"КОРЕФАН"

Все уже купили для друзей сувениры. Кто раздобыл монеты, марки, а я пока - ничего.

И теперь шагал за помощником капитана, приглядываясь к прилавкам.

В одном магазине приглядел целое деревце. Сосенку. Такую, как провожала нас из Японии, только миниатюрную. В другом продавали кобру с мангустой. А ещё дальше хохотала обезьяна из кокосового ореха. Выкатила глаза, выпучила красные губы. Шляпа на ней, как на английском офицере, очки из проволоки.. .

Хороша!

Но Фёдор Михайлович поморщился и тряхнул чубом.

- Зачем тебе обезьяна из кокосового ореха! Да этих кокосов кругом пруд пруди! Сам вырежешь! Такую образину соорудишь - упадут! - И вдруг он повернулся ко мне: - Ты себе куртку купи. Возвращаться когда будем? Зимой! А ты в рубашке. А ну-ка пошли!

И мы опять нырнули в "щель".

Едва мы пробрались к прилавку, от которого несло запахом кожи, ко мне подскочил знакомый уже китаец:

- А, корефан! Пальто! Смокинг! Куртка!

Он вытащил одной рукой из вороха вещей жёлтое хрустящее пальто, подбросил его, другой - бесцеремонно похлопал меня по карману:

- О, мони есть! Деньги есть. Покупай!

- Ладно, ладно, - отодвинул его в сторону Фёдор Михайлович. - Знаем! И подмигнул мне: - Уже подсчитал, сколько содрать. Тут ухо держи востро.

Помощник капитана сам вытащил чёрную куртку, чтоб и от снега и от дождя, примерил мне к плечам и вздохнул:

- Маленькая. Китаец засуетился:

- О, литл, маленький. Не надо литл, найдем биг - большой! Только покупай, мы - друзья. Ты корефан, я корефан...

Он метнулся в лавчонку, выбежал с новой курткой, стал надевать на меня. Не лезет!

- Сейчас, секунд, - сказал китаец, что-то выдернул из рукава, крутнулся волчком. Полезло!

Фёдор Михайлович обошёл меня со всех сторон, посмотрел и степенно сказал:

- Хорошо.

Китаец обежал вокруг, закачал головой, зацокал языком:

- Хорошо, корефан. Мони давай.

Отсчитали мы ему доллары, завернули куртку и пошли дальше. Вдруг я почувствовал, что в руке у меня чего-то нет. Не хватает чего-то!

Прошёл ещё немного и спохватился:

- Фотоаппарата нет!

- А был? - спросил Фёдор Михайлович.

- А как же! - говорю. - Аппарат сына, да и плёнка интересная.

Мы вернулись к лотку, где видели мангусту, - нет аппарата! Остановились у магазина, где продавали обезьяну, - нет аппарата!

Фёдор Михайлович уверенно зашагал к "корефану". И я вдруг вспомнил: "Да ведь я аппарат в руке держал, когда к нему подходил! У меня ещё рука в рукав почему-то не влезала. А потом полезла!"

Подошли мы, а китаец нас будто и не замечает.

Фёдор Михайлович приподнял одно пальто с лотка - китаец покосился. Я приподнял второе - он подбежал и как затараторит:

- Что тут корефан ищет, что надо?

- Фотоаппарат, - говорю.

- Аппарат? - Торговец щёлкнул пальцем у глаза.

- Да, - кивнул я.

- Нет фотоаппарата, - говорит, - не знаю. Тесное слово!

Тут Фёдор Михайлович приподнял чуть не весь лоток. А китаец повернулся ко мне и быстро спросил:

- Твоя камера? Будто не знает!

- А чья же! - говорю.

Торговец махнул рукой - будто делал одолжение! - нырнул на дно ящика, под стойку, и вытащил оттуда фотоаппарат. Мой!

Протянул он мне его и говорит:

- На! Ты корефан, я корефан. Мы друзья. Теперь всё только у меня покупать будешь!

Торговцы вокруг ухмыльнулись.

- Ну и корефан! - сказал я весело.

- Пират ты, а не корефан, маленький гонконгский пират! - рассмеялся Фёдор Михайлович. - Надо ещё посмотреть, не валяется ли у тебя там чья-нибудь голова.

- Голова? - торговец быстро поднял глаза и затряс ладонью. - Голова нет! Тесное слово! - И он бросился ловить новых покупателей.

А Фёдор Михайлович отобрал у меня свёрток и, пристраивая его под мышкой, проворчал:

- Давай сюда, а то тут и без аппарата, и без куртки останешься!

ВАЛЬС НА ПРИЧАЛЕ

Ещё утром, сойдя на берег, мы увидели в порту маленькую босоногую девочку. По всему причалу сидели и лежали грузчики и рабочие в пыльных робах. А девочка аккуратно переступала через них и подавала то одному, то другому блестящие оловянные чашки.

Плескалось море, скрипели баржи, чашки стучали о причал, и казалось, будто она под эту оловянную музыку танцует какой-то странный танец. С чашками.

- Вальсирует, - сказал я.

- Хозяйка, - заметил Фёдор Михайлович. - Стольких накормить! Навальсируешься. - И тут же похвалил: - А молодец!

Девочка задвигалась ещё быстрей. Со всех сторон её звали, а из лавки, стоявшей на причале, пожилая женщина всё подавала чашки с горячей кашей, и вслед нам доносился их стук...

Когда мы вернулись на причал, был уже вечер. Хорошо! Ни городского шума, ни крика торговцев. Морской ветерок, волны да корабли до самого горизонта.

И вдруг Фёдор Михайлович сказал:

- А девчонка-то всё вальсирует... Мы этого как-то сразу не заметили.

Весь причал был уставлен чашками, и девочка устало наклонялась и собирала их.

Следом за нами на причал спустились несколько чопорных англичан, а за ними, вся в белых кружевах, как облако, появилась высокая молодая женщина. Она словно бы возникла из прошлого. На шляпе у неё развевались пышные перья, а сзади чуть ли не тянулся настоящий шлейф!

Она прошествовала мимо девочки и пальцами отвела в сторону край платья, чтобы не испачкать об чашки.

Девочка подняла голову, лицо её вдруг вспыхнуло от удивления, глаза засветились. Но женщина как-то высокомерно взглянула на неё и на её руки; девочка тоже оглядела себя, своё платье, сгорбилась и стала собирать посуду. Как Золушка.

Раздался гудок. Это сигналили катера, и мы отправились на пароход.

Вокруг нас бурлила вода, мчались рядом судёнышки - не таинственные пиратские, а натруженные джонки, баржи, на которых вместе со взрослыми деловито раскачивались в такт волнам дети. Они ворочали тюки с хлопком, швыряли сетки макулатуры, раскатывали тяжёлые рулоны бумаги.

Постепенно Гонконг удалялся. Пропали из виду улочки, скрылись причалы, и всё за кормой становилось снова ярким, весёлым, праздничным.

НАДО ГОТОВИТЬ КРЮЧКИ

Мы шли через Сиамский залив в Бангкок, столицу Таиланда. Я и думать не думал попасть в эту страну, хотя слышал о ней давно, ещё когда она называлась "Королевство Сиам". По её джунглям пробирались самые страшные кобры. В болотах таились крокодилы, а её король выезжал во время праздников на белом слоне...

Иван Савельевич, довольный, пробежался по судну, сообщил:

- Порядок! Тайфунов не предвидится.

Я взял матросский инструмент - швабру, ведро, - но тут хлестнул тёплый тропический ливень, смыл с судна всю пыль и грязь почище заправского боцмана, выровнял волны, и по воде во все стороны зачиркали хвостами стаи летучих рыб.

На палубу выбралась вся команда.

Радисты монтировали антенну. "Чудеса ботаники" высаживал в банку новую рассаду, а боцман - молодой, высокий - прохаживался рядом и насмешливо приговаривал:

- Палуба - это железо, металл! Всё на ней должно быть железным! - И он показывал мозолистую ладонь, будто она тоже была из железа. - А тут на тебе! Чудеса ботаники, трав-ки-муравки.. .

Но Валерий Иванович спокойно продолжал своё дело. В дверях появился Фёдор Михайлович:

- Правильно, Валерий! Боцман ещё спасибо скажет! Боцман хотел что-то ответить, но посмотрел на помощника и воскликнул:

- Вот это другое дело!

Фёдор Михайлович, держа несколько крючков, спаянных вместе, обматывал их красными тряпицами,

- Кальмарницу готовлю. Кальмаров ловить, - сказал он.

- Эх и половим кальмарчиков! - обрадовался Ваня. - А потом их на сливочном масле, с лучком, а? - Глаза под очками сверкнули. - Всю команду накормим. Да ещё с жареной картошечкой.. . Объедение!

Видеть кальмаров я видел, а вот чтобы тянуть на крючке, этого мне не приходилось. Так бы и я половил!