— Странно, что вас вытащил из воды сын именно того человека, к которому вы везли письмо, — сказал отец.

— Воля Провидения, я это так понимаю, — произнес Саксон, — у меня есть еще двадцать два письма, которые я должен раздать. Если вы мне позволите воспользоваться вашим гостеприимством, я сделаю ваш дом своей главной квартирой.

— Пожалуйста, пользуйтесь моим домом как своим собственным, — поспешно ответил отец.

— Я ваш вечный слуга, сэр, — воскликнул Саксон и, вскочив, приложил руку к сердцу и низко поклонился, — ваш дом кажется мне тихой пристанью после греховного и несчастного общества моих братьев. Теперь вам предлагаю, сэр, пропеть гимн и затем успокоиться от дневных трудов.

Отец охотно согласился, и мы хорошо пропели гимн «О, блаженная страна!». После этого я проводил Саксона в его комнату. Уходя, он захватил недопитую бутылку с шафрановой водкой, которую мать оставила на столе. Водку он взял, по его собственным словам, в качестве предохранительного средства против перемежающейся лихорадки, которую он схватил во время турецких войн и которая по временам к нему возвращается.

Поместив Саксона в самой лучшей нашей спальне, я вернулся к отцу. Он продолжал сидеть в своем уголке, молчаливый и задумчивый.

— Ну, что вы скажете о моей находке, батюшка? — спросил я.

— Человек знающий и благочестивый, — ответил отец, — но по правде сказать, он привез мне такие хорошие вести, что я принял бы его с распростертыми объятиями даже в том случае, если бы он был сам римский папа.

— Но какие же новости?

— Вот какие! Вот какие! — воскликнул радостно отец, вынимая из-за пазухи письмо. — Я тебе прочту это письмо, мой мальчик. Впрочем, нет, я лучше сперва высплюсь и прочту его тебе завтра. У нас будут тогда головы свежие. Да наставит меня Господь на путь истинный, а тиран да погибнет! Молись о вразумлении, мой сын, и твоя и моя жизнь теперь ставятся на карту.