— Вот как? Это отчего же?

— Хочешь поспорить на тему старости? Или все же будем говорить по делу?

— У меня такое чувство, что мне приходится постоянно начинать жить заново, — заговорила Джеки, — и когда я наконец признаюсь себе в этом, то оказывается, что выбирать мне больше уже и не из чего. Помнишь, вчера вечером я сказала тебе, что дважды была замужем? На самом же деле у меня было три мужа, но только о двоих из них я думаю как об одном и том же парне, которого я сначала знала двадцатилетним, а потом встретила его более позднюю версию. Их даже звали одинаково. Поэтому я говорю, что дважды побывала замужем. Первый раз я вышла замуж в девятнадцать лет. Я тогда ещё училась в школе, в Майями. А он был гонщиком и постоянно участвовал в каких-то соревнованиях на мотоциклах.

— Довольно рано для брака.

— А иначе я не согласилась бы жить с ним. Да, вот такой строгой я была по молодости.

— Времена меняются, — сказал Макс, — но принято считать, что таков обычай.

— Мы были женаты всего пять месяцев... он погиб во время гонок, когда проезжая по разводному мосту, попытался перескочить на мотоцикле на другую сторону. Как показывают в кино. Только он был пьян, и ничего не получилось.

Макс молчал.

— Мой второй муж попался на наркотиках, решил откупиться, и в результате оказался в тюрьме. До того, как он начал работать на рейсовых самолетах в авиакомпании, он был боевым летчиком и воевал во Вьетнаме. Представляешь себе картинку? Последний изо всех оказался старше меня на пятнадцать лет, он был примерно твоего возраста. Я подумала тогда: «Ну наконец-то и мне встретился человек взрослый и, будем надеяться, рассудительный.» Даже не подозревая, что он был ничуть не лучше того моего гонщика.

— Я только на двенадцать лет старше тебя, — заметил Макс.

Она как будто улыбнулась — чему-то, он не знал, чему именно — а затем вновь посерьезнела.

— Так вот его беспокоило то, что он старше. Он не хотел стареть. Поэтому каждый день он пробегал сколько-то там миль. Заплывал так далеко в океан, что его было не видно с берега. Быстро водил машину, напивался каждый вечер... Он был забавным, очень не глупым, но, боже мой, как же он пил! Однажды вечером, когда мы с ним сидели на балконе, он вдруг вскочил на ограждение и принялся расхаживать взад и вперед по перилам, расставив руки в стороны для равновесия... А наша квартира находилась на шестом этаже. Я сказала ему: «Ты не должен мне ничего доказывать». И еще, как сейчас помню, добавила: «Я все равно не смотрю на тебя, так что можешь слезать». Я тогда правда отвернулась, я не могла спокойно смотреть на это, — Джеки немного помолчала. — Когда я снова подняла глаза, его уже не было. Я не знаю, оступился ли он нечаянно, или же нарочно шагнул вниз. Он даже не вскрикнул.

В кухне воцарилось молчание.

— Вот и вся моя биография. Я отлетала семь миллонов миль, дважды была замужем за пьянчугами и один раз за торговцем наркотиками.

Макс тихонько кашлянул.

— Знаешь, ты ни разу не назвала их по именам.

— Майк, Дейви и Майкл, — живо перечислила Джеки. — Да какая теперь разница? — но затем, немного подумав, она добавила: — Они были неплохими людьми, действительно, по большей части не плохими, и все же меня не удивило... Понимаешь, что я имею в виду? Моя величайшая ошибка в том, что я позволяла себе попадать в разные ситуации, заранее догадываясь, что из-за них у меня могут быть большие неприятности. Причем всегда шла на это сознательно, чтобы затем, зайдя в тупик, героически искать из него выход. — Она замолчала, и затушила сигарету, оставив окурок в пепельнице. — Но знаешь, что надоело мне больше всего на свете?

— Что же же? — переспросил Макс.

— Мне надоело всем улыбаться. Быть обходительной.

— Ты имеешь в виду работу?

— "Желаем вам превосходно провести время на Багамах и благодарим вас за то, что вы летаете самолетами нашей авиакомпании". Или еще: «Сэр, не хотите ли ещё кофе?»

Макс усмехнулся, узнавая в ней прежнюю Джеки.

— "Или желаете чая?"

— Но ведь тебе все же это нравится? Все эти твои полеты.

— Больше нет.

— Сейчас на тебя многие мужчины обращают внимание?

— Мне хватает.

— А когда ты была помоложе, — продолжал Макс, — парни с тобой обращались грубо?

Она взглянула на него поверх чашки, и в её глазах снова вспыхнули уже ставшие такими знакомыми ему искорки-смешинки.

— А как ты узнал?

Рей Николет позвонил во второй половине дня, в четыре часа. К этому времени Джеки уже и сама пыталась связаться с Тайлером, но в офисе его не оказалось, а когда она набрала номер его мобильного телефона, то на её звонок никто не ответил.

— Оставьте все свои дела и немедленно приезжайте в больницу, — сдержанно сказал Николет. Он говорил тихо, и в его голосе чувствовалась натянутость. Хотя, возможно, ему просто хотелось придать себе важности. — Если хотите, я пришлю за вами машину. Так как?

— Зачем мне туда приезжать?

— Посмотрите, как Ферону досталось от одного из ребят Орделла. И потом мне хотелось бы, чтобы вы увидели того парня и если признаете его, то скажете об этом мне.

— Где вас там можно будет найти?

Он сказал, что будет ждать её в восточном крыле третьего этажа.

Когда меньше чем через сорок минут, прошедшие со времени этого их разговора, она приехала в больницу, он уже дожидался её у стойки медсестры. На Джеки была белая мужская рубашка и все те же джинсы, а через плечо был перекинут ремень горчичного цвета сумки.

— Спасибо, что пришли, — сказал Николет.

Это её несколько удивило.

Еще несколько мгновений он продолжал молча разглядывать её, а затем развернулся и зашагал по длинному коридору, в самом конце которого у открытой двери в палату стояли двое охранников-полицейских. Николет дал им знак и они отступили от двери, с ног до головы оглядывая Джеки, в то время как она вслед за Николетом вошла в палату, проходя мимо пустой койки, туда, где на соседней кровати лежал молодой негр. Глаза его были закрыты. К его руке тянулись требки сразу трех капельниц, ещё одна трубка выходила из носа, и ещё одна выла выведена из-под одеяла к катетер-баллону, подвешенному с боку кровати.

— Что с ним случилось?

— Я его подстрелил, — сказал Николет, — но прежде он все же успел ранить Ферона.

Джеки перевела взгляд на своего спутника.

— Ну и как он?

— Который?

— Тайлер. С ним все в порядке?

— Мне бы хотелось, чтобы для начала вы взглянули вот на этого молодца. Вы с ним знакомы?

Джеки подошла поближе к кровати.

— Нет.

— Но может быть вы встречались до этого?

— Вряд ли.

— Может быть как-нибудь в компании Орделла?

Она решительно покачала головой.

— Нет.

— Интересно все же, — проговорил Николет, — тот ли это случай, когда вы его не знаете, а он вас откуда-то все же знает. Как это получилось с Бьюмонтом.

— Он что, тоже с Ямайки?

— Нет, это наш, доморощенный экземпляр, — ответил Николет. — Если один из тех двух ребят за дверью не ошибается, то перед нами Куджо — личность довольно известная в здешних местах, в том числе и в суде, я проверял. Вообще-то в его водительском удостоверении записано, что на самом деле его зовут Халон Миллер младший, но я весьма сомневаюсь, что кто-нибудь называл его этим именем. — Николет потряс Куджо за плечо. — Правильно я говорю? Открой глаза, посмотри, кто пришел тебя проведать.

Джеки видела, как негр поморщился от боли, когда Николет снова потряс его за плечо, и наконец открыл глаза.

— Чего ты ко мне привязался?

— Что, Куджо, тебе больно? Я на это очень надеюсь, — сказал Николет. — Хочу, чтобы ты сейчас взглянул на эту леди и рассказал мне, кто она такая.

Куджо, щурясь от света, взглянул на Джеки.

— Послушай, мне-то откуда знать? Ты сам притащил её сюда.

Тогда Николет ухватил Куджо за волосы, рывком запрокидывая ему голову назад.