К концу дня выбежал Виктор Саныч проверить крепления, постучал по тросам ладонью, ударил каблуком и сказал:

- Хорош!

- А то как же! - откликнулся Никоныч и сам постучал по цепи кулаком. До самого Лос-Анджелеса выдержат.

Скоро в динамике раздалось: "Палубной команде занять места по швартовому расписанию".

Мы выбрали из воды тяжёлый швартовый конец и ходко направились из залива.

На берегу всё ещё мигали множеством искр Иокогама и Токио. Вскидывались зарева, словно кто-то шевелил палкой в большом костре.

Но машина работала всё быстрей, и огни постепенно погружались в воду. Темней становилось небо, как морские ежи, шевелили иглами звёзды.

Потом в вышине побежали тонкие белёсые облака. И вдруг на нас плотной стеной надвинулся мокрый холодный туман.

- Ну вот и Япония позади, - подумал вслух боцман.

- Скоро в бассейне будем купаться, - сказал Витя.

- Это ещё как сказать: как пойдём - югом или севером. На север - бр-р! - вздрогнул кто-то из машинистов.

- Как капитан решит, так и будет, - заключил боцман. А я подумал: "Да как бы ни шли, всё равно в Лос-Анджелес".

СЕВЕРОМ ИЛИ ЮГОМ?

И всё-таки мне не терпелось узнать, как пойдём.

Хотелось югом. Про юг только подумаешь, а перед глазами уже синие волны, стаи летучих рыб, пальмы над островами.

Я открыл дверь рулевой рубки и оступился. Темень! Только с переборки смотрели на меня зелёные цифры часов.

Потом кто-то прошёл мимо:

- Не спится?

Капитан! Голос его я узнал сразу.

- Не спится, думается потихоньку, - ответил я.

- О чём? - Капитан говорил чётко, отрывисто, как отдавал команду.

- Как пойдём... Капитан усмехнулся.

Он может и не ответить. Это уже капитанское дело. Но он вдруг спросил:

- А вы бы как пошли?

- Я бы югом.

- Так я и знал, - рассмеялся капитан. - Пальмы, острова, акулы...

- Конечно! Да и веселей, - признался я. И вспомнил светящийся лайнер по пути в Японию.

- А хорошо бы, а, Атлас Вогизыч? - сказал в темноту капитан, и из штурманской рубки выбежал почти мальчишка, лобастый третий штурман. Сколько мы в прошлом году с вами из Европы югом топали?

- Сорок пять суток! - отчеканил парнишка.

- Повезло вам, - как-то радостно позавидовал капитан. - Из училища и сразу в такой рейс. Всю Африку и Азию обошли!

Я посмотрел на штурмана: не штурман, а штурманёнок. А ничего себе "Атлас" - весь атлас обошёл.

- Небось с детства экватором бредили, а? - спросил капитан.

- Не-а, и не думал! - весело сказал штурманёнок.

- А как же на море попали?

- Случайно, - ещё веселей вспомнил Атлас Вогизыч. - Дружок говорит: "Поехали в морское училище". А я у себя в Татарии моря никогда и не видел. Подумал и согласился. Стали сдавать экзамены. Я сдал, а он сплоховал. Он домой в степи, а я - в море.

- Повезло! - сказал капитан. - А я всю жизнь мечтал о море. Учился в школе - думал о море. Работал в шахте, а в голове - море! Тоже юг, пальмы, корабли... - И вдруг он крикнул: - Десять влево!

- Есть десять влево! - ответил вахтенный.

Перед самым носом теплохода во тьме замигал фонарик. Наверное, заплутал какой-нибудь японский рыбак. Ползает без огней - того и гляди, налетишь.

Лодка быстро стала отгребать в сторону, а капитан скомандовал:

- Наблюдать! - И повернулся ко мне: - А там, на юге, на каждой миле пароходов и лодок - как такси на улицах. Туда-сюда! Ни матросам, ни штурманам ни сна, ни отдыха. - И усмехнулся: - А отдыхать-то всем надо. И нам с вами тоже. Пошли по каютам!

Я спустился в каюту. Прикрыл иллюминатор, лёг и тут почувствовал, как гудят руки.

КАК ПОЛОЖЕНО

Утром я натянул робу, влез в сапоги. Хорошо, удобно. А Виктор хлопнул меня по плечу:

- Вот теперь ты матрос.

Никоныч достал ещё широченный плащ, зюйдвестку и велел:

- Надевай. Пароход мыть будем.

Потом осмотрел меня со всех сторон быстрым зелёным глазом - второй у него был белёсый, как в тумане, - и загудел:

- Ну, гвардия, пошли! Ты - с Витей и с Яшей мыть надстройку. Остальные - за мной, на палубу. Вымыть мне пароход, как младенца! Чтоб всё...

- .. .как положено, - закончил бородач Яша и выбил вдруг ногами чечётку.

- Точно, - подтвердил боцман.

Я схватил ведро, побежал за горячей водой и заплутал. Смотрю, на трапе - Наталья, рукава тельняшки закатала, что-то напевает и драит ступеньки тряпочкой. Вспыхивают медяшки, как золотые. Оглянулась на меня и показывает: "Горячая вода в душе!"

Набрал я воды. Яша наладил шланг, Витя - щётки. Развели в кипятке мыло и взялись за дело.

Помыли переборки, добрались до трубы. Витя посмотрел вверх, сдвинул берет на затылок и говорит:

- Сверху мыть надо.

Забрался на трубу, пристроился и давай сверху щёткой гарь счищать. Я натираю трубу снизу, а Яша из шланга грязь смывает. Вода свистит, даже без солнца, как павлиний хвост, сверкает. Яша мокрый, вся борода в ручьях!

Вдруг шланг вырвался у него из рук, струя хлестнула вверх. Витя нырнул за трубу, как закричит:

- Ты что, борода! Меня смоешь!

Яша засмеялся, весело сверкнули зубы: "Ничего! Не смою!"

Взялся за шланг я. И у меня он хитрит, как живой. Выворачивается, упрямится. Направил я воду на трубу, а брызги в ответ по лицу, по плащу, как дробью, хлещут. Я прихватил брандспойт покрепче, прижал пальцем край, и вода веером пошла по трубе. Краска под нею как лаковая засветилась. Даже посветлело кругом!

Посмотрел я на палубу вниз, там боцман стоит в плаще и зюйдвестке, как рыцарь в латах, и тоже брандспойтом орудует. Вокруг него волны гуляют. Летят вниз обрывки японских газет, коробки от сигарет, куски щепы! Мойка!

Забежал на минуту "грузовой" Виктор Саныч проведать. Оглядел нас, мокрых, и спрашивает:

- Ну как?

- Как положено, - говорю.

Наконец вымыли трубу. Яша обошёл вокруг неё и опять выбил чечётку.

- Ну что, пошли дальше?

А Витя спрыгнул, достал сигарету и сказал:

- Подожди, цыган, не посидишь! Тебе бы с табором кочевать!

- А я и так кочую, - засмеялся Яша. - Вон как - от Владивостока до Америки! И с табором! Это тебе сидеть бы всё на месте, в родной деревне, морковку дёргать. Палубу красишь, а про огород думаешь.

- Ну, цыган! - улыбнулся Витя. - Всё бы ему смеяться!

Так и сверкает зубами. Небось специально вставил, чтоб блестело!

Тут и я рассмеялся: это он верно подметил. Любят цыгане, чтоб блестело.

- Конечно, специально! - отозвался Яша. - Клюшкой на стадионе по зубам вклеили, а жевать-то охота!

Мы захохотали все вместе.

- Жевать, точно, хочется, - сказал Витя и потёр живот. - Ты бы вот погадал, когда обед.

- Позолоти ручку! - подмигнул Яша.

Но тут Никоныч махнул с палубы зюйдвесткой:

- Шабаш, хлопцы! Обедать пора!

И всё вдруг стихло. В машине отключили воду. Шланги успокоились, умолкли. Только ручейки в стоках-шпигатах фурчат, как после тропического ливня. И с нас капли падают: кап-кап...

Докурил Витя сигарету. Бросил - как раз в поток. Она побежала по ручейку и нырнула за борт.

Как положено.

ПРОСТАЯ РАБОТА

После работы Витя показывал команде кино. В коридоре было пусто. Одна Наталья наблюдала, как мы с Яшей играли в китайский бильярд. Бильярд как бильярд. Только вместо шаров бегают по полю шашки. Прицелился... хлоп киём! - и шашка в лузе.

Я уже собрался загнать шашку в лузу, как всё разом сдвинулось, шашки поехали, будто с горы вниз. Это под пароход подкатила волна. За ней другая!..

- Ну, началось, - сказал Яша. - Ох и укачает тебя сегодня, Наташка!

- Меня? - рассмеялась Наталья. - Меня ни в один шторм не укачивало!

А я вдруг встревожился. Сам хотел, чтоб "штивануло", а теперь забеспокоился: прежде-то меня не укачивало, а сейчас не знаю...

Полночи я прислушивался, как ухали за бортом волны, как сипел в тумане гудок. А потом уснул - и хоть бы что!