Михаил Жванецкий

Так жить нельзя

Нашу жизнь характеризует одна фраза: "Так больше жить нельзя".

Вначале мы ее слышали от бардов и сатириков, потом от прозаиков и экономистов, теперь от правительства.

Наш человек эту фразу слышал и триста лет тому назад, двести, сто и, наконец, семьдесят лет назад сделал так, как ему советовали. Ибо так больше жить нельзя... С тех пор слышит эту фразу каждый день.

Убедившись, что эти слова перестали быть фразой, а стали законом, он повеселел.

Как бы ты ни жил, так больше нельзя. А как можно - тут мнения делятся. Там, за бугром, вроде живут неплохо, но так жить нельзя. Кроме того, с нами находятся крупные работники, которые и твердят, что так как там, нам жить нельзя, ибо мы уже один раз отказались, и теперь должны мучиться, но держать слово.

На вопрос:

- Там есть есть чего?

- Есть чего.

- Одеть есть чего?

- Есть чего.

- Пить есть чего?

- Есть чего.

Так почему так жить нельзя? Тут они багровеют, переходят на "ты", а потом тебе же про тебя же такое, что ты долго мотаешь головой и ночью шепчешь: "Постой, я же в 65-ом вообще в Казани не был".

В общем как там жить запрещено, а как здесь жить нельзя. Поэтому сейчас с таким же удовольствием, с каким раньше публика наблюдала за юмористами, балансирующими между тюрьмой и свободой, сейчас наблюдают за экономистами, которые на своих концертах объясняют, почему как здесь жить нельзя, а как там - не надо, потому, что, мол, куда же мы тогда денем тех, кто нам мешает, их же нельзя бросать, нам же их кормить и кормить, это же их идея жить, как жить нельзя.

Билеты на концерты виднейших экономистов не достать, хохот стоит дикий. Публика уже смеется не над словами, а над цифрами.

"Сколько соберут - столько потеряют. В магазинах нет, на складе есть - на случай войны. Тогда давайте воевать поскорее, а то оно все испортится. И что в мире никто мороженое мясо не ест, только мы и звери в зоопарке, хотя вроде звери, именно, и не едят, получается только мы".

Вот я думаю: а может, нас для примера держат. Весь мир смотрит и пальцем показывает: - Видите, дети, так жить нельзя.

К А К Э Т О Д Е Л А Е Т С Я.

( опыт политической сатиры ) М.Жванецкий

Как это делается! Я в восторге!..

Да здравствует величайшее открытие:дураков нет даже на самом верху! Боже! Как это ловко делается!... Трансляция съезда - как репортаж

из подводного мира. В цвете. Замерев, мы, полчища наивных и дураков

по эту сторону экрана, наблюдали с восторгом КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ... Как это делается!!! Кто сказал, что мы ничего не умеем? Бред! Выше всего мирового уровня.

Интриги, подготовки, заготовки, сплачивания и рассеивания... Блеск! Я в восторге! Идиот. Я надеялся на малое: законы, решения... Чушь и бред! мы получили большее - огромную и прекрасную картину

работающей машины, не дающей результатов. Гора родила отмену статьи

11', которую давно уже отменили. Ничего не родила гора под восторги и

аплодисменты. Но как это делается... Как все оказались в меньшинстве - рабочие,

крестьяне, ученые, инженеры, демократы... Все!

Кто в большинстве? - Неизвестно до сих пор. Ни одного лица из

большинства не проступило. - Cколько можно давать слово меньшинству! - кричит большинство

и не берет слова. Действительно здорово. Мозги заворачиваются. Казалось бы, вот проблема.

Вот она воет и вот ее решение. Но тут идет другой - другая проблема.

Идет третий - третья проблема. Затем картон азиатского выступления,

дальше пятая проблема, шестой картон, и жуешь этот пирог - мясо с

картоном - и уже ничего не понимаешь... - Гибнут малые народы!... - Да здравствует рабочий класс!... - Голодают пенсионеры!... - Сила партии в единстве!... - Прилавки пусты, пенсии ничтожны! - Мы поддерживаем самый прогрессивный строй... - Нет лекарств, где взять деньги?... И тут неожиданно выходит человек и говорит, где, по его мнению,

нужно взять деньги. Вот здесь очень важно не реагировать, а дать

слово следующему. Он уже говорит о гибели всего живого на Севере.

Тут уж действительно неизвестно, что делать, но выходит третий и

говорит, что, по его мнению, надо делать в сельском хозяйстве.

Теперь очень важно, не отвечая, дать слово следующему. Он, разрываясь,

говорит о радиации и пособиях. Мы уже забыли о малых народах и

сельском хозяйстве, у нас волосы дыбом от радиации, и когда появляется

человек с идеей спасения коряков - все раздражены: зтот откуда?

При чем тут коряки, когда такая радиация... Тут известие о катастрофе. Все бросаются туда, забывая о радиации,

и тут же подходит дело из Ферганы, поэтому человека, который внезатно

нашел деньги для борьбы с радиацией, уже сгоняют с трибуны. А тут

ошеломляющая новость о власти КГБ, о грандиозных новостройках в центре

Москвы... Полушария поменялись местами, и все с радостью погрузились в длинный,

старый доклад на паровой тяге о наших успехах, связывающих поражения и

победы в единое громыхающее целое. Можно поспать, перекусить, поделить

ся сомнениями в своей уверенности или уверенностью в своих сомнениях

и т. д.

Тут и армия напомнила, что она любимое дитя страны и может набить

морду любому, кто с этим не согласен...

А вот и пошла работа по выдвижению депутатов, наблюдать которую

было уже физическим наслаждением. Это уже шло не под валидол, а под

шампанское.

Боже! Как это делается! Какая работа! Я такого не видел! - Вы нам все время для выборов предлагаете одного, - капризничает

депутат, - но нам хочется хотя бы двух, чтоб выбирать. - Но нужен-то один, - говорит председатель. - Да, - говорит депутат. - Вот он и есть. - Верно, - говорит депутат, - точно... Но постойте... Как же это?...

Действительно, нужен-то один... - Вот он, - показывает председатель, - куда же два-то? Место-то одно. - Верно... Да... Хотя... Постой!... А чего тут стоять, когда на подходе следующий кандидат на экологию

председателем... - Что такое экология? - спрашивают его. - Не знаю. - Что ж его выбирать, он не знает, что такое экология, - устало

сипят либералы. - Ну и что! Он таких ассистентов наберет - всем нос утрут. Кто за?