Чуть подальше от общей схватки Герард в одиночку сражался с четверкой гирканцев. Конан хотел было направить своего коня на помощь юноше, но с изумлением увидел, что меч зингарца разит врагов не хуже его собственного. Герард с гибкостью и молниеносностью змеи успевал уворачиваться от ударов и в ответ колол, рубил, сек нападавших с таким мастерством, что Конан на миг даже открыл рот от удивления. Казалось, противник пребывает в полусне, так стремительны были движения юноши. Видя, какое побоище один молодой воин устроил четверым противникам, можно было подумать, что ему помогает какая-то сверхъестественная сила. Обычный человек вряд ли на такое способен. Поймав восхищенный взгляд киммерийца, Герард криво усмехнулся — что-то знакомое почудилось варвару в этой гримасе — и несколькими мощными ударами завершил битву.

Конан и Герард вихрем налетели на оставшихся в живых кочевников. Киммериец бросился на одного из них сзади и разрубил его от плеча до паха.

— Что, степные козлы, получили? — гаркнул киммериец. — И это еще не все! — пообещал он, сверкнув глазами и направляя своего коня в гущу сражения.

Он чуть-чуть опоздал — двое кочевников одолели раненого солдата и повернули своих лошадей навстречу варвару. Конан метнул в одного из них нож, и гирканец, захрипев, свалился с седла. Киммериец привстал на стременах и дотянулся лезвием своего длинного меча до второго кочевника. Тот выронил оружие и схватился за окровавленное лицо. Следующим ударом варвар прекратил его мучения — отрубленная голова гирканца покатилась по земле.

Конан развернул коня и огляделся. Трое бойцов во главе с Герардом успешно отражали атаку девятерых кочевников, окруживших их плотным кольцом.

— Нас так просто не возьмешь, клянусь Кромом! Сейчас все отправитесь гулять по Серым Равнинам, потомки шакалов! — вскричал варвар, бросая своего коня вперед.

Киммериец вломился в строй нападавших, разя мечом направо и налево. На помощь к ним уже скакали еще двое солдат — они разделались со своими противниками и добыли себе коней. Вшестером они быстро разобрались с последними гирканцами, хотя те держались мужественно и стойко. Но против Конана и Герарда с товарищами не могла выстоять даже целая сотня кочевников. На берегу лежали трупы пятидесяти кочевников и троих солдат Конана — его отряд тоже понес потери.

— Хорошо поработали! — Конан смахнул пот со лба. — Герард, где ты научился так биться?

— Наверное, природа наградила меня этим даром, — скромно ответил юноша.

— Сколько у нас теперь лошадей?

— Больше, чем всадников, — ответил один из солдат.

— Что ж, тогда вперед, на помощь Бахтару.

Помощь подоспела как раз вовремя. Пятеро лучников во главе с Бахтаром, укрываясь щитами от стрел, вжались в большой камень на берегу реки и готовились, если придется, дорого продать свои жизни. Поначалу дела у них шли успешно. Стоило первой шеренге кочевников войти в реку, как на них обрушился град стрел. Солдаты Конана не оставили в живых ни одного.

Увлекаемые течением, окровавленные трупы медленно поплыли к морю. Но гирканцы были не новички в ратных делах. Они на время рассыпались по берегу реки, а теперь, переждав, собрались все вместе и пытались пробиться к морскому берегу по песчаному откосу. Хорошо хоть кустарник был настолько густой, что на лошадях им никак не удавалось пробраться за спины защитников, а иначе солдатам киммерийца грозила бы верная гибель.

Появление отряда Конана было для кочевников полной неожиданностью. Теперь их оставалось всего пятнадцать против двадцати четырех стрелков киммерийца. Отступать гирканцам было некуда, да и выбор у них был небольшой: либо биться до последнего и погибнуть, либо сдаться на милость варвара.

— Если бросите оружие, — прокричал Конан, на всякий случай, прикрываясь щитом, — то отпущу живыми и отдам ваших коней! Помощи вам ждать неоткуда, с вашими товарищами уже покончено! Считаю до пяти, а потом вас уже ничто не спасет!

Вид взбудораженного недавней схваткой киммерийца с горящими холодным синим огнем глазами и двух десятков всадников, окруживших своего командира, заставил противника призадуматься. А весть о гибели сотника и товарищей окончательно сломила их. Сдаться сейчас — значит спасти свою жизнь. Они понимали, что князь вряд ли похвалит их за это, но выбора не было. Из строя кочевников выехал всадник на вороном коне.

— Кто поручится за то, что ты не перебьешь нас, если мы бросим оружием

— Я никогда не убиваю сдавшихся! — усмехнулся варвар. — Впрочем, — добавил он, — вы можете выбирать. Но клянусь богами, если не сдадитесь, я вас живыми отсюда не выпущу.

— Ладно, мы согласны! — прокричал предводитель, сбрасывая с себя перевязь с мечом и кладя рядом копье.

— Ну вот, так бы сразу! — удовлетворенно проговорил киммериец. — Оружие оставьте здесь, коней стреножьте, а сами идите сюда.

— Ты же обещал! — раздался сдавленный крик.

— Да не бойтесь, ублюдки! — захохотал варвар. — Я свое слово держу. Пойдете с нами к лагерю, посмотрите, как мы отплывем на лодках к кораблю, а потом делайте, что хотите.

Так и поступили. Окруженные воинами киммерийца, кочевники, опустив головы и не глядя на бывших противников, поплелись к лагерю. Варвар посигналил на корабль, и за ними прислали три лодки. Солдаты погрузились в них и отплыли в море. Конан сел в лодку последним.

— Прощайте, вояки! — махнул он понуро стоявшим на берегу кочевникам. — Теперь вы свободны!

Они еще некоторое время стояли, не в силах двинуться с места, и мрачно глядели вслед удалявшимся лодкам.

— Что, трусы, помесь шлюхи и козла?! — Тенгри исходил слюной, визжа и топая ногами на валявшихся перед ним на коленях кочевников. — Не смогли перебить каких-то двадцать туранцев? В назидание всем я вас подвешу за ребра и оставлю на съедение воронам! Сыновья шелудивых сук! Где этот жалкий червь Юмжаг?

— Он погиб, господин… мы все сражались… они оказались сильнее… и этот киммериец… там был еще один, сущий демон… пощади… — нестройно загнусавили дрожащие от страха воины.

— Козлы! Бараны! Позор на наши головы! — Он принялся охаживать своей девятихвостой плеткой склоненные перед ним спины. — Теперь по всей степи пойдет слух, что мы бессильный сброд! Джебей! — заорал он, распаляясь еще больше.

Из-за шатра выступил молодой стройный кочевник.

— Что прикажешь, хозяин?

— Собрать всех! А этим, — он кивнул на валявшихся в пыли воинов, — я дам возможность искупить вину. Большой у них корабль, сыны позора? Отвечайте, потомки псов!

— Большой… очень большой. — Воины заговорили все сразу, радуясь, что на этот раз дешево отделались.

— А ты, — Тенгри обернулся к Джебею, — отправляйся к моему брату Тенгизу и расскажи ему все про этот корабль. Люди из Красного Братства — крепкие и умелые, не то, что это ослиное дерьмо! — Он вновь принялся размахивать плетью. — Пусть постарается взять его. Нам не нужно лишних свидетелей и лишних разговоров по всему побережью. Пусть прикончит всех, пленных на сей раз брать не надо. Корабль сжечь, чтобы и щепки не осталось! Да скажи, чтобы не медлил, иначе эти ублюдки успеют далеко отплыть! Мы пошлем ему в помощь сотню Дагана, ну и этих вот мерзавцев, которые только и могут, что плестись за ослиными задницами.

Приказания Тенгри выполнялись мгновенно, и не успел князь отойти от гнева, как отряд конников уже скакал во весь опор на север. Там жил промышлявший пиратством хитрый и жестокий младший брат их хозяина — одноглазый Тенгиз. В его укромной бухте стояли два парусника, на которых он со своими людьми грабил торговые суда, по глупости отправлявшихся в море Вилайет без конвоя.