодеться, оставив Софи на время вместо себя. Она чуть было не опрокинула свою тележку, когда держала щипцы Спенсера-Уэллза, ожидая, пока Макс наложит зажимы, — так неудобно пришлось изогнуться. Дальше было еще хуже. Одна из сестер, отступив назад, нечаянно задела ведро с тампонами, стоявшее на полу. Раздался грохот, который в условиях абсолютной тишины операционной прозвучал как гром средь ясного неба. Тампоны, естественно, вывалились, и сестре пришлось, ползая на четвереньках, собирать их. Потом она вместе с Софи пересчитала содержимое ведра. Макс многозначительно игнорировал все, что происходило, продолжая разговаривать с Карелом ван Стином. Хотя он и казался внешне спокойным, Софи чувствовала его раздражение, — более того, у нее было ощущение сродни тому, что испытываешь, получив строгий выговор. Софи очень бы хотелось и самой чувствовать себя обиженной на него, но ничего, кроме профессионального сочувствия, какое может возникнуть в случае, когда самая обыкновенная операция по удалению аппендикса превращается в комедию, которая к тому же еще и затягивается, она не испытывала.

     Когда наконец эта злополучная операция закончилась и пациента увезли, Макс стянул перчатки и тихо сказал:

     — Пять минут на кофе, сестра. — Потом круто повернулся и, сопровождаемый ван Стином и Яном, быстро вышел из операционной.

     Софи подала младшей сестре знак, чтобы та следовала за ними и напоила их кофе, а сама, сбросив халат и перчатки, пошла чистить инструменты. Сестра Виске уже приготовила тележку с инструментами для следующей операции. Но не все было еще готово — во-первых, надо было как следует вымыть операционную, а во-вторых, Софи еще не разобралась с нитками и не разложила столик майо. Видно, в это утро ей придется остаться без кофе. Макс не нарушил своего слова. Ровно через пять минут он был уже в санитарной и чистил вместе с Яном инструментарий. Минуты еще через две в операционной появился доктор ван Стин с пациентом. Усевшись на свой табурет и взглянув из-под маски на Софи, он спросил:

     — Вы пили кофе, Софи?

     Она покачала головой, продолжая заправлять нитками иглы. Во время операции Софи поочередно кивала то одной, то другой сестре и они, одна сменяя другую, уходили, чтобы выпить свой кофе. Когда с перерыва вернулась последняя сестра, Макс мягко сказал ей:

     — Полагаю, это неплохой повод для сестер погулять, сестра София.

     Софи ловко подала ему специальный ключ для вправления грыжи и мгновенно парировала:

     — Сестры уходили, чтобы выпить кофе, сэр.

     Поработав ключом, он передал ей его обратно, потом аккуратно положил скальпель на столик майо и протянул руку, ожидая, пока она подаст ему кетгут. Спокойно, но не без ехидства он заметил:

     — Демонстрация против моего невнимания, наверное. — Его глаза блестели так же, как и ее. — Вы могли бы мне напомнить об этом раньше.

     Софи протянула ему держатель для игл, и он неторопливо взял его. Она хотела было ответить ему что-нибудь на его последнюю реплику, но вдруг почувствовала, что не может говорить, — комок из слез, затаившийся где-то в глубине горла, душил ее. Она протерла с неимоверной тщательностью держатели для наложения швов, положила их на столик рядом с Яном и вдруг услышала спасительный голос доктора ван Стина. Он пустился в разглагольствования по какому-то незначительному поводу, который тем не менее требовал от Макса оценки. Таким образом, у Софи появилось время взять себя в руки. К тому времени, когда эта и следующая операции закончились, она была опять сама собой — спокойная и невозмутимая. Когда осталась позади самая последняя на день операция и Софи сидела в маленьком тесном кабинете, заполняя операционную тетрадь, случилось еще кое-что: проходивший мимо ее кабинета Макс, увидев, что дверь открыта, остановился возле нее. Как ни в чем не бывало, он стоял и смотрел на Софи. Почувствовав, что краска заливает лицо, она тем не менее нашла в себе силы не выронить из рук ручку и мило ему улыбнуться.