— Стой, где стоишь.

— Я никому не причинил вреда, — возразил мужчина, чуть приближаясь. За его спиной остальные тоже подошли поближе. — Какая же ты смелая, зеленоглазка. Чтобы я когда-нибудь обидел такую красотку…

Рэйчел опустила винтовку и выстрелила. Пуля вонзилась в пол в дюйме от сапога блондина. Тот замолчал и ухмыльнулся. Если он и перепугался, то по его поведению этого не было заметно. Рэйчел направила ствол ему в грудь.

— Не двигайтесь. — Она стала ждать, как он воспримет угрозу. Ярость в душе девушки сменилась страхом, однако она подняла глаза и увидела, как много мужчин стояло передней. — Меня прикрывает отец, он — в фургоне, не вздумайте преследовать нас.

Отойдя к двери, Рэйчел еще раз обвела глазами помещение и вдруг почувствовала ужас: тот черноволосый незнакомец стоял рядом с ней, держа в руке револьвер. Но целился он не в девушку, а в толпу. Только один раз он взглянул на Рэйчел, но та не могла не запомнить его холодных глаз. Ей стало страшно — незнакомец был гораздо решительнее, чем все остальные. С бьющимся от волнения сердцем она пробежала мимо него, вырвалась на пыльную улицу и бросилась к фургону.

— Папа, гони! — крикнула она и вскочила на козлы. Отец держал в руках вожжи, рядом с ним сидел Джош. Мальчик обеими руками сжимал пистолет.

Эб Кирни подстегнул лошадь, щелкнул хлыстом, и фургон рванулся с места. Рэйчел вспомнила о покупках, оставленных в лавке. Да, придется потерпеть доследующего городка. Слава Богу, они успели пополнить запас соли, бекона и говядины. Разгневанная толпа из салуна может броситься в погоню. Рэйчел забралась внутрь фургона и взяла на руки Лисси. Рядом всхлипывала Абигейл. Фургон раскачивался и подпрыгивал на ухабах.

В это время в салуне человек со светлыми волосами шагнул вперед:

— За ними в погоню, развлечемся!

Но тут человек в Черном, его звали Дэн Овертон, выстрелил из кольта, это заставило бандитов замолчать. Они обернулись. Овертон направил револьвер в толпу.

— Оставьте фургон в покое, — спокойным тоном приказал Овертон. Он встретился взглядом с высоким блондином. Овертону показалось, что они уже встречались, но где и когда, он не мог вспомнить.

Недовольно ворча, люди стали возвращаться к бару, поглядывая на незнакомца. Через несколько минут заиграла музыка, а картежники возобновили прерванную игру.

Дэн Овертон стал продвигаться к дверям вдоль стены, держа в руке кольт. Блондин повернул голову и посмотрел Дэну в глаза. И тут Овертон вспомнил. Перед его мысленным взором блондин предстал в мундире конфедерата. Это было на развилке Сабина, когда конфедераты захватили в плен янки и везли их в тюрьму. Дэн видел, как высокий блондин, лейтенант южан, ударил прикладом пленного индейца из племени сиу. Индеец упал, а лейтенант поднял винтовку.

— Грязный краснокожий выродок! Мы индейцев не берем в плен, мы убиваем их на месте!

— Сэр! — К лейтенанту подъехал солдат и достал из-за пазухи письмо. — Вы — лейтенант Маккиссак? Вам пакет, сэр.

Маккиссак ответил на приветствие солдата и взял письмо. Толпа пленных в этот момент расступилась и втянула в свои ряды избитого индейца.

— Вперед марш! — скомандовал Дэн, не посчитавшись с тем, что лейтенант был старше его по званию. Потом Дэн распорядился начать погрузку пленных в ожидавшие их фургоны.

— Черт подери! — разозлился Маккиссак и сунул письмо в карман. — Скажите майору, что я сейчас приду.

— Слушаюсь, сэр, — ответил солдат, снова отдал честь и поспешил прочь.

— Где тот чертов индеец? — заорал Маккиссак.

— Он уже в фургоне, — невозмутимо ответил Дэн. Маккиссак зло уставился на Дэна, потом выругался и пошел к своей лошади.

Дэн бросил взгляд на фургон. Он уже разговаривал сегодня с этим индейцем. Тот был до войны следопытом, а с начала боевых действий записался добровольцем в армию Соединенных Штатов. Дэн обернулся. Маккиссак держал поводья, сидя верхом на гнедой лошади. Они снова обменялись взглядами, полными ненависти.

И вот теперь, несколько лет спустя когда Дэн посмотрел в глаза Маккиссаку, он едва удержался, чтобы не заехать кулаком в физиономию этого человека. Но тогда возникли бы осложнения, которые Дэну были ни к чему. Запомнил ли Маккиссак его, Дэна? Тогда, при встрече в Сабина, Дэн носил усы и бороду. Во время войны Дэн работал на детективное агентство Пинкертона. Ему часто приходилось выдавать себя за конфедерата при сборе данных для армии северян.

Обертон подавил в себе закипевший гнев, шагнул к дверям и вышел из салуна.

В конце улицы еще висело облачко пыли от проехавшего фургона. Дэн прикинул: фургон лишь на несколько минут опережает его. Окинув взглядом улицу, он заметил телеграфную станцию и направился туда. Через минуту он вручил телеграфисту листок бумаги.

— Примите телеграмму.

Служащий положил перед собой листок и, водя пальцем по строчкам, прочитал вслух: «А. Пинкертону. Я вышел на след. Когда возьму Питера Бентона, сразу сообщу. Д. О.».

— Все правильно.

— Очень хорошо, сэр. Немедленно отправлю.

Дэн подождал, пока телеграфист отстукивал телеграмму, потом заплатил и вышел к своей гнедой лошади, привязанной к столбу. Дэн вскочил в седло, звякнули шпоры, всадник повернул на запад и поскакал вслед за фургоном. Обернувшись, он посмотрел — не выходят ли люди из салуна, но никого не увидел. Дэн пришпорил лошадь и выехал из города.

Фургон Кирни повернул на юг. Лисси обняла Рэйчел, прижалась к ней. Девушка выглянула из фургона: нет, никто их не преследовал. Рэйчел удивило, что посетители салуна не бросились в погоню. Почему? Не из-за того ли человека в черном? Неужели Рэйчел вызвала у него сочувствие? Этого не может быть, ведь в его темных глазах она не заметила ни капли жалости, глаза оставались жесткими и холодными. Тогда, возможно, он присоединился к тем мужчинам в салуне и сейчас пьет вместе с ними, смеется, полностью позабыв эпизод с Абигейл?

— Аби плачет, — тихо сказала Лисси.

— С ней все в порядке, — ответила Рэйчел. Она убрала кудряшки с лица девочки, подсела поближе к Абигейл, погладила ее по голове. — С тобой действительно ничего дурного не случилось, правда?

— Я безумно перепугалась! А из фургона я вышла только потому, что мне стало очень жарко. Ко мне подошли несколько мужчин поговорить… — Абигейл заплакала. — Прости меня, Рэйчел. Я помню, ты не велела мне высовываться из фургона. — Девушка достала скомканный платочек и утерла слезы.

Рэйчел стало жаль Абигейл, она понимала, какой сильный испуг пережила девушка. Пригладив светлые локоны Абигейл, Рэйчел сказала ей:

— Ну, теперь все страхи позади, неприятности закончились без последствий. Ты не должна забывать, Аби, что мы на приграничной территории, и в городах — мужчины, перенесшие войну. Женщин здесь мало. Совсем как дома.

— Я хочу домой!

— Мы не можем поехать домой, — твердо проговорила Рэйчел. Она протиснулась к задней части фургона и выглянула. Слава Богу, преследователей не было. Вдоль обочины, вдалеке друг от друга, стояли дома и скотные дворы.

Фургон свернул с дороги на юг. Теперь они ехали по тропе, проложенной скотоводами, ведущей к северу от Форт-Уэрта и дальше в Канзас. Довольная тем, что им удалось благополучно вырваться из города, Рэйчел оглядела фургон. Здесь помещалось все имущество семьи. На крючьях, приделанных к ободам, висели кастрюли, сковородки, инструменты. На всех вещах был толстый слой пыли. Рэйчел пробралась вперед и села на ящик между отцом и Джошем.

— За нами нет погони, — сообщила она.

— Ты храбро вела себя, Рэйчел. Но слишком опрометчиво. Мы могли оказаться в плачевном положении, если бы не неожиданная помощь. Теперь, если снова возникнет опасность, вызови шерифа.

— Слушаюсь, сэр, — отчеканила девушка. Она не хотела вступать в спор и заставлять отца лишний раз тревожиться, но понимала, что кому-то все равно надо выйти навстречу опасности, и она была единственным человеком, подходящим для этого.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: