Затем последовали: четвертование, дыба, виселица и плаха со скромным, застенчивым типом в красном колпаке с прорезями для глаз. С легкой руки дайна я коллекционировала казни, как иной травник - лютики.

Нет, я не имела к Эразмусу никаких претензий. Ну что поделаешь, работа у нас такая: я - чародейка, он - священнослужитель. Уверена, он питал ко мне не менее теплые чувства. Но это было уже слишком! Такой наглости я от него не ожидала. Он знал, что без денег я не уеду, и, наученный горьким опытом, решил действовать наверняка.

Ну что ж... Я тронула поводья, Смолка пошла легкой трусцой. Как только я въехала в коридор, он замкнулся за моей спиной и начал втягиваться вслед. Пара копий... три-четыре меча... рогатины... все, как обычно. Хоть бы парочку арбалетов прикупили, что ли.

Хмурая радость на тупо сосредоточенных лицах селян не поддавалась описанию. Я обаятельно улыбнулась собравшейся толпе, помахала рукой, разослала пару-тройку воздушных поцелуев.

Толпа возмущенно засопела.

Цок-цок лошадиные копыта... Теснее круг... Ближе, ведьма, ближе... Подойди, протяни руку...

Моя рука коснулась заветного кошеля... Я увидела, как по лицу дайна расплывается торжествующая гримаса, как он поднимает свободную руку, чтобы взмахнуть ею, и...

- И-и, пошла! - Завопила я, со всей силы врезая острые каблуки в Смолкины бока.

Кобыла рванулась вперед, сделала несколько размашистых скачков навстречу выставленным рогатинам, ликующе заржала и, не пытаясь прорвать кольцо вооруженных мужиков лобовой атакой, взбежала по колокольне, как белка.

Неподкованные копыта разомкнулись пятью острыми когтями, уверенно впившимися в потемневшие бревна, ноги извернулись в суставах и согнулись под немыслимым для лошади углом, черная тварь ловко вскарабкалась по вертикальной стене, гулкой рысью простучала хрустящую черепицу, оттолкнулась от края и распласталась по воздуху в долгом, изящном прыжке, тенью скользнув над головой Эразмуса.

Когда копыта Смолки - уже копыта - коснулись земли, люди с рогатинами остались далеко позади, а шальной галоп с каждой секундой увеличил разделявшее нас расстояние.

Вслед нам полетела трехэтажная анафема.

***

Отдышавшись, мы со Смолкой еще долго стояли на маленькой полянке у верстового столба с перевернутым указателем.

- Люблю я эту деревеньку, - задумчиво изрекла я, почесывая Смолку за ухом. - Люблю, хоть убей. Может, за это и люблю?