- Но ведь ты пришел в одиннадцать, я сам видел.

- Боря, объясни ему, я уже не могу.

- Чё ты пристал к человеку. Сказано тебе - в десять, значит, так оно и было. - Боря со значением подмигнул мне, еле заметно указывая глазами на рукоять нагана, высунувшегося у меня из-за пазухи, как назло.

- Ну, если двое говорят одно и то же, то третьему нужно согласиться, резюмировал хозяин.

- Эрн, иди сходи за дровами, действительно холодно, - приказал Борис, - а мы тут с Костей кой-чего перетрем.

Когда закрылась дверь, психопат взял с места в карьер.

- Если кого-то замочил, то на стол пять "лимонов". Если на гоп, без мокрухи, то два с половиной. Как?

- Значит, два с половиной, - с омерзением согласился я, зная, что теперь он будет из меня выкачивать последние соки.

- Бабки на кон.

- Завтра. Сегодня нет ни копья.

- Счетчик включу!

- Тогда могу и замочить! Если не хочешь по-хорошему.

- Ладно, договорились, но чтоб к обеду было все как у Аннушки.

- Будет, что я - сам себе враг?

- Понятливый ты мужик. Давай краба.

- Надо мои туфли сжечь.

- Сей секунд спалим. Печку только растопим.

- А в чем буду ходить? Босиком-то уже холодно. Народ не поймет.

- Какой размер?

- Сорок второй с хвостиком.

- Мой размер, придется мне до дома канать. Ну, я быстро. Ты Эрну ничего не говори, а пушку свою спрячь где-нибудь во дворе. Чтобы все было чистенько, как у Клавы. Жди.

С охапкой дров заявился Эрнст, а я, как бы по нужде, вышел во двор, решив вместе с наганом спрятать планшетку. Так оно будет спокойнее. Выглянув за ворота, я убедился, что Борис действительно топает прочь от дома, а значит, наблюдать за мной не намерен. Но куда можно спрятать все это барахло в незнакомом дворе? В сортире? Нет, обычно это укромное место обыскивается в первую очередь. Курятник? Не подходит тоже. В огород? Неплохо, но мне с моими подошвами нельзя ходить по земле, тем более уже влажной. Разувшись, я зарыл свое сокровище в старой гороховой грядке, предварительно стерев с планшетки отпечатки пальцев и вытащив загадочную карту, которую затолкал себе в носок.

В мое отсутствие Эрнст, видимо, крепенько приложился к бутылочке. Он успел растопить печь, а теперь, сидя перед нею на корточках, знакомо и заунывно жаловался огню.

- "Мальчик хочет в Тамбов!.."

- А в люльку мальчик не хочет? - участливо спросил я.

- Не хочет. Ты куда дел Костыля?

- А где он? Только что сидел и нет! Это неправильно.

В сенях послышался шум, и появился Борис с полиэтиленовым мешочком в руках.

- А, вот и Костыль! - радостно вскричал хозяин, кружась по комнате. "Мальчик хочет в Тамбов..."

- В задницу хочет мальчик, опять один нахрюкался. Иди спать, больше ничего не получишь, - принял суровое решение Борис и, помогая слову делом, затолкал хозяина в спаленку. - Ну вот, так-то лучше. Принес я тебе коры, почти новые, из-под носа у своей "кочерги" вытащил, потом отдашь. Этот-то уснул? Давай свои чуни, хорошо, что не резиновые, вони было бы на все село.

Вместе с туфлями в огонь полетела собачья удавка, одновременно немалый груз с моих плеч. Борис обстоятельно и добросовестно шуровал кочергой, переворачивая мои бедные туфельки на самый жар.

- Ну а теперь можно и выпить, - заключил он, когда от штиблет не осталось и воспоминаний, - но учти, я знать ничего не знаю, и если что, то...

- Завязывай, не маленький, понимаю.

- Вот и хорошо. Жду тебя здесь завтра, в обед. А теперь ложись спать, а я покачу к своей ненаглядной Наталии.

* * *

В десять утра следующего дня я входил в командный вагончик начальника участка. Судя по всему, он меня ожидал и ему было что мне сказать.

- Проходите, Константин Иванович, а лучше выйдем на воздух.

- Я тоже так думаю, мне на воздухе больше нравится.

Он многозначительно посмотрел и вышел первым. На поваленном старом кедре, имея отличный обзор, мы и расположились.

- Вы вчера заходили к Ритке?

- Да, но инкогнито.

- И пса удавили?

- Пришлось, иначе не было возможности попасть в дом незаметно.

- Зачем вообще это было нужно? Она в истерике. Не вышла на работу. Ничего не хочет говорить, только ревет и матерится. Что вы с ней сделали?

- Если честно, то вытащил из беды. Хотя залез я к ней совсем по другому вопросу.

- Какому же?

- Я почему-то был уверен, что твоего отца она предала и он находится в собственном подвале, где подвергается насилию, а возможно, и пыткам.

- Оригинально, но и у меня было такое же ощущение. Дальше.

- Я оказался не прав, и, более того, ее саму истязали, чего-то требуя. Чего точно - я не понял.

- Кто это был?

- Не знаю, они напялили на себя черные колготки. Пытали молча, друг к другу никак не обращались. Но пометил я их хорошо. Обоим прострелил правую руку. Это верный след. Кто сегодня не вышел на работу? Или вышел, но с перевязанной правой рукой?

- Черт возьми, как это я раньше не подумал! Ну конечно же... Так, только так оно и могло быть. Константин Иванович, на работу сегодня не вышли два человека: бульдозерист с моего участка и гидромониторщик с соседнего Ушкана. Оба приезжие, жили в нашем общежитии, и оба сегодня не ночевали. Что эти гады с ней делали?

- Пытали при помощи раскаленного утюга.

- Мерзавцы, у нее, наверное, ожоги. Почему не идет в больницу?

- Брось, ей не до этого.

- Они еще что-нибудь с ней делали? Я имею в виду...

- Нет. Я успел как раз вовремя.

- Она видела вас?

- Не думаю, она лежала связанная, лицом вниз.

- Где вы взяли оружие?

- У нее же в подвале, вместе с планшеткой Иконникова.

- Кто-нибудь видел, как вы заходили или выходили от нее?

- Категорически утверждать не буду, но думаю - нет.

- Но выстрелы - их наверняка слышали соседи!

- Не уверен. Дом выложен в два с половиной кирпича с двойными финскими рамами, а холл расположен в середине строения и вообще не имеет окон. Только входные двери, но там еще прихожая и тамбур. Сам знаешь небось.

- Что будем делать дальше?

- Во-первых, нужно зайти вот по этому адресу, - я протянул ему спичечный коробок, - и от моего имени у некой Светланы забрать три миллиона. Это мои деньги.

- Но зачем они вам или вы хотите уехать?

- Нет, их нужно отдать одному дебилу, который со мной вчера пил водку и заметил у меня за поясом наган. Он, конечно, сразу же начал меня шантажировать.

- Кто он?

- Известный вам Боря.

- Мразь. Но делать нечего. Полный шум поднимать рано. А деньги я сам для вас найду.

- Я видел у вас сейф, он надежен?

- Не знаю, но пока его никто взламывать не пытался.

- И надеюсь, не будет. Дима, по-моему, здесь заключается самое главное... - Я протянул ему сложенную в восемь раз геологическую карту. Она находилась в планшетке Иконникова, и, кажется, именно ею интересовались подстреленные мною господа.

- Что-о-о? - Он с ужасом выпучил на меня голубые, глубоко сидящие глаза. - Неужели... Пойдемте в вагончик, нужно посмотреть...

Одним движением он смахнул с письменного стола всю канцелярскую ерунду. Лихорадочно расправив карту, он замер над нею, что-то прикидывая и сопоставляя.

- Да! - наконец выдохнул он. - Это та самая съемка, о которой мне не раз намеками говорил отец. Неужели ее придется отдать в обмен на его жизнь?

Осторожно свернув реликвию, он уложил ее в сейф, а мне небрежно выкинул пачку стотысячных банкнотов. Распечатав пресс, я принялся аккуратно отсчитывать требуемую сумму.

- Не нужно, берите все. Вы уже заработали гораздо больше. Надеюсь, ваша находка останется без рекламы? Я сам возьмусь за дело!

- Я работаю в интересах твоего отца. И платить за это он будет сам. Извини. - Я подвинул ему семьдесят бумажек, а тридцать аккуратно засунул в носок. - И еще. Дмитрий, я бы настоятельно советовал не торопиться, а все основательно взвесить. Короче, не гони гусей, сынок. И не надо мне откупных, ясно? Остановись. Я помогу тебе. Найду отца. Если он жив, то эта карта его. Если мертв, то она достанется дочери Иконникова, Маргарите, а тогда уже договаривайтесь сами и без посредников. Возможно, после этого заявления я лишусь последней поддержки и вообще буду объявлен персоной нон грата, но это уже выбирать тебе. Я пойду, отдам деньги, а ты подумай. Буду ждать тебя у немца.