— Я понимаю, ты не можешь в подробностях рассказать мне о том, что собираешься предпринять, — сказала она.

— Я не смог бы, даже если бы захотел, — ответил Ридж. — Потому что и сам еще не знаю.

Морея кивнула.

— Но дело оказалось сложнее, чем мы думали, не так ли? Трудно будет противопоставить что-то такой характеристике, как у этой аспирантки.

— Да, ты права. Судьи засомневаются: какой прок такой девушке зазря обвинять преподавателя?

— Мама сказала мне... — Морея постаралась вспомнить точно, что говорила ей мать, но это оказалось невозможным. — Работа аспирантки не соответствовала принятым стандартам, и отец пытался ей помочь. И несмотря на эту помощь, у нее все равно ничего не получилось, поэтому в конце концов он перестал делать ей скидки.

— Но почему, если она такая замечательная аспирантка, у нее возникли серьезные сложности с учебой?

— Может быть, она перестала относиться к учебе с должной ответственностью. Если она хорошо училась раньше, это еще не значит... — Морея сама понимала, что объяснение звучит неубедительно. В суде оно явно не пройдет.

— К тому же то, что твой отец сначала помогал ей, а потом вдруг отказался от этого, не делает ему чести, Морея.

— Я знаю точно: если мой отец говорит, что не делал ничего такого, значит, он не делал! — вспылила Морея.

Ридж внимательно посмотрел на нее поверх огромного, из семи слоев, куска пирога.

— Великолепный образчик дочерней преданности. Но не подходит для адвоката.

Он прав, подумала Морея. Если она собирается хотя бы просто собрать информацию об этом деле, она обязана быть до конца объективной. И вопросы Риджа — вовсе не свидетельство того, что он сомневается в словах Чарлза. Всякий хороший адвокат должен играть роль адвоката дьявола для того, чтобы предугадать и отразить атаки на своего клиента.

Ридж отодвинул остатки десерта.

— Раньше у тебя, кажется, были сомнения. Ты говорила, что можешь понять, почему Чарлз решил уйти в отставку вместо того, чтобы бороться.

— Это не означает, что я не верила ему. Легким дело не назовешь, это точно. — (Ридж молчал.) — Но не стоит огорчаться. Я надеюсь, что к воскресенью смогу назвать тебе нескольких специалистов, из которых вы с папой выберете ему адвоката. Я не сомневаюсь, что тебе не терпится развязаться с этим делом.

Ридж опять ничего не ответил, только сделал официанту знак принести счет. Просмотрев поданный счет, он достал две купюры и, вложив их в меню, отдал официанту.

— Мы уходим, Морея, или ты хочешь чашечку кофе?

— Ридж, это я должна была оплатить счет.

— Дело в том, что один из моих клиентов неожиданно оплатил счет как раз сегодня, поэтому я праздную.

По дороге к выходу Морея еще раз внимательно оглядела зал и за столиком в укромном уголке увидела Кэти и Билла Мэдисон. Даже при слабом освещении было видно, что Кэти недавно плакала.

Но сейчас они сидели рядышком, и мало того, Морея стала свидетельницей, как Билл нежно поцеловал Кэти в щеку.

Они были так заняты друг другом, что не замечали ничего вокруг, а Морея от удивления споткнулась, и только сильная рука Риджа удержала ее от падения.

— Не начинай сначала, Морея. Я, конечно, был бы рад, если бы ты решила поблагодарить меня за ужин, но боюсь, что администрация будет возражать, если ты сейчас снова бросишься на меня. — Потом, проследив за ее взглядом, добавил: — Вижу, вижу.

Возле машины Ридж вдруг спросил:

— Мисс Лэндон, вы сейчас переживаете профессиональный кризис?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мне кажется, что вы решили переквалифицироваться из специалиста по разводам в советника по заключению брака. Уже второй раз менее чем за год ваши дела заканчиваются в постели, а не в суде.

— Откуда мы знаем, что они пойдут домой вместе?

Ридж удивленно поднял брови.

— Ты что, такая наивная? Не видишь, что к чему?

— Нет, конечно, не наивная... — Заметив знакомые искорки в его глазах, Морея замолчала на полуслове.

— Мне придется сказать Биллу, что я больше не занимаюсь его делом.

— Почему это?

— Потому что нельзя быть в нежных отношениях с адвокатом противоположной стороны.

— Что за выражение! Хотя, как ни назови, мы с тобой вовсе не в таких отношениях — и никогда в них не будем.

— Но разве ты не замечала, как Кэти поглядывала на тебя сегодня? Я бы сказал, что она кое-что подозревает.

— Если и так, в этом твоя вина. Звонишь мне, говоришь всякие глупости при ней...

Но Ридж, судя по всему, ее не слушал.

— Ну, а потом ты врываешься ко мне в офис, бросаешься мне на шею, опрокидываешь меня на пол и все такое... Что подумает клиент? Ну да Бог с ним, но что я должен думать?

Никогда еще Морея не была в таком смущении. Она покраснела, все тело ее горело от прилива крови.

— Черт возьми, Ридж, ты же знаешь, что я не нарочно.

— Может быть, и нет, — задумчиво произнес он. — Но так или иначе, такое поведение ведет ко всякого рода осложнениям. Хочешь, продемонстрирую?

— О нет. — Морея отпрянула, но Ридж, обняв за плечи, легко притянул ее к себе. Его губы были твердыми, но нежными, скорее просящими, чем требующими. Морея не могла не ответить и почувствовала, как желание горячими волнами разливается по телу.

Ей казалось, что поцелуй длится бесконечно, и в то же время он закончился необыкновенно быстро. Когда Ридж оторвался от нее, она ощутила безмерное разочарование. У нее так закружилась голова, что казалось, она вот-вот упадет.

Морея отступила от него на шаг, боясь, что в следующий момент не сдержится, снова прильнет к нему и будет умолять о новом поцелуе.

В свете желтых фар загар полностью исчез с его лица, оно казалось даже нездоровым. Было ли это следствием освещения или поцелуя?

Наверное, он и сам не ожидал такого, подумала Морея. Только непонятно, пробудились ли в нем какие-то чувства, или он удивлен ее реакцией? Если все дело в нем самом, то, без сомнения, в будущем он будет более осторожен, и ей не о чем беспокоиться. Но если он озадачен тем, что получил в ответ...

Морея даже думать не хотела о том, куда это может привести.

— Ты в порядке? — спросил он.

Она хотела ответить, но голосовые связки отказали ей.

— Может быть, действительно стоит заглянуть по дороге в больницу, — сказал Ридж. — Они наверняка вернут тебе голос. Не мог же я одним-единственным поцелуем лишить тебя дара речи.

В конце концов Морея так и не поехала в больницу этим вечером. Во-первых, она только сказала Синнамон, что приедет, а та в ответ попросила подождать до завтра. Ей и вправду сегодня ни до чего. Первые роды иногда длятся очень долго. Но даже если она уже родила, то наверняка так измучена, что вряд ли обрадуется посетителям.

Да, решила Морея, лучше подождать до завтра.

В комнате было прохладно, но вместе с тем душно. Морея сбросила туфли и открыла настежь балконные двери.

Целуется он здорово, ничего не скажешь. Но в остальном — ничего не ясно. Почему, черт возьми, он решил бросить дело Мэдисонов? Ведь развод уже практически завершен. И они с Риджем вовсе не в таких отношениях, которые помешали бы им давать квалифицированные советы своим клиентам.

И все же...

Если ты не позволяешь Алану даже ухаживать за тобой, потому что он — твой коллега, то как можешь простить себе этот поцелуй?

Но я же не провоцировала его. Не ждала. И мне даже не особенно и понравилось...

Ты к тому же и лгунья. Не понравилось? Тебя в жизни так не целовали, ты же чуть голову не потеряла.

Может быть, Ридж таким образом просто пытался оправдать свое решение бросить дело Мэдисонов? Ну, уж это совсем ни в какие ворота не лезет.

В таком случае остается предположить, что он действительно хотел поцеловать меня. Но я же не дура, чтобы поверить в такую чушь.

Муж Синнамон стоял возле большой стеклянной двери, ведущей в детское отделение, и, казалось, не замечал ничего, кроме детских кроваток.