- Моего слова? - Крымов нарочито медленно отпил вина. - А что ж, собственно, говорить? Конечно же, ясно: России не такой царь нужен, как Николай.

Он снова взял бокал, как будто давая "гражданским" время продумать его слова.

- Злой карлик! - подхватил Свечин, довольный, что нашелся, наконец, сюжет, по которому и он может высказать компетентное мнение. Ничтожество, нуль! Я ж у него в эскадроне был младшим офицером, когда "возлюбленный монарх", будучи наследником еще, командовал... Даже как строевик - никуда... И ездить не умеет... Да и вообще - ничего. Покойный Распутин о нем прекрасно сказал: "Какого черта от него толка? Все равно, что права, что лева, - папаша ничего не понимает".

За столом засмеялись. Свечин окончательно вошел в азарт.

- С женщинами, и то... Мне Матильда Феликсовна рассказывала... Когда она еще с ним была, он каждый день приезжал, и можете представить, вместо нормального времяпрепровождения целые вечера играл с отцом ее, стариком Кшесинским, балетчиком, в дураки... А с ней - пас!

Крымов оглянулся на Свечина, брезгливо морщась:

- Вы бы, к слову, эту самую Матильду уняли, между прочим, если вы с нею водитесь... Она скандальные взятки берет за поставки артиллерийскому ведомству, благо великий князь Сергей Михайлович у нее нынче - очередной. Это же безобразие.

Милюков постучал ножом о тарелку:

- Я извиняюсь. Вы не находите, господа, что разговор принял несколько... партикулярный характер. Насколько я понял глубокоуважаемого Александра Михайловича, ему угодно уточнить вопрос о будущей смене.

"Понял, шельма, - с удовлетворением подумал Крымов и прихлебнул вина. - А ну-те?.."

Милюков продолжал, обращаясь к одному Крымову:

- В отношении формы правления - на данный, по крайней мере, момент разногласия между партиями не имеется: в отсталой, - и экономически, и культурно, и морально, - полудикой, темной и вшивой России единственным возможным государственным строем является строй монархический.

Крымов кивнул.

- Даже представители социалистических партий, - исключая большевиков, конечно: но это же не политическая партия, а секта, - не выдвигают в настоящее время требования республики. Конституционная монархия, стало быть. Вопрос только в кандидатуре на престол. И в данном отношении существует также полное единодушие: малолетний цесаревич Алексей, при регенте - великом князе Михаиле Александровиче.

Крымов нахмурился. Михаил? Это новость. Алексеев ничего подобного не говорил.

- Ви-но-ват! - перебил он, раздельно и веско расставляя слога. Армия... я имею в виду, конечно, офицерский корпус... наилучшей кандидатурой считает кандидатуру великого князя Николая Николаевича. Он о-ч-чень популярен в войсках, - даже среди солдатишек, - особенно после того, как по интригам немецкой партии - императрицы и ее присных - смещен с поста главковерха. И по характеру своему, будьте уверены, его высочество покажет класс: настоящий монарх.

Голос Милюкова прожурчал, мурлыкающий, ласковый.

- Виноват! В этом вопросе у нас полная, смею заверить, договоренность с генералом Алексеевым. Мы, конечно, относимся к его высочеству с бесконечным уважением, и первым актом нового правительства будет восстановление его в звании главковерха. Но в отношении трона у нас (он особо ударил на слове), союзников, твердое убеждение, что Михаил... именно, как вы изволили сказать, - по характеру...

"Оседлать думают, - соображал Крымов, поглядывая на топорщившиеся в такт речи милюковские белые усы. - Михаил рохля, колпак, действительно... И женат черт знает на ком... "Демократия". Ладно. Там видно будет. Михаил Васильевич согласился, стало быть, тут у него какой-то ход есть".

Гучков, переглянувшись с Милюковым, спросил вкрадчиво:

- Так как же, Александр Михайлович, прикажете понимать? Вы и ваши... я разумею: группа офицеров-патриотов, возглавляемая вами, - против?

Крымов пожал плечами.

- Должен доложить. Я и "мои", как вам угодно было выразиться, солдаты. Наше дело - вот!

Он выпростал эфесом вверх свесившуюся под стол, под белую, туго накрахмаленную скатерть, шашку, с широчайшим, едва не в ладонь шириной, клинком.

Клинок произвел впечатление. Лысые и расчесанные головы наклонились вперед. Терещенко прошептал что-то восторженно о былинах и о музеях. Как же иначе: он же - знаток, меценат. Крымов докончил:

- А по политической линии мы всецело доверяем генералу Алексееву. Если он согласен на Михаила, - пусть будет.

- В таком случае, - осторожно проговорил, следя за выражением крымовского лица, Милюков, - ...и в отношении конституции вы согласны с... генералом Алексеевым: две палаты?

- Две, четыре, четырнадцать, - засмеялся Крымов. - Сколько угодно. Это же не меняет дела, поскольку я понимаю.

Милюков наклонил голову покорно:

- Остается, стало быть, условиться лишь о самом "действе": как и когда.

Свечин встал и, неслышно ступая, подошел к двери. Приоткрыл, кивнул успокоительно. Нет. Никто не подслушивает.

Глава 12

Конспирация

В столовой стало очень тихо. Опять все глаза на Крымова. Он молчал, искренно удивленный: неужели господа политики собираются обсуждать даже и этот вопрос - в пленарном, так сказать, заседании?

Милюков улыбался, совсем по-кошачьи пуша усы. И весь он сейчас, после ужина, - сквозь три Крымовым выпитых стакана вина, - казался удивительно похожим не только на престарелого Иисуса, но и на старого, заслуженного, кастрированного кота.

Крымов молчал. Пусть не воображают, что господа офицеры так вот - по первому слову - "готовы служить". Надо бы, собственно, даже заставить штатское сословие открыто признаться, что само оно, без офицерского корпуса, ничего не может сделать. Во всяком случае, пусть сначала попляшут.

Пауза стала томительной. Милюков дал знак глазами Гучкову. Непривычно запинаясь, Гучков заговорил:

- Мы... видите ли, добрейший Александр Михайлович, потому ставим такой... щекотливый вопрос, что, по нашим сведениям, "ваши" офицеры, возглавляемая вами группа офицеров-патриотов - на фронте.

Крымов фыркнул насмешливо.

- А где же им еще быть? У тыловых учиться любви к родине и... смелости?