Бернард давно рассказывал Кэтрин об отдаленной бухточке, его любимом с самого детства месте. Там, говорил он, потрясающе красиво. А главное — тихо и безлюдно, и можно заниматься любовью хоть круглые сутки!

Именно сегодня они намеревались поехать туда вдвоем.

— Пойми меня правильно, Кэтрин… Я должен присутствовать на устраиваемом мамой празднике. О том, что он состоится в воскресенье, я узнал лишь вчера, поздно вечером.

— Мне очень жаль, что срывается наша прогулка, — пробормотала Кэтрин. — Через две недели я уезжаю…

— Мне тоже жаль! — ответил Бернард. — Но я ничего не могу изменить. Семейные празднества — дело серьезное. Надеюсь, ты на меня не обидишься.

— Конечно, не обижусь…

Настроение Кэтрин безнадежно испортилось. Джойс предложила пойти с ней вместе на выставку молодого фотографа — одного из ее знакомых. Но Кэтрин отказалась.

— Спасибо, подружка. Но я не смогу сосредоточиться на его работах…

Она приехала в свое маленькое кафе на берегу, заказала сок и просидела за столиком, глядя на сверкающие на солнце волны, часа два.

В этот день Джон работал с трех дня. Как только Виолетта взглянула на Кэтрин, она сразу догадалась, в чем дело.

— Сегодня утром мы с Джоном проезжали по Брентвуд-Хайтс и видели, как разукрашен особняк Тарлингтонов, — сообщила она. — Наверное, семья Бернарда собирается что-то отпраздновать… Правильно?

— Я даже не знаю, что у них за торжество, — нехотя ответила Кэтрин.

— Тебя, конечно, не пригласили… — протянула Виолетта, глядя куда-то в сторону.

Кэтрин не ответила.

Часов в шесть, как обычно, в кафе появился Стивен. Он тоже сразу заметил, что Кэтрин не в духе, хотя она и старалась выглядеть веселой.

Разговор у них не клеился. Мысли Кэтрин постоянно возвращались к Бернарду и его семейству. Было ужасно больно сознавать, что она оказалась, по его мнению, недостойной права появляться в доме родителей. Терзало душу и еще что-то… Нечто неопределенное, но очень тягостное и отвратительное…

Когда солнце окрасилось в красно-оранжевые тона и приблизилось к горизонту, Кэтрин, уставшая от собственных мрачных дум и сочувственных взглядов окружающих, поднялась из-за столика и объявила:

— Пройдусь по берегу. Хочу полюбоваться закатом.

— Составить тебе компанию? — заботливо спросил Стивен.

— Нет, спасибо. — Кэтрин натянуто улыбнулась ему. — Сегодня у меня отвратительное настроение. Думаю, мне полезно побыть одной.

Отойдя на приличное расстояние от кафе, уже освещенного вечерними огоньками, Кэтрин убедилась, что за ней никто не идет, и решительно зашагала в сторону шоссе.

Через четверть часа она уже мчалась на такси, вызванном с ближайшего телефона-автомата, в направлении Брентвуд-Хайтс.

Картина, представшая перед ней, подтвердила мучившие душу подозрения.

Бернард стоял на веранде и разговаривал с черноволосой красавицей. Она смотрела на него своими темными глазами с восхищением и любовью. Кэтрин они не могли видеть из-за густых розовых кустов, росших у самой ограды.

Задыхаясь от обиды и отчаяния, она вернулась к ожидавшему ее на дороге такси и попросила отвезти ее обратно.

Стивен, Виолетта, Джон и даже Джойс, приехавшая в кафе, встретили ее встревоженными взглядами. Она прошла к столику у стойки и уселась в плетеное кресло. Ее друзья молчали.

— Что вы все так на меня уставились? — спросила Кэтрин и рассмеялась. Нервно и порывисто.

— Наверное, нам следовало рассказать тебе об этом раньше… — пробормотала Виолетта, подойдя к Кэтрин. — У Бернарда давно есть невеста… Барбара…

Кэтрин пожала плечами. В столь унизительном положении ей не приходилось бывать еще ни разу в жизни. Она не понимала, как так вышло, что за один-единственный день весь мир превратился из радостного и цветущего в бессмысленный и темный.

Джойс опустилась в кресло, стоящее рядом, и положила ладонь на похолодевшую руку Кэтрин. С другой стороны к ней подсел Стивен.

Если бы не милые заботливые друзья, она сделала бы что-нибудь непоправимое, настолько жестоким и страшным казалось ей то, о чем только что рассказала Виолетта.

— Тебе не помешает выпить, — осторожно произнес Стивен. — Совсем немного, чтобы стало полегче.

Кэтрин медленно кивнула.

В восемнадцать лет она почти не употребляла спиртного. Только слабенькое вино, и то изредка. К тому же в тот день Кэтрин почти ничего не ела и сильно нервничала. Поэтому уже после полутора бокалов коктейля она сильно захмелела.

— Ей надо как следует отдохнуть, — сказал Стивен, взял бокал из руки своей подопечной и поставил на стол. Затем помог ей подняться с кресла.

У нее заплетались ноги, и она жаловалась на кошмарную головную боль.

Посоветовавшись с друзьями, Стивен решил, что должен отвести ее к себе. До дома Джойс в душном такси она не смогла бы доехать нормально. По дороге ее непременно вырвало бы.

У Кэтрин все плыло перед глазами, а голова раскалывалась. Тошнота душила, и очень хотелось пить.

Стивен бережно довел ее до коттеджа, в котором жил, но заводить в дом побоялся, — ей полезнее было находиться на свежем воздухе.

Он ухаживал за ней, как за маленьким ребенком. Когда ее все же вырвало, сбегал за водой, умыл ей лицо, вытер его полотенцем и уложил на широкую скамейку во дворе. Потом сходил в кухню и вернулся с бокалом морса.

— Выпей это. Станет легче.

На ней было коротенькое лиловое платье и босоножки такого же цвета.

Босоножки Стивен с нее снял, а на платье расстегнул две верхние пуговицы. Кэтрин встрепенулась.

— Неужели ты думаешь, что я собираюсь воспользоваться твоей беспомощностью? — обиженно спросил он. — Я не позволю себе ничего лишнего, можешь ни о чем не переживать.

Оставлять ее одну в таком состоянии было небезопасно. Стивен снял с себя рубашку, мокрую от пота, сел на скамейку, приподнял голову Кэтрин и уложил на свои колени, повернув к себе лицом. Во-первых, в таком положении она не захлебнулась бы рвотой, если бы ей опять стало плохо, а во-вторых, он видел ее лицо и мог контролировать ситуацию.

Бернард увидел их в тот момент, когда измученный Стивен уже спал, а Кэтрин лежала в полудреме, постепенно приходя в чувства.

Она тоже его видела. Он остановился у ограды как вкопанный и на протяжении нескольких мгновений смотрел на нее, не веря собственным глазам. Потом резко повернулся и ушел прочь.

На следующий день Кэтрин проснулась в омерзительном состоянии. События предыдущего дня одно за другим стали всплывать в памяти.

Я должна поговорить с Бернардом, думала она по пути домой. Пусть он расскажет мне о своей Барбаре… Быть может, она ему вовсе не невеста… Быть может, все обстоит по-другому…

Бернард не пожелал с ней разговаривать, он был все еще в слишком подавленном состоянии после увиденного накануне.

Кэтрин не захотела унижаться и больше не звонила. А через два дня вообще уехала из Лос-Анджелеса…

Картинка на фотографии расплылась перед глазами Кэтрин, и она лишь сейчас поняла, что плачет.

Наверное, погрустить о прошлом иногда даже полезно. Главное, не смешивать его с настоящим, поспешно вытирая слезы, подумала она. В свое время ей удалось по-хорошему расстаться с мужем. Они и сейчас добрые друзья.

Значит, и с Бернардом я сумею быть доброжелательной и вежливой, как с другими соседями, решила она. Эта пытка продлится недолго, ведь он пробудет здесь всего пару недель…

Устроить эту вечеринку Кэтрин задумала давно. Пригласила народ, в основном людей со студии — фотографов, визажистов, фотомоделей, а также работников журналов, для которых они делали снимки.

За последние несколько лет богемная жизнь превратилась для Кэтрин в нечто естественное. Модные одежды, прически, макияж, красота и блеск драгоценных украшений, а также смена фонов, творческие идеи модельеров и директоров ателье, экспансивность фотографов — все это было близким и понятным ее пылкой натуре. Демонстрация нарядов давалась ей с удивительной легкостью. На студии ею дорожили.