Но… Положение коренным образом изменилось: Федеральный Закон «Об оружии» ввел принципиально новые понятия так называемого нелетального оружия – газового, пневматического, сигнального (ст. 1), электрошоковых устройств, бесствольного огнестрельного оружия (ст. 3).
Уголовно-правовая оценка новых видов оружия вызвала ряд затруднений. В частности, появились предложения не считать их оружием, позволяющим квалифицировать деяния использующих их лиц как бандитизм или разбой. Вполне понятно, что подобно» ограничительное толкование понятия оружия противоречит со держанию закона «Об оружии» и дефинициям соответствующих норм уголовного кодекса, выгодно оно только преступникам и явно не соответствует современному состоянию преступности вообще и вооруженной преступности в частности.
Ведь если закон «Об оружии» признает перечисленные новые разновидности средств поражения: пневматические, газовые электрошоковые – оружием, и даже причисляет к их числу сигнальные устройства, то их использование при совершении нападений на граждан, предприятия торговли, пункты обмена валюты и т. п. при наличии других признаков должно квалифицироваться как бандитизм, ибо закон не устанавливает обязательной степени убойности используемых средств поражения.
В пользу такого решения говорит и постановление № 1 Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 года «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» признавшее газовое и пневматическое оружие предметами вооруженности банды. Если рассуждать последовательно и логично, то вооруженность сигнальным оружием и электрошоковыми устройствами так же должна служить одним из квалифицирующих при знаков бандитизма. Иное решение вопроса является ограничительным толкованием закона в пользу преступников.
В пользу приведенной позиции говорит и постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «0 судебной практике по делам о краже, грабеже или разбое», прямо предусмотревшее, что под предметами, используемыми при ра«бое в качестве оружия, следует понимать и предметы, предназначенные для временного поражения цели – механические распылители, аэрозольные и другие устройства, снаряженные слезоточивыми и раздражающими веществами. Однако и высший судебный орган допускает терминологическую ошибку, именуя оружие «предметами, используемыми в качестве оружия». Правильнее было бы разъяснить, что все средства поражения, которые Закон «Об оружии» называет оружием, должны и судами признаваться оружием, а обладание ими образует признак вооруженности.
Несомненные сложности с квалификацией будут вызывать факты незаконного изготовления, приобретения, хранения, ношения и сбыта новых, «нестандартных» видов средств поражения, которые Федеральным законом «Об оружии» запрещены к обороту на территории Российской Федерации, но не входят в число объектов уголовно-правового запрета. Речь идет об оружии и иных предметах, поражающее действие которых основано на использовании радиоактивного излучения и биологических факторов (ст. 6 ч. 1 п. 6 Федерального закона «Об оружии»), спортивном пневматическом оружии с дульной энергией свыше 7,5 Дж и калибра более 4,5 мм (ст. 6 ч. 2 п. 1). Аналогичные проблемы возникнут и при правовой оценке связанных с оружием действий, которые запрещены данным законом: установка на гражданском и служебном оружии приспособлений для бесшумной стрельбы и прицелов ночного видения, а также их продажа (ст. б ч. 3).
Из перечисленных деяний, которые, несомненно, представляют общественную опасность, наказуемым является только первое, ибо владение оружием, поражающее действие которого основано на использовании радиоактивного излучения всегда связано с незаконным обращением с радиоактивными материалами, ответственность за которое предусмотрено статьей 220 УК РФ. Это свидетельствует о серьезных пробелах в законе, вызванных несогласованностью норм Закона «Об оружии» и уголовного кодекса.
Зачастую правильная квалификация деяний, предусмотренных статьей 222 УК РФ требует уяснения вопроса о том, в качестве какого признака состава преступления выступают упоминающиеся в «диспозиции виды оружия и к какому элементу состава они относятся. Существует единая устоявшаяся и ранее не подвергавшаяся сомнению точка зрения: оружие является предметом данного преступления. Между тем, при целенаправленном подходе и внимательном рассмотрении эта господствующая позиция может по казаться не такой уж бесспорной.
В литературе отмечалось, что одно и то же материальное образование может выступать в одних случаях предметом, в других – местом совершения преступления. Подчеркивалось, что предмет преступления следует отличать от орудия преступления, причем та кое различение определяется ролью вещи.
Оружие является действительно предметом материального мира и незаконное обладание им в тех или иных формах (хранение, ношение, сбыт) образует состав преступления. Но из этого вовсе не следует, что предмет материального мира автоматически становится предметом преступления.
Предмет преступления является элементом объекта преступления, на который непосредственно воздействует преступник и процессе преступного посягательства. 4 При незаконном изготовлении и ремонте оружия либо его хищении такое воздействии имеет весьма наглядные формы и последствием противоправных действий является изменение физических (конструктивных) свойств самого предмета, либо его правового и фактического со стояния, вследствие чего наносится ущерб объекту – общественной безопасности в сфере оборота оружия, так как изготовленное или отремонтированное оружие приобрело (восстановило, усилило) боевые свойства, а похищенное оружие вышло из-под контроля уполномоченных лиц и контролирующих государственных органов.
Применительно к деяниям, предусмотренным статьей 222 УК РФ воздействие на оружие как на предмет преступления – элемент объекта посягательства имеет место лишь в случаях его незаконного приобретения, передачи и сбыта. В результате этого воздействия оружие меняет хозяина (собственника, владельца) и совершает незаконный оборот, следствием чего также причиняется ущерб объекту.
Иначе обстоит дело при незаконном хранении, перевозке или ношении оружия. Преступные действия в этих случаях не направлены на само оружие. Уход за оружием – чистка, смазка, проверка работы частей и механизмов сам по себе не является уголовно-наказуемым и не причиняет ущерба объекту. В отношении хранимого оружия может вообще не производиться никаких действий: нередко пистолет, автомат или граната десятками лет без движения лежат в тайниках. И при незаконном ношении и перевозке преступные действия субъекта не направлены на оружие, как на элемент объекта посягательства, хотя и связаны с ним.
Во всех перечисленных случаях виновный нарушает общественную безопасность в сфере оборота оружия и делает это при помощи оружия, которое находится в его распоряжении и под его контролем. То есть оружие выступает не предметом преступления – составной частью объекта, а средством совершения преступления – признаком объективной стороны.
Кроме дальнейшего развития правоприменительной практики задачи борьбы с вооруженной преступностью требуют и модернизации законодательства.
Представляется необходимым дальнейшее совершенствование уголовного закона, направленное на дифференциацию ответственности пропорционально реальной вредоносности конкретных образцов оружия. В этих целях было бы целесообразно в уголовном законодательстве подразделять оружие на следующие категории в соответствии с ранее предложенной криминологической классификацией:
ошеломляющее оружие – специальные устройства, предназначенные для нетравмирующего воздействия на человеческий организм с целью кратковременного расстройства его функций, препятствующего совершению активных целенаправленных действий (аэрозольные упаковки, пистолеты и револьверы, снаряженные веществами слезоточивого и раздражающего действия, светошоковые и светозвуковые устройства токсического воздействия и т. п.)