раненого в больницу – все равно что проситься на собственную казнь.

– Она истекала кровью, слабела, у нее уже начинался перитонит, – говорят врачи. – Выжила чудом. А теперь пойдемте в приемный покой! Там женщину только что привезли – у нее точно такие же обстоятельства: она – жертва ночного бандитизма. Может, вы успеете поговорить, пока военные не появятся, а если появятся, не бойтесь, мы вас выведем…

44-летняя Малика Эльмурзаева стонет, разметав волосы по больничной клеенке. Доктор пытается приподнять ее голову, но женщина теряет сознание от боли. Видно, как клочья ее густых темно-рыжих красивых волос кое-где отошли от тех мест на голове, где они должны располагаться, и висят на ниточках кожи – неужели кто-то пытался снять скальп?

Обстоятельства случившегося омерзительны: Малика живет в 1-м микрорайоне Грозного, на улице Кирова, в пятиэтажке, в подъезде, где нет мужчин. Так уж вышло: одни женщины. Было около двух ночи, как в двери заколотили: «Открывайте, суки, зачистка!»

Отперли, конечно, куда деваться – только бы дверь не взорвали. Группа молодцев в военной форме, масках и смешанного чеченско-славянского состава (по разговору стало понятно) пришла грабить подъезд, и без того уже ограбленный не раз.

В квартире, где была Малика, спали три женщины-родственницы. Одна – 15-летняя. Братва сделала вид, что собирается ее насиловать, и прокричала остальным: «Если не будете слушаться, изнасилуем так, что не выживет». Малику схватили за волосы (вот почему столько выдранных с мясом клочьев) и поволокли по лестнице вверх, чтобы она стучала в другие квартиры и просила по-соседски открыть…

Все закончилось мародерством и побоищем. Женщин, оказавшихся в ту ночь в этом подъезде, нещадно колотили по почкам, голове, икрам.

– Насиловали?

Молчит Малика, только стонет, хотя слышит вопрос. Молчат те, кто ее принес сюда, – избитые соседки, которые открывали на ее стук. Слишком упорно молчат.

Бандитская вакханалия на улице Кирова продолжалась до пяти утра – в Грозном привыкли, что мародеры уходят с мест своей «гульбы» до шести, до конца комендантского часа.

– Смотрите цифры! – просят врачи. – С 1 июня по 18 сентября 2001 года мы приняли в больнице 1219 больных, включая амбулаторных. 267 из них – с огнестрельными и минновзрывными ранениями. Большинство – результаты ночного разбоя.

Чтобы узнать, что творится в городе, надо зайти в больницу. Здесь – финал всех его трагедий и драм. Так вот, пока о мирном Грозном неустанно талдычат власти, получающие зарплату «за строительство мира» в Чечне, в больницу военно-бандитского Грозного ежедневно приносят новеньких «огнестрельных».

Война в городе развратила всех, кто оказался слаб и этому поддался. Развалины, в которых обитают и без того несчастные люди, погрязли в ночном криминале, с одной стороны, возглавляемом и возбуждаемом федеральными военнослужащими, – без их желания и поддержки сегодня ни один бандит не способен гулять по улицам в комендантский час, и более того, стрелять, грабить и насиловать. Но, с другой стороны, при самом активном участии чеченцев. К началу третьего года войны оказалось, что бандитские группы, прочесывающие руины по ночам, – это «клуб по криминальным интересам»: уголовники из чеченских рядов, перемешанные с такой же масти военнослужащими, находящимися «при исполнении». И им по фигу – и идеологическое, и национальное размежевание, и принадлежность к противоборствующим воюющим сторонам. Просто – мародерка, которая «превыше всего». Истинный интернациональный криминал, и хоть и без признаков ныне модного международного терроризма, но сильнее штабов, стратегий и тактик, которые неспособны остановить кровавый каток. Уверена, даже если завтра будет объявлено об окончании войны, выводе войск и завершении боевых операций, Грозный все равно останется под криминальным сапожищем, и Бог ведает, когда его удастся скинуть. Очень просто начать войну – и почти невозможно потом повылавливать всех рожденных ею тараканов, расплодившихся и разбежавшихся повсюду. «Грязный Грозный» – именно так сегодня грозненцы называют свой когда-то любимый город. И в этих двух словах – не только боль утраты по проспектам и площадям, обращенным в руины. Это ужас за будущее, когда настоящее опустилось во тьму наглого средневекового бандитизма – как главного результата войны.

Небольшое замечание по ходу – оно очень важное. Помните странные, на первый взгляд, слова врачей: «Мы вас выведем, если придут военные…»

Это не шпиономанский маразм, которому в той или иной степени подвержены все на войне, – это тоже грозненская реальность. Военные, хозяева местной жизни, установили дикие порядки, при которых носитель информации о реальном состоянии, в котором находится гражданское население, приравнен к вражескому лазутчику, с которым надо поступать по законам военного времени. А учитывая, что вся Чечня теперь наводнена добровольными помощниками «органов» из числа чеченцев, – попасться в руки военным и не отвертеться очень просто. И поэтому всюду от друзей слышишь именно это: «мы вас выведем», «мы вас спрячем». Но от кого же, Господи? От тех людей, которые и воюют-то на мои деньги? На деньги налогоплательщиков? Чтобы поговорить с бабушкой Лишат и постоять в приемном покое рядом с растерзанной Маликой, надо вести себя, как разведчик третьей стороны в стане неожиданно сговорившихся друг с другом врагов.

Уголовное дело Айшат возбудили в самом «военно-бандитском» районном отделе внутренних дел Грозного – Октябрьском, где и дела расследуют, и сами же совершают эти самые «составы преступления». В истории с Маликой – то же самое… И вот уже врачи, как разведчики, тихо уводят меня в сторону, в потайные пустые больничные проемы, чтобы разминулась я с группой вооруженных людей – не представившихся, не показавших никому документов, включая главврача, но неожиданно пожаловавших посмотреть на несчастную жертву ночного разбоя… Когда мы от этого излечимся? Сколько лет пройдет, пока мы – участники гражданской войны в собственном государстве – опять научимся прямо смотреть друг другу в глаза? Бог весть. Военные слишком привыкли в Чечне не только убивать, грабить, насиловать и сколачивать чеченцев в криминальные группы под собственным руководством с целью совместной наживы – военные, понабравшись чеченского опыта, разделили страну на две части: тех, кто с ними, и тех, кто против них. Те, кто с ними, – должны быть против чеченцев (криминальные детали быта не в счет). Те, кто против них, – с чеченцами. И пусть кто-нибудь скажет, что это не гражданская война!

– Мы – нация изгоев. И кто рядом с нами – тот тоже изгой, – говорит на прощание доктор Хаджиев.

– А с вами-то что случилось? Почему хромаете? Были ранены?

Доктор разделил судьбу своих больных, страдающих от военного беспредела более, чем от болезней. В полдень общероссийского Дня независимости на перекрестке Первомайской улицы и Грибоедова доктора Хаджиева переехал бронетранспортер из Ленинской районной военной комендатуры Грозного.

– Почему переехал?

– Да просто так. Выскочил на большой скорости, я должен был успеть увернуться. Но не успел. Собственно, я ничего заметить не успел. Меня просто смяло. Моим «Жигулям» – конец. Я остался. Еще – задний номер и крышка багажника. Мне на память.

– И? Что дальше? Известен номер БТРа? Завели дело?

– Известен. Завели. И на этом – все.

– Почему?

Потому что Чечня – зона, где одним можно все, а другим надобно смириться.

Россия продолжает пестовать на своей территории анклав гражданского бесправия. Или зону оседлости – смотря, что кому ближе. Очень опасное занятие. Если бы мир видел глаза сына Айшат Сулеймановой! Взгляд затравленного изгоя, отца которого убили только потому, что он тоже изгой, а мать изуродовали только потому, что она тоже изгой…

В начале войны большинство чеченцев еще удивлялись этому новому своему положению, кричали: «Мы такие же, как вы! Мы требуем уважения к себе!…» – а теперь никто не кричит. Потому что все согласились: они – нация изгоев. Выше головы не прыгнешь. И надо с этим жить.