Евгений Андреевич Пермяк

Памятные узелки

(сборник)

Евгения Пермяка по праву считают мастером современной сказки. Обратившись к народной поэзии, писатель наполнил ее новым содержанием, созвучным современности, приблизил язык сказки к современному народному языку.

Главной темой рассказов, сказов и сказок, включенных в "Избранное", является труд и утверждение высоких нравственных начал.

Содержание

Кто мелет муку

Пропавшие нитки

Про торопливую куницу

и терпеливую синицу

У кольца нет конца

Хитрый коврик

Четыре брата

Свечка

Шумливое море

Вечный король

Луна, лужица и бельмо

на вороньем глазу

О трех сердцах

Чугун и Сталь

Мелкие калоши

Счастливый прибор

Про два колеса

Новое платье королевы

КТО МЕЛЕТ МУКУ

Жил в мельничном ларе мучной червь Дармоед. Наелся он как-то свежей муки, выполз на край ларя, зевнул и спросил:

- А кто мелет муку?

- Как это - кто? - проскрежетал жернов. - Я!

- Нет, я, - проскрипела на это деревянная рабочая шестерня. - Я кручу ось, на который ты, жернов, сидишь. Значит, я и мелю муку.

- Это еще что? - заспорил главный вал мельницы. - На ком ты надета, шестерня? Не на мне ли? Не я ли мелю муку?

Тут мельничные крылья не утерпели и засвистели на ветру:

- Мы, крылья, всех вас вертим, крутим и двигаем! Значит, мы и мелем муку.

Услыхал это ветер и сильно разгневался. Рванул он дверь мельницы, выдул прочь мучного червя Дармоеда и так задул, что только крылья у мельницы замелькали.

От этого главный вал, деревянная шестерня и жернов заработали-завертелись быстрее. Веселее пошел помол муки.

- Поняли вы теперь, кто мелет муку?

- Поняли, батюшка ветер, поняли! - ответили все.

- Ой ли? - ухмыльнулся мельник. - Не всем дано понимать, кто мелет муку, кому подвластны все ветры, все воды, кто строит все мельницы на земле.

Сказал так мельник и повернул главный ветровой рычаг. Остановилась работа на мельнице. Все замерли. И жернов, и вал, и шестерни. Потом смазал мельник скрипучие места, засыпал нового зерна, выгреб смолотую муку и опять пустил мельницу.

Плавно заработали крылья. Молча завертелись главный вал и рабочая шестерня. Без болтовни, без пустого скрипа.

- Так-то оно лучше, - молвил старый мельник.

Запер на замок мельницу, пригрозил ветру пальцем: "Смотри у меня, мели!" - и пошел обедать да эту самую сказку своим внучатам рассказывать, чтобы они знали, кто мелет муку, кому подвластны все ветры, все воды, все мельницы на земле.

ПРОПАВШИЕ НИТКИ

Жила-была сварливая старуха. К тому же неряха. Стала как-то она шить. А у неряхи все нитки спутаны.

Распутывала их, распутывала нерадивая торопыга да и крикнула:

- Пропадите вы пропадом! Чтобы глаза мои не видели вас со всем вашим нитяным отродьем!

А нитки возьми да и пропади со всем своим нитяным отродьем: кофтами, юбками, платьями и бельем. Ничего нитяного в доме сердитой старухи не осталось.

Сидит старуха голышом и вопит на всю горницу:

- Батюшки-матушки, где же моя одежда?

Кинулась старуха за овчинным тулупом, чтобы себя прикрыть. А тулуп по овчинам на куски распался. Потому как овчинные куски тоже нитками были сшиты.

Мечется старуха из угла в угол, а по избе пух летает. Наволочки у подушек тоже из ниток тканые. Не стало в доме ни варежек, ни чулок, ни одеял, ни половиков. Ничего нитяного не стало.

Накинула старуха на себя рогожный куль да и давай у ниток прощения просить:

- Ниточки льняные, ниточки шерстяные, ниточки хлопковые, ниточки шелковые! Простите меня, старуху сварливую, торопливую, нерадивую. Вернитесь в мою избу.

И так-то жалобно старуха голосит-причитает, просит, что даже нитки, испокон веков молчальницы, и те заговорили.

- Назови, - говорят нитки, - половину того, что из нас, ниток, ткется, плетется, вьется и вяжется. Тогда вернемся, простим.

- Только-то и всего? - обрадовалась старуха. - Мигнуть не успеете, назову.

И принялась старуха называть. Назвала десяток-другой нитяных изделий-рукоделий да и осеклась.

Не всякий, кто круто берет, далеко идет. Спотыкается. Останавливается. Отдыхает.

Стала старуха вспоминать, что из ниток ткется, плетется, вьется и вяжется. День вспоминает, два вспоминает - десятой доли не вспомнила.

Шелка, бархата, сукна, ковры, половики, ситцы, кружева, одеяла, скатерти. Платки, шали, шарфы, ленточки разные...

Отдохнет и опять вспоминать примется: пояски, опояски, к ботинкам завязки, сапожные ушки, накидки на подушки, тюлевые шторки, плетеные оборки, сети-мережи и косынки тоже...

Месяц проходит, другой начинается. А нитки не возвращаются. Старуха из сил выбивается. Другой день больше двух-трех нитяных поделок и назвать не может.

Соседи старуху жалеть начали, подсказывают.

Сороки и те, как только выведают, где что новое из ниток делают, старухе перестрекочут. Тоже жалеют. И вы ее пожалейте. Может быть, тоже десяток-другой нитяных поделок назовете.

Поняла она теперь, что нитки весь свет одевают, нигде без них не обходится.

ПРО ТОРОПЛИВУЮ КУНИЦУ

И ТЕРПЕЛИВУЮ СИНИЦУ

Стала торопливая Куница шелковый сарафан к лету кроить. Тяп-ляп! Весь шелк искромсала - изрезала в лоскутки. И не то что сарафан - платка из этих лоскутков нельзя сшить.

Стала терпеливая Синица из холстины фартук кроить. Тут прикинет, там смекнет, сюда подвинет, туда подвернет. Все она сообразила. Все высчитала, все вычертила, потом за ножницы взялась. Хороший фартук получился. Ни одного лоскутка не пропало даром.

Диву далась Куница. На фартук глядит - завидует:

- Где ты кройке-шитью училась, Синица? У кого?

- Бабушка меня шитью выучила.

- А как она учила тебя?

- Да очень просто. Пять волшебных слов велела запомнить.

- Каких?

- "Семь раз отмерь - один отрежь".

У КОЛЬЦА НЕТ КОНЦА

Заспорила Туча с Рекой, кто кого породил. Туча ли Реку дождем наполнила. Река ли Тучу из себя выпарила?

Заспорил Арбуз с Семечком, кто кого вырастил. Арбуз ли Семечко или Семечко - Арбуз?

Заспорила Рыба с Икрой, кто кому мать. Рыба ли Икре, Икра ли Рыбе?

Глядя на них, и Яйцо с Курицей старинный спор подняли - кто раньше на свет появился.

Мать-Земля слушала их, слушала да и сказала:

- У кольца нет конца, а у глупца - начала. Грамоты.

ХИТРЫЙ КОВРИК

Умной Машенька росла, да не все понимала.

Пошла она как-то в лес и ужалилась о Крапиву.

- Ах ты такая-сякая, колючая. Зачем только ты на свете живешь? Один вред от тебя!

А Крапива рассмеялась на это и сказала:

- Так и о пчеле можно только по жалу судить. А пчела ведь еще и мед дает.

Тут Маша как крикнет на весь лес:

- Да как ты можешь, бездельница, себя с пчелой-труженицей сравнивать!

- Вот что, - говорит Крапива, - приходи сюда осенью, я тебе ума-разума добавлю.

Не верилось Машеньке, что у Крапивы можно ума набраться, но пришла. А вдруг Крапива что-то дельное скажет? А Крапива пожелтела по осени. Состарилась. Голос у нее стал скрипучий, жесткий.

- Добудь, Машенька, рукавички, - говорит Крапива, - да выдергай меня и свяжи в пучки.

Надела Машенька рукавички, выдергала Крапиву и связала в пучки.

- А теперь, - говорит Крапива, - вымочи меня в речке и потом подсуши.

Вымочила Маша Крапиву, подсушила и снова спрашивает:

- Еще что придумаешь?

- Теперь, - говорит Крапива, - ломай мои стебли, мни, выколачивай из них лишнее. А дальше увидишь...

Опять Машенька сделала все то, что Крапива просила, и получилось длинное, прочное крапивное волокно.

Задумалась Маша, а потом решила: коли есть волокно, из него можно нитки спрясть. Спряла Маша нитки и снова задумалась. Думала, думала и решила из ниток коврик выткать. Выткала она коврик и вышила на нем молодую веселую крапиву. Повесила коврик на стенку и сказала: