Раф поднял голову, и Дженнифер задохнулась, увидев насмешку в его изумрудных глазах.

— Я выполняю всего лишь обязанности мужа, миссис Джордан...

Дженнифер была ненавистна та легкость, с какой он вел себя. С самого первого момента их знакомства, когда Себастьян представил ее своему сыну, она сразу же почувствовала нависшую над ней опасность. Но из-за натянутых отношений, существовавших между отцом и сыном (чему Дженнифер радовалась в глубине души), они виделись крайне редко.

— Так ты говоришь, что сказал Сьюзи правду? — спросила Дженнифер, стараясь не выдавать своего страха.

Раф поставил стакан, из которого пытался безуспешно напоить Дженнифер, на кофейный столик, продолжая смотреть на нее.

— По правде говоря, она лишила меня этой возможности, — признался он. — Я назвал ей свое имя, но не успел сказать, что ищу жену своего отца...

— Его вдову, — уточнила Дженнифер.

Раф кивнул головой.

— Пусть будет так. Как только Сьюзи услышала, что я — Рафаэль Джордан, она начала разговаривать со мной, будто именно я был твоим мужем. Бедняжка была совершенно уверена, что ты будешь на седьмом небе, увидев меня. Поэтому я решил: лучше с ней не спорить и не вводить ее в заблуждение.

Лучше для кого? — подумала Дженнифер. Конечно же, он преследовал свои собственные цели!

Она крепко сжала руки. Как ненавистна ей была ее беспомощность! Но с Рафом ей все равно не справиться! Было абсолютно ясно, что он не намерен отступать, не получив ответы на свои вопросы.

Чтобы выпутаться из сложившейся ситуации, ей следует во что бы то ни стало убедить его уехать. Во всяком случае, нельзя допустить его встречи с Полой. Это Дженнифер знала наверняка.

— Странно, что Сьюзи все так перепутала, — размышлял Раф. — На вид она довольно сообразительная. Может, это ты, дорогая мамочка, специально скрывала местонахождение своего мужа? Неужели ты все еще держишь в секрете, что его уже нет в живых? Неужели ты ничего не сказала своим бедным друзьям и родственникам?

Да, он был догадлив, умен. Но не слишком!

— Не называй меня мамочкой! И как ты можешь говорить в таком дерзком тоне о смерти своего собственного отца?! Я знаю, вы не ладили друг с другом, но ты, по крайней мере, мог бы чтить память о нем...

— Если бы ты взяла на себя труд появиться на похоронах, ты бы увидела, что я отдал ему дань уважения. Даже проронил несколько слезинок над затихшим старым негодяем. Но не надейся, что я причислю его к лику святых только потому, что он мертв. Мой отец был хорошим врачом и превосходным бизнесменом, но он был плохим мужем и скверным отцом. Его амбиции всегда мешали ему в отношениях с другими людьми. Он все время пытался сделать из меня себе подобного. Поэтому оставь свои мольбы по поводу моего сыновнего долга, мамочка...

— Перестань так называть меня!

— Почему? А кем же ты мне стала, выйдя замуж за моего отца?

— Это... это...

Раф не отрывал глаз от ее искривившихся губ.

— Смешно? Неприятно? — Он сделал паузу, потом наклонился вперед и вкрадчиво добавил: — Непристойно?

Раф был сейчас так близко, что это пугало Дженнифер. Но она взяла себя в руки, дыхание ее стало ровным.

— Смешно, несомненно, — твердо сказала она.

— Но теоретически правильно. Что касается исполнения технической стороны любого дела, то здесь Себастьяну равных не было, правда? Только такой человек, как он, мог оставить для нас двоих по-настоящему уникальное наследство...

Дженнифер чувствовала на лице теплое дыхание Рафа. Щеки ее зарумянились. Она вспомнила, как когда-то читала о хищнике, горячо дышавшем на пойманную жертву перед тем, как разорвать ее на куски. Рассказ про животных сильно напоминал ситуацию, в которой она сейчас оказалась.

— Я никак не думала, что Себастьян оставит мне что-нибудь в наследство. Он обещал не делать этого, — сказала она, отчаянно надеясь, что Раф имел в виду деньги. Мысленно она проклинала Себастьяна, ведь он не сдержал слово. Всемогущий Себастьян с его стремлением всегда все делать по-своему вновь напоминал о себе. Если бы он оставил в силе их первоначальное соглашение, то ни у одного члена семейства Джордан не возникло бы желания разыскивать Дженнифер. — Я не хочу никого обманывать, не хочу лишать кого бы то ни было в вашей семье наследства, — продолжила она, глядя на Рафа честными светло-карими глазами из-за маленьких круглых очков. — Когда адвокаты Себастьяна написали мне об акциях и облигациях, я ответила, что не нуждаюсь в них и подпишу отказ от требования, с тем чтобы они могли быть возвращены...

Раф прервал ее, разразившись циничным смехом.

— Еще бы! Зачем размениваться по мелочам, когда ты уже заполучила главный приз, правильно? — прорычал он, резко отрывая руку от спинки дивана и хватаясь за подлокотник. Голова Дженнифер оказалась в кольце его рук.

— Я... я не понимаю, что ты имеешь в виду, — пробормотала она. Кончики больших пальцев Рафа касались ее шеи, металлическая молния его расстегнутой куртки раскачивалась прямо над ее грудью, а тяжелые полы куртки обхватывали Дженнифер как черные кожаные крылья.

— Не понимаешь? Кроме наличных денег, которые ты выудила у отца при его жизни, по условиям договора об опеке над имуществом семьи Джордан ты, как законная жена отца в момент его смерти, унаследовала его пост опекуна многомиллионного инвестиционного фонда! Насколько я успел заметить, у тебя нет особого желания отказаться от такой семейной привилегии!

— Это всего лишь номинальный титул, — возразила Дженнифер. — Опека и дальше будет осуществляться тремя профессионалами в этой области, как это было при жизни Себастьяна. И если ты знаком с правилами, то должен знать, что я в качестве номинального опекуна не имею законного доступа ни к одному центу из этих денег.

— Ты лично не имеешь, я согласен, — тихо сказал Раф, — но ребенок, зачатый во время твоего замужества будет карт-бланшем в твоих руках...

— Нет!.. Никогда!.. — категорично отвергла она сказанное Рафом.

Наступило короткое напряженное молчание.

Дженнифер показалось, что волосы у нее встали дыбом, а на языке она ощутила какой-то металлический привкус. Как он обо всем узнал? — подумала она со страхом. Ведь Себастьян обещал ей, что его особая лондонская клиника гарантирует полную конфиденциальность. Профессионалы, работающие там, сохранят анонимность как донора, так и пациентки — будущей матери. По законам врачебной этики Себастьян был обязан передать Дженнифер в качестве пациентки одному из своих коллег. Кроме того, он обещал все записи, связанные с ее пребыванием там, поместить в свой собственный архив. Это была еще одна дополнительная мера предосторожности.

Но оказалось, что тайное все-таки стало явным... Или, может, Раф строил свои догадки не на реальных фактах, а на своей циничной уверенности в жадности Дженнифер и ее стремлении заполучить все, что только можно?..

Ее руки сами собой прижались к плоскому животу.

Это движение не ускользнуло от Рафа. Он посмотрел на Дженнифер. В его глазах горел огонь.

— Мучит совесть, Дженнифер? Выйти замуж за умирающего старика ради денег!

Он говорил об этом как о чем-то грязном, непристойном, тогда как на самом деле это была простая договоренность двух сторон. Никаких эгоистических целей.

— Ты во всем заблуждаешься...

— Хочешь сказать, что это была любовь? — Последнее слово Раф произнес с особым презрением. Казалось, таким образом он выражал свой взгляд на отношения с людьми вообще и с Дженнифер в частности.

Она вспыхнула, стараясь ухватиться за остатки своего исчезающего на глазах мужества.

Откуда-то из задней части дома донеслось «до свидания» Сьюзи. Хлопнула входная дверь, и напряжение Дженнифер немного спало. По крайней мере сейчас, если в этой комнате разразится скандал, свидетелей не будет.

— Мне понравился Себастьян с момента нашей первой встречи, — произнесла она с глубоким чувством собственного достоинства. — Я его очень уважала...

Дженнифер вдруг замолчала, вспомнив, как была наказана за это уважение в день смерти Себастьяна...