Джек пошарил по карманам и нашел снотворное. Флакончик был почти пуст. Он открыл пробку и вылил последние капли себе на язык, потом лег и постарался заснуть.

Уже в полудремотном состоянии он вспомнил Боуги. Сейчас бронекостюм находился в хранилище. В солнечных батареях было достаточно энергии для питания берсеркера. Несмотря на звуковой синтезатор, встроенный в скафандр, Боуги так и не научился говорить как следует. И все таки Джеку было забавно болтать с этим духом. Это существо тоже думало о войне, хотя его воспоминания о ней были весьма отрывочны. Но все же Боуги был уверен в победе и всегда подбадривал Джека.

"Пойдем воевать!" - говорил Боуги Шторму.

- Воевать - с кем? - спрашивал его Джек.

"А разве это имеет какое-то значение? Мир полон страшных врагов и блестящих побед".

* * *

Джек шел по земле другого мира. Рядом с ним шагал Боуги. Перламутровое покрытие костюма отсвечивало на солнце золотым огнем. Джеку так и казалось, что он идет рядом с духом, сотканным из огненной материи.

- Я не люблю _у_б_и_в_а_т_ь - сказал Джек.

"А как же быть с благородством воина?"

Джек остановился и посмотрел вокруг. Пейзаж был настолько потусторонним, что если бы он на самом деле шагал по этой планете, ему требовалось бы множество самых различных приспособлений.

- Боуги, я не могу судить о том, кто благороден, а кто нет. У нас есть поговорка: каждая медаль имеет две стороны.

"А что это значит?"

- Для того, чтобы посмотреть, что написано на другой стороне медали, мы должны её повернуть и рассмотреть как следует.

Огненные доспехи вспыхнули светлым пламенем: "Судить об этом довольно-таки трудно".

- Вот именно.

"Тогда что подразумевают, говоря о благородстве в войне?"

- Я думаю, что если ты сражаешься за то, во что веришь, - ты благородный человек.

Боуги замолчал, а потом остановился и протянул Джеку перчатку:

"Ты гораздо старше меня".

- Я думаю, да.

"А сейчас ты воюешь с траками?" - Джек почти физически почувствовал волну гнева, исходящую от Боуги. Свечение бронекостюма стало еще сильнее. "Это враг", - воинственно сказал дух. Да, да, конечно. Именно этот гнев заставлял Джека носить доспехи. Он охватывал его и горел где-то внутри...

Сон кончился, и Джек погрузился в туманную темноту.

* * *

Его разбудил сигнал тревоги. Шторм вскочил и побежал в трюм. В трюме, у плоского внутреннего экрана уже собралось много бойцов.

- В чем дело? - спросил Джек. Через пару секунд на экране появилось лицо командира Стауба.

- Нас преследуют три неизвестных корабля, - сказал он. - Нашей скорости недостаточно для того, чтобы войти в гиперпространство. Всем находиться в состоянии боевой готовности. Если они не ответят на запрос, может завязаться драка.

Джек повернулся, и, к своему удивлению, увидел рядом с собой адъютанта Крейслера:

- Нам здорово не везет! - сказал Шторм.

- Если бортовые компьютеры так и не сумеют опознать корабли, будет еще хуже, - ответил адьютант.

Джек удивленно поднял брови:

- Но как же тогда они управляют полетом?

- Это самые лучшие компьютеры, которые нам удалось достать. - Глаза адъютанта были красными от недосыпания. - А второй крейсер сейчас слишком далеко от нас.

Второй крейсер вылетел с другой планеты. Недалеко от Клактута они должны были встретиться. Джек не сомневался в том, что второму кораблю уже сообщили о происшествии.

Вдруг экран засветился:

- Незнакомцы опознаны, джельтмены. Ими оказались ат-фарелы.

В трюме стало очень-очень тихо. Командир кашлянул и продолжил.

- Никаких признаков того, что они готовятся к атаке, пока нет. Мы по-прежнему пытаемся выйти на связь.

- Мы обгоним их! - сказал кто-то тихо.

Нет, это было невозможно. Уж это-то Джек знал точно.

На экране снова появился Стауб:

- Они приближаются очень быстро. Если нам не удастся переговорить с ними, нам придется нанести удар.

Джек вздохнул и попытался добраться до микрофона внутренней связи. Вдруг что-то взорвалось. Трюм вздрогнул. Джек еле-еле удержался на ногах. Ат-фарелы могли их прихлопнуть, как мух. В этом он не сомневался. Но Джек совсем не ожидал нападения. До этого ему пришлось наблюдать другое: он видел, как пришельцы уничтожают траков. Шторм нажал на кнопку внутренней связи и крикнул:

- Не стреляйте! В этом - наша единственная надежда!

- Кто говорит?

- Джек Шторм.

Стауб вздрогнул. Раздался второй взрыв. Заревел сигнал тревоги.

- Они не оставили нам ни одного шанса, Шторм! - ответил командир. Немедленно доложить о состоянии корабля! Похоже, с траками нам придется сражаться в другой раз. Всем! Всем! Всем! Эвакуация! Мы покидаем корабль!

К Джеку подошел адъютант Крейслер:

- Пойдемте, сэр. Совсем не стоит терять время. Мы ведь не знаем, сколько спасательных капсул в исправности.

Джек рванулся в левый коридор, но Крейслер остановил его. Тонкие пальцы адъютанта сжали Джека, как клещи:

- Нам сюда!

- Нет-нет! Ведь там мой бронекостюм!

- Но у нас все равно нет места для доспехов!

Джек резко оттолкнул Крейслера. Корабль еще раз тряхнуло. Коридоры заполнились густым серо-синим дымом. Джек понял, что к складу он пробраться уже не сможет. Он вздохнул и пошел за Крейслером. И тут он услышал отчаянный призыв Боуги:

"Босс! Я в беде! Горит трюм!" У Джека не было времени даже на то, чтобы ответить ему. Толпа увлекла его за собой и потащила к спасательным модулям.

"Босс!"

Джек пытался устоять на ногах, но вдруг зацепился за что-то и упал. Кажется, у него появился шанс быть затоптанным. Крейслер схватил его за руку и бросил в маленький отсек.

Капсула затряслась. Она готовилась к отделению от корабля. Эта капсула была рассчитана как раз на двух человек, и его напарником был адъютант Крейслер. Сломанный крейсер остался позади. Боуги оказался в ловушке. Джек схватился за голову и заплакал.

Глава 20

Комнаты для криогенного сна, расположенные глубоко под землей, конечно же, не были моргом. Но запах смерти явственно витал в них. Здесь было холодно и тихо. Неподвижные тела лежали прямо на плитах. Некоторые были прикрыты простынями. Элибер ходила вдоль них с маленьким портативным компьютером и вносила в него важные статистические данные. Медицинские компьютеры постоянно выводили информацию на экраны. Элибер оделась тепло, но её все же знобило. Ей смертельно не нравилась эта абсолютная тишина. Но ходить здесь живой и бодрствующей было все-таки лучше, чем лежать среди этих охлажденных тел. К тому же два раза она уже испытала на себе всю прелесть криогенного сна и теперь надеялась, что больше этого не повторится.