Отец, казалось бы, сделал все, чтобы роды у матери прошли нормально. Он собирался отправить ее рожать в Портленд. Там в клинике ее ждали лучшие акушеры. В тот день, когда у нее начались предродовые схватки, погода разбушевалась. Мела пурга, дул сильный, порывистый ветер. А отец в это время находился в Вашингтоне. Ни в Портленд, никуда вообще мать, естественно, везти было нельзя. Еще до того, как прервалась телефонная связь, мисс Кии удалось дозвониться до доктора Пирсона. Никто и не думал, что он сможет до нас добраться по покрытой снегом обледеневшей дороге. Да еще поздно ночью. Тебе известно, что представляет собой Шея Орла?

О да, я знала! Я невольно поежилась, представив себе, что кто-то попытался проехать по этому жуткому участку дороги ночью. Да еще и в пургу!

– Но доктор Пирсон к вам добрался?

Монти кивнул.

– Тогда мне было десять лет, а Дону на два года больше, – сказал он. – За окнами – ураганный ветер, на море – шторм, прислуга рыдает. Жуть, да и только! Никогда мне не было так страшно, как в ту ночь. Спать никто не ложился. Мисс Кин, никогда не принимавшая роды, взялась исполнять роль повитухи. Чтобы не слышать стонов матери, мы с Доном спустились на первый этаж. Затем мы с ним перебрались в сторожку и стали следить за воротами. В три часа ночи на другой стороне Шеи Орла замигали автомобильные фары. С нами также были рыбаки из соседней деревни. Они, как альпинисты, обмотались одной веревкой и так, в одной связке, по скользкой дороге двинулись навстречу доктору. Старина Джо появился в дверях Сторм-Тауэрс, стуча от холода зубами. В замерзших руках он крепко держал свой саквояж.

– Доктор отважный человек, – заметила я.

Монти снова кивнул:

– Да, Джо хороший человек, но это не помогло ему стать хорошим врачом. Ему, как и большинству терапевтов, просто не раз приходилось принимать роды. Кстати, плод у матери лежал поперек. Так что мисс Кип ничем матери и Джоан не смогла бы помочь.

– И роды прошли нормально, – констатировала я. – Доктор спас одновременно две жизни: миссис Хейлсворт и Джоан. Так что, Монти, не стоит осуждать свою маму за то, что она так в него верит.

Он улыбнулся:

– Эли, ты впервые после Редклиффа назвала меня по имени. Видишь, даже солнце ярче засверкало. Хорошо. Я отдаю должное храбрости Пирсона, но сейчас он Джоан помочь не в силах. И отец это прекрасно понимал. Джоан нужен хороший врач-специалист и человек, который постоянно был бы с нею рядом. – Монти внимательно посмотрел на меня и добавил: – Этим человеком, Эли, могла бы стать и ты. Ведь ты же училась на медсестру.

Я не мигая уставилась на него удивленными глазами:

– А что, разве Джоан заболела?

– Заболела? – переспросил Монти и отвел в сторону глаза. – Так тебе ничего о ней не известно? Эли, ты училась с ней в одной школе, затем жила в одной комнате в Редклиффе. Неужели тебе не известно, что преподаватели делали ей поблажки и таким образом помогали ей сдавать экзамены? Она же постоянно занималась с репетиторами. А как ты оцениваешь ее взаимоотношения с однокурсницами? Относился ли кто-нибудь из них к ней так же хорошо, как и ты? Нет. А разве это нормально?

– Джоан была легкоранимой и очень застенчивой девочкой. Такой завести себе друзей нелегко.

– Но у нее вообще не было друзей, – нахмурившись, заметил Монти. – Ты, Эли, хорошо к ней относилась только потому, что ты добрый человек. Увидев, что Джоан очень одинока и всегда печальна, ты проявила к ней сочувствие. Тебе ее стало жалко. Это и положило начало вашим отношениям, которые, возможно, переросли в дружбу. Но в этом заслуга не Джоан, а твоя. Ты предложила, а Джоан приняла.

– Нет, ты к ней несправедлив! – воскликнула я, встав на защиту бывшей подруги, как это делала каждый раз, когда она в этом нуждалась.

Однако я понимала, что Монти где-то прав.

– Эли, поверь, это совсем не так! – сердито произнес он. – Джоан – моя сестра, и я очень ее люблю. Но я точно знаю, что ни к кому из нас она не способна испытать подобных чувств. В том числе и к тебе. Первым, кто это понял, был наш отец. Он пытался что-то предпринять. Поверь, моя сестра ненормальна и такой была всегда. У нее мания преследования. Только не говори, что ты этого за ней не замечала. Джоан считала, что сначала одноклассницы, а потом однокурсницы постоянно третировали ее. А это было не что иное, как игра ее больного воображения! Теперь, выучившись на медсестру, ты должна это понимать.

– Да, в каких-то случаях Джоан действительно казалось, что ее преследуют. Но не всегда. Такая чувствительная девочка, как она, испытав унижение от насмешки, любую шутку может воспринять за оскорбление. Но это объясняется характером человека, а вовсе не тем, что он психически ненормальный.

– Но согласись, такое поведение свидетельствует о том, что человек к этому близок. Пойми, я ни в чем не виню Джоан. Это не ее вина. Возможно, что психическое состояние моей сестры объясняется обстоятельствами ее рождения. А может быть, это у нее наследственное. Точно сказать не могу. Отец, вопреки желанию матери, тайком возил ее к какому-то светилу психиатрии. Поначалу в клинике установили, что у Джоан прогрессирующая шизофрения, а затем специалисты пришли к выводу, что это – психопатия, и, возможно, наследственная. Она прошла курс психотерапии, принимала соответствующие лекарства, но ничто ей так и не помогло. Да и как могло это помочь человеку, чье умственное развитие сначала замедлилось, а затем и вообще прекратилось?

– Но это же просто смешно! – возмутилась я. – Ты считаешь Джоан ненормальной? А о какой плохой наследственности может идти речь если она из рода Хейлсвортов? Монти, ты, должно быть, пошутил?

Монти рассмеялся.

– Теперь мне понятно, почему ты понравилась нашей матери, – сказал он. – Ты думаешь точно так, как и она. В случае с Джоан вы обе верите в то, во что вам хочется верить. Но у нас в роду был предок, страдавший манией преследования похуже, чем Джоан. Эндрю Хейлсворт, который соорудил этот склеп, был пробритански настроен и в каждом человеке видел своего заклятого врага. Никто не знает, сколько людей он уничтожил. И только потому, что они казались ему врагами. Он считал, что все хотят убить его. Если по ночам тебя будет мучить бессонница, ты можешь о нем почитать. Книги об Эндрю Хейлсворте и другие материалы есть в нашей библиотеке. Представляешь, этот наш предок, не желая попасть в руки воображаемых врагов, темной ночью бросился в Котел Дьявола! Жаль, что он этого не сделал десятью годами раньше.

– Но это случилось много лет назад, – снова возразила я. – Задолго до рождения Джоан. Разве такое могло на ней сказаться?

– Не могу знать. Я просто упомянул о том, что было в прошлом семьи. Эли, но этот Эндрю не единственный скелет в гардеробе нашего рода. Были случаи и совсем недавние.

Монти достал сигарету и, закурив, продолжил:

– Но я только теряю с тобой время. Ты, как наша мать, отказываешься даже допустить, что Джоан психически ненормальная. А вот Урсула придерживается этой точки зрения, как и я. Она в Англии работала медсестрой в психиатрической клинике. Именно поэтому отец и пригласил ее к нам. – Он улыбнулся. – Ну вот, я и испортил тебе утро. Пойду в гараж посмотрю, как так Сэм поставил мой автомобиль. Если хочешь, пойдем со мной. Я покажу тебе нашу конюшню. Посмотришь на лошадей...

– Спасибо, Монти, но я сначала хотела бы увидеться с Джоан, – отказалась я.

– Ну, как хочешь, а я сделаю, что задумал. Дело в том, что мне наперед известно, как поведет себя сестра. Сегодня утром с психикой у нее будет все в полном порядке. Она даже не вспомнит, какой переполох она накануне устроила.

– Так ты не веришь, что к вам в дом проник грабитель?

– Эли, я знаю, что никакого грабителя в нашем доме не было, – без тени сомнения в голосе ответил Монти.

Вялым голосом, в котором не проскользнуло ни одной радостной нотки, Джоан, увидев меня, произнесла:

– Привет, Эли. Мама сказала мне, что ты приехала.