— Вы имеете в виду Уинстона?

— Нет, другого парня. Его зовут Луис Гара. Это один из моих белых друзей, — пояснил Орделл и улыбнулся.

Макса Черри, по-видимому, вовсе не был склонен радоваться такому заявлению. Вместо этого он сказал:

— Я его что-то сегодня ещё не видел.

— Ну что вы, ничего страшного, я его как-нибудь в другой раз застану, — и, подхватив сумку, Орделл направился к двери. На пороге он остановился и оглянулся. — У меня есть к вам ещё один вопрос. А что если — просто вдруг подумалось — что если Бьюмонт до суда вдруг попадет под машину, или случится ещё что-нибудь, и он умрет? Ведь тогда я получу деньги назад, не так ли?

Судя по тому, как это было сказано, он знал наверняка, что сможет получить деньги назад. Этот парень из тех, кто умеет держать себя в руках, превознемогая нестерпимое желание покрасоваться перед посторонним человеком. Он прекрасно знает механизм действия системы, а так же и то, что центральная окружная тюрьма носит название «Ган-Клаб», получив его по названию дороги, близ которой она и была выстроена. Он сидел в тюрьме, знал Луиса Гара, и уехал отсюда на «Мерседесе» с опускающимся верхом. Что ещё желаете знать? Орделл Робби. Максу показалось странным, что он до сих пор ничего не слышал о нем. Подумав об этом, он отошел от витрины и возвратился обратно в свой кабинет, собираясь заполнить соответствующие бумаги, необходимые для оформления поручения.

Итак, документ номер один — доверенность. Макс вставил лист в пишущую машинку и задумался, мысленно возвращаясь к своей проблеме. Она всплывала перед ним каждый раз, когда ему приходилось заполнять документы на бланках «Общества взаимопомощи Глэдиса».

Доверенность удостоверяла тот факт, что Макс Черри являлся уполномоченным представителем страховой компании по делу Бьюмонта Ливингстона. В соответствии с этим выходило, что страховая компания получала одну треть из десятипроцентного вознаграждения и одна треть с этой суммы вкладывалась ею в фонд покрытия убытков.

Если представить, что Макс выписывал бы залоговых поручительств хотя бы на пятьдесят тысяч долларов в неделю, то ему с этих денег причиталось бы пять тысяч с вычетом расходов и той одной трети, которая отходила к «Обществу взаимопомощи» в Майами. Работа нудная, но деньги за неё можно было выручить неплохие.

Но хуже всего было то, что после того, как он пробыл на посту представителя компании уже девятнадцать лет, добросовестно все это время исполяя свои обязанности, и не получив ни единого нарекания ни у одной из сторон, в компании целиком сменилось руководство, и на смену прежним директорам пришли новые ребята, не гнушавшиеся связями с организованной преступностью. В этом Макс был уверен. Они даже к нему в офис подсадили одного из своих людей — того самого Луиса Гара, приятеля Орделла Робби. «В помощь вам, — этот бандит из „Общества Глэдиса“ прямо так ему и сказал, хотя сам ни черта не разбирался в деле. — Будет заниматься розыском по крупным поручительствам, выданным за торговцев наркотой».

— Эти люди ударяются в бега сразу же как только их выпускают на поруки, — втолковывал ему Макс.

— Ну и что? — невозмутимо ответствовал тот. — Страховая премия все-равно останется у нас.

— Но я никогда не ручаюсь за людей, если заведомо знаю, что они не выполнят договоренностей.

— Если кто-то из них и не пожелает затем объявиться в суде, то это их личное дело, — последовал ответ.

— А мое дело в том, чтобы решать, за кого можно поручиться, а за кого нет, — ответил ему на это Макс.

Тогда парень из конторы Глэдиса сказал ему: «У вас проблемы с личностной оценкой», — и приставил к нему Луиса, этого законченного головореза, грабителя банков, к тому же только что вышедшего на волю из тюрьмы, который теперь с утра до вечера ошивался в офисе.

Макс все ещё был занят бумагами, когда в помещение конторы вошел Уинстон Вилли Пауэлл, поручитель с опытом и лицензией. Это был невысокого роста, плотного телосложения человек, обрамленное черной бородой лицо которого казалось столь темным, что его черты можно было рассмотреть лишь с большим трудом. Макс проводил его долгим взглядом, наблюдая за тем, как, усевшись за стол напротив, тот открыл ключом верхний правый ящик, вынул из него пистолет, и лишь после этого впервые за все это время посмотрел в его сторону.

— Нужно будет зайти за тем взломщиком-пуэрториканцем. Видите ли, возомнил себя этаким Зорро. Вроде это он у себя дома развесил сабли на стене? Для начала водил за нос инспектора, которой пришлось его блюсти; у неё к нему якобы имелись какие-то ещё притязания; мы, значит, поручились за него, а затем он не соизволил явиться в суд на слушание своего дела. Я звонил в департамент полиции Делрей, хотел на всякий случай предупредить, что, возможно, мне понадобится подкрепление — смотря как будут складываться обстоятельства. А они мне в ответ: «Это ваши трудности». Им просто неохота связываться с теми его бабами, что там живут вместе с ним. Его психопатки выцарапают глаза любому, кто только осмелится тронуть Зорро хотя бы пальцем.

— Тебе нужна помощь? Возьми с собой Луиса.

— Нет уж. Лучше уж я сам, — раздраженно отказался Уинстон, засовывая пистолет за пояс и прикрывая его сверху футболкой. — Кого это ещё ты записываешь?

— Сокрытие оружия. Десять тысяч.

— Многовато будет.

— Но только не для Бьюмонта Ливингстона. Он уже как-то раз до этого попадался на автоматах.

— Бьюмонт — если он с Ямайки, то наверняка тут же постарается подорвать отсюда.

— А вот один господин отрекомендовавшийся «афро-американцем» и внесший деньги за него, клянется и божится, что он этого не сделает.

— Кто он? Мы его знаем?

— Орделл Робби, — ответил Макс и сделал небольшию паузу.

Уинстон лишь покачал головой.

— А где он живет?

— На Тридцать-первой, как раз на выезде с Гринвуд. Ты знаешь, что это за район? Там все уже давно схвачено и провязано. Там люди вынуждены ставить себе решетки на окна.

— Если хочешь, я его проверю.

— Он знаком с Луисом. Они старые приятели.

— Тогда жди подвоха, — сказал Уинстон. — Где живет этот Бьюмонт?

— На Ривьера-Бич. Ничего особенного. Так себе, обыкновенная «шестерка», не более, но мистер Робби настолько им дорожит, что даже готов выложить за него десять тысяч.

— Мечтает выдернуть его оттуда, прежде, чем полицейские припрут того к стенке и он расколется. Я могу заняться им, когда повезу Зорро.

— Не стоит. Мне самому все равно туда ехать. Нужно доставить Регги.

— Снова не явился на слушание? Вот красавец!

— Говорит, что у дорогой мамочки был день рождения, и он забыл.

— А ты и уши развесил и сразу же поверил. Готов поклясться, временами ты начинаешь относиться к ним, как если бы они были совершенно обычными людьми, ничем не отличающимися от всех остальных.

— Мне очень отрадно, что мы с тобой заговорили об этом именно сейчас, — сказал Макс.

— Ну да, но только лично меня такое твое поведение совсем не радует, — недовольно продолжал Уинстон, — и нечего здесь умничать. Как будто ничего не способно вывести тебя из себя. И даже господин Луис Гара, отнимающий у тебя столько времени, совершенно не действует тебе на нервы.

— Нет, это не так. Луис действует мне на нервы, — спокойно сказал Макс.

— Ну тогда дай ему под зад коленом и запри дверь. А потом позвони в эту вонючую страховую компанию и поставить их в известность, что между вами все кончено. Иначе они сожрут тебя с дерьмом или столкнут лбами с властями штата, и ты сам это знаешь не хуже меня.

— Да, знаю, — не стал возражать Макс, снова склоняясь над пишущей машинкой.

— Послушайся дружеского совета. Все, что от тебя требуется в данное время, так это прекратить оформлять их поручительства.

— Ты хочешь сказать, отойти от дел.

— На какое-то время. А что здесь такого?

— Если ты за последнее время так и не удосужился заглянуть в отчеты нашей конторы, — сказал Макс, — то осмелюсь тебе напомнить, по ним у нас проходит ещё почти миллион баксов.