Подушки и матрацы? Вспороты.

Мешки с мукой? Тоже – ножами, крест-накрест. Муку – на пол, чтобы из нее уже никто, никогда и ничего не приготовил.

– У меня в сарае было 200 тюков с сеном, – рассказывает соседка старушки «С новым горем». – Военные притащили в мой сарай парня с другого конца села, положили между тюков и все сожгли.

Длиннобородый старик в белой папахе – он буквально «повис» на своей палке – еле стоит на ногах. И от старости, и от горя:

– Они вошли и говорят: «Где паспорт на магнитофон?» А магнитофону – 30 лет. Какой у него «паспорт»? Если нет «паспорта» – уносят. Или деньги плати, чтобы оставили. Картошку у меня всю забрали. Весь зимний запас. Если мешок с мукой им был не нужен – рвали его и муку высыпали. Кукурузу – корм для скота – всю сожгли. У меня было три пары штанов – все три забрали, и все носки, которые были. А кто давал выкуп – 5-6 тысяч рублей с двора – не трогали. За человека выкуп меньше, чтобы не забирали, – 500 рублей. А те, кто в селе боевики, – тех не трогали… Потом автобус подогнали, людей туда погрузили, и детей – тоже. Детям в руки лимонки давали и родителям кричали, что если не принесут денег, то детей подорвут. В доме Солталатовых федералы держали молодую женщину с годовалым ребенком на руках на улице до тех пор, пока ее мать не смогла обежать соседей и собрать сумму, которую они потребовали. Уносили из домов даже одежду для новорожденных. Мою сноху, под угрозой оружия, заставили написать заявление, что она благодарит их за содеянное и дарит им двух баранов на Новый год. Пообещали вернуться и сжечь дом, если потом она напишет другое заявление… Три дня и три ночи так издевались над нами: придут – уйдут. Разве порядок таким образом наводят?

Мечеть, конечно, самое лучшее здание в селе. Отремонтированные стены, красивая свежевыкрашенная ограда. Солдаты пошли в мечеть, а может, это были и офицеры. И там, в мечети, взяли да нагадили. Стащили в кучу ковры, утварь, книги, Коран, конечно, – и свои «кучи» сверху наложили.

– Это что, они, называется, – культурные люди? А мы – средневековье, по-вашему? Русские матери! Ваши сыновья вели себя у нас как свиньи! И остановить их на

этом свете некому! – кричат женщины в платках, съехавших набок, – те женщины, которые потом, через шесть дней после цоцан-юртовского погрома, отскребали в мечети это человеческое говно. И еще кричат:

– Будь прокляты вы, русские! Не забудем мы вам это! Кто те матери, которые родили этих извергов?

Мальчишки рядом толкутся, прислушиваются. И молчат. Один не выдерживает, резко разворачивается и уходит прочь – его увозили вместе со взрослыми мужчинами «на поле», во временный фильтропункт, допрашивали, били. Другому, лет девяти, взрослые велят рассказать, что он видел.

– Я залез в какой-то подвал от страха. Солдаты всех били. Гонялись за всеми. Я и полез. А там мужчина убитый, я испугался и вылетел…

– Я, видишь, бабушка уже, – это еще одна бабушка говорит, совсем не дряхлая, с крепким голосом, с осанкой, боевая. Но все равно ведь бабушка. – А они мне: «Сука! Блядь!»

– И нам так же, – скорбно кивают другие бабушки. С палочками, на кривых, вдрызг разбитых подагрой ногах вечных тружениц.

– Я – «сука»? – плачет та, что все время молчала. – Я сорок лет дояркой отработала, надоев рекордных добивалась. А мне солдат кричал: «Мы вас доведем до того, что вы сами в Сибирь будете проситься». Но я там уже была, в Сибири было лучше…

– А я – им: «Как же вам не стыдно, ребята!» – продолжает самая первая старушка. – «А если бы твою бабушку сукой обозвали? Что бы ты делал?» А солдат мне в ответ: «Мою бы не обозвали, потому что она – русская».

До 3 января в Цоцан-Юрте шла обычная карательная операция. Погромы, поджоги, мародерство, аресты, убийства.

Крест, выжженный на снегу, – до самой земли. Темный почвенный крест на белом снегу. Это место, где федералы сожгли молодого цоцан-юртовца по имени Бу-вайсар, предварительно расстрелянного. Старик в белой папахе говорит:

– Военные нам даже не дали молитву над ним прочитать, когда расстреляли, – сразу стали жечь.

От Бувайсара ничего не осталось, кроме креста.

По информации правозащитного центра «Мемориал», в ходе «зачистки» селения Цоцан-Юрт (30 декабря 2001 г. – 3 января 2002 г.) представителями федеральных сил были жестоко, с пытками, убиты Идрис Закри-ев, 1965 г.р. (увезен на БТРе № А-611 из собственного дома по ул. Степной 30 декабря в 7.45 утра) и Муса Исмаилов, 1964 г.р. (отец пятерых детей, старшему из которых 14 лет, также увезен федералами из собственного дома). Еще, по окончании «зачистки» и после снятия блокады, 7 января цоцан-юртовцы обнаружили на окраине села останки минимум трех мужчин – тела были взорваны. Среди них удалось опознать останки Алхазура Саидселимова, 1978 г.р. А как же сожженный Бувайсар? Увы, не осталось даже костей, поэтому он не может быть «подтвержден».

– Действительно, список неполный, – утверждают «мемориальцы». – Это только те, которые перепроверены.

– Военные увозили людей десятками. Это те, семьи которых не смогли откупиться, – свидетельствуют цоцан-юртовцы. – Но мы будем молчать, пока есть шанс их вернуть. Если назовем фамилии, их точно убьют и где-нибудь тайно закопают.

Старик в очках с толстыми дальнозоркими стеклами, делающими его глаза огромными и беззащитными, спрашивает, разводя руками:

– Куда нам жаловаться? Где власть? Где этот Кадыров?

И другой старик, в серой папахе, сухой, как палка в его руке, отвечает:

– Кадыров – хуже, чем русские. Все знает – ничего не делает.

В «спецоперации», согласно официальной информации, принимали участие:

– бойцы внутренних войск МВД РФ и ФСБ (постоянно дислоцированные в Ханкале, на главной военной базе в Чечне);

– сотрудники спецназа ГРУ МО РФ (так называемые «летучие отряды» или «эскадроны смерти»);

– представители Курчалоевской районной военной комендатуры и временных же районных отделов внутренних дел;

– лично генерал-лейтенант Молтенской, командующий Объединенной группировкой войск и сил.

Интересно, что официально зафиксировано присутствие в Цоцан-Юрте и сотрудников прокуратуры – как положено, в соответствии с приказом Генпрокурора России. Но на сей раз, как военные священники, прокуроры лишь благословляли кровавое военное безумство и погромы, и не воспротивились ничему.

Но есть и вторая часть «власти». И это о ней говорили цоцан-юртовские старики. Так где же был «этот Кадыров», глава администрации Чеченской республики? Куда делся Тарамов, глава администрации Курчалоевского района?

В течение всех новогодних праздников все те, кто является гражданской властью в Чечне, уехали из Чечни на каникулы – отдыхать. Гражданские власти оставили свой народ на съедение военной власти. Бросили свой народ. Я не верю, что они не знали о готовящихся «новогодних спецмероприятиях». Или хотя бы не узнали о них уже 30 декабря. Но, узнав, не вернулись, чтобы защитить тех, кого бросили. Еще чуть позже, когда праздники

миновали, Кадыров был явлен своему народу лишь по телевизору – видом из Кремля, как он сердечно жмет ручку президенту.

Под занавес – пара штрихов.

Первый – о выплаченных накануне новогодних праздников зарплате и пенсиях. Во время цоцан-юртов-ской «зачистки» федералы уничтожили по домам все зерно, которое сотрудники совхоза получили в качестве зарплаты за летние труды. А также «зачистили» все пенсии у стариков, включая инвалидные пособия, выданные накануне. А также уничтожили всё оборудование мебельной мастерской, начавшей работать в селе.

И – второй штрих. Он демонстрирует не случайность цоцан-юртовских событий, а их системность, и специальный идеологический подход военной власти. «Практика», подобная цоцан-юртовской, продолжилась и в Аргуне, куда, как известно, перебрались «зачищающие» из-под Цоцан-Юрта и где «спецоперация» имела место быть уже с 3-го по 9 января. Там военные, к примеру, разгромили сахарный завод, тоже уже заработавший. Теперь, конечно, завод прекратил свою деятельность – военные увезли станки. А мешки с сахаром – готовую продукцию, тоже «зачищенную», – позже продавали в соседних селах по 180 рублей за мешок, при рыночной цене на сахар в Чечне раза в три выше… И те, кто это увидел, не смогли дозваться прокуроров для ареста «продавцов» с поличным.