В моих жилах закипела кровь. Желание. Нужда. Потребовалась вся выдержка, чтобы не начать ерзать и извиваться. Вся выдержка, чтобы не начать умолять его… О чем? О большем. Только так я могла это сформулировать. Просто ― «о большем».

Чтобы не терять бдительности, я пристально следила за тем, как он нападал на мое тело. Он был сосредоточен. Сдержан. Как настоящий профессионал, хотя это была и не его работа. И, как всегда, держал себя в руках.

Но едва заметная напряженность выдавала его с головой. Я видела усилия, которые он прилагал, чтобы сохранять спокойствие. Видела, как черты его лица затуманило желание. Видела, как его взгляд скользил по моей коже. Я перестала гадать и стала мечтать о том, как это могло бы быть.

Он потянулся к простыне, и во мне затеплилась надежда. Но он просто накрыл мою ногу и перешел на другую сторону, чтобы повторить процесс.

Правда на этот раз он решил заговорить:

― Надеюсь, ты расслаблена и пребываешь в хорошем расположении духа, Эмили. Потому что нам надо поговорить.

На душе появилось плохое предчувствие. Разговор был явно не тем направлением, в котором я хотела, чтобы развивались события. Что бы он ни хотел сказать, я была не особо настроена слушать. Слишком уж была возбуждена.

Хотя он не говорил об этом вслух, но я знала, что таковы условия его сделки: он касается меня, по-своему, а я должна слушать его, хочется мне этого или нет.

Поэтому снова привстала и обратила на него столько внимания, сколько могла.

― Очень интересно, ― начал он, повторяя эти потрясающие движения пальцами, массируя мою стопу, ― как люди реагируют на тебя, когда думают, что ты избежал наказания за убийство.

У меня скрутило живот. Не стоило и говорить: любой разговор, начинающийся с убийства, не мог хорошо закончиться.

― Большинство людей боятся тебя, ― сказал он, когда скользнул рукой по моей голени. ― Они вечно заняты. Перестают посещать твои мероприятия. Они, само собой, не позволяют себе быть замеченными рядом с тобой. На самом деле, из-за потери таких связей не стоит особо расстраиваться, ведь тебе не нужны трусы. Это хороший способ избавиться от них.

― Я не трусиха, ― возразила я, желая защититься. Хотя и не понимала зачем. Или почему беспокоилась о том, что он мог иметь в виду, будто сложившаяся ситуация ― хороший способ избавиться от меня? Ведь, вероятно, именно этого я и должна была желать.

Он взглянул на меня с весельем в глазах.

― Нет. Ты не трусиха. Не боишься. Или просто недостаточно сильно боишься.

Я едва справлялась с дрожью, которая стремилась завладеть моим телом. Это было довольно угрожающее заявление. И я хотела начать отрицать и его. Мне хотелось сказать ему, что уже достаточно испугалась. Но что, черт возьми, все это означало?

Однако, возможно, он был прав. Учитывая, что несмотря на все, что о нем узнала, я все еще была возбуждена. Все еще возбуждена, вопреки предупреждению, ясно звучавшему в его тоне. Я действительно была недостаточно напугана.

Веселье на его лице превратилось в нечто больше похожее на благоговение. Его внимание вновь вернулось к моей ноге. Мне не было достаточно хорошо видно его лицо, чтобы понять, о чем он думал. Однако после того, как он подтолкнул мою лодыжку назад, чтобы согнуть колено, характер его прикосновений изменился. Одним пальцем Рив провел линию вдоль внутренней поверхности моего бедра. Мягко. Сладко. Но, добравшись до того места, которого я так хотела, чтобы он коснулся, резко остановился. Прошла секунда. Две.

Затем он просто продолжил массировать, сохраняя полную невозмутимость. Пока.

Я могла подождать.

Он продолжил говорить твердым, ледяным тоном:

― Есть и другие люди. Те, которые уважают тебя. Они вовсе необязательно твои друзья, поскольку тоже боятся. Возможно, даже сильнее, чем те, кто держатся от тебя на расстоянии. Они продолжают финансово поддерживать все твои начинания. Приглашают тебя на вечеринки. На свадьбы своих детей. Они ищут твоего общества. Потому что… видишь ли, они боятся, что если будут вести себя иначе, то… ну…

Стук сердца гулко отдавался в моих ушах. Внезапно я почувствовала себя уязвимой. И это не имело ничего общего с наготой и хрупкостью по сравнению с чувством, вызываемым силой, которую он излучал.

Будто в подтверждение своих слов, Рив усилил давление костяшек своих пальцев, буквально вдавливая их в мое бедро, что причиняло мне некоторую боль.

― Вообще-то, это очень сильная власть. Даже сильнее денег. Ты могла прочувствовать ее благодаря недавнему успеху того шоу. Только умножь ее еще на миллиард.

― М-м-м-м, ― промычала я в ответ. Хотя, в основном, это была просто непроизвольная реакция на движения его рук. Он вновь подобрался к верхней части бедра. Как и раньше, Рив коснулся кончиками пальцев моих складочек.

Черт возьми, я была влажной. Измученной ожиданием. В этот раз позволит ли он своему прикосновению продвинуться дальше? Глубже?

Он убрал руки. Опустил мою ногу, прикрыл простыней и пригвоздил меня взглядом к месту.

― Это также непохоже на власть, которой может обладать очень привлекательный человек. Ее-то ты должна понимать. ― Он обвел взглядом мое тело, все еще прикрытое простыней, и глубоко вздохнул. ― Думаю, ее ты должна понимать очень хорошо.

Это было обвинение. Об этом говорили его тон и тяжелый взгляд. Подонок. Какие бы надежды я не питала по поводу недавней сцены, сейчас было очевидно, что его намерения были далеко недружественными. Скорее, это больше походило на наказание. Я все еще немного не понимала, за что. За то, что плавала в его бассейне? Или за то, что пользовалась своей привлекательностью, чтобы привлечь его внимание? Возможно, потому, что заявилась без приглашения? Мне казалось, что выговор ограничился только этими унизительными прикосновениями. Полагаю, я ошибалась.

Я опустила взгляд на его брюки, и это принесло мне хоть какое-то удовлетворение. Он совершенно точно был тверд. Может, он и наказал меня, но, судя по всему, и себя тоже.

Рив направился к двери, и неожиданно я испугалась, что он уйдет. Но вместо этого он схватил табурет, стоявший в углу, и сел, так что его лицо оказалось напротив моего. Я не поднимала глаз, но опустила ресницы, потому что стоило мне оторвать взгляд от своих ног, как мне становилось его видно. Он был так близко, что это меня пугало. Почему он вообще сел? Почему отказался от возможности возвышаться надо мной? Хотя, когда он стоял, мне было более комфортно. В таком положении, как сейчас, я чувствовала себя уязвимее.

Все мои чувства обострились, но я старалась не паниковать. Во рту чувствовался привкус железа, словно я прикусила язык. Может, так оно и было. Стул скрипнул, когда Рив передвинулся. Зачем? Я вновь услышала, как он снова выдавил лосьон из дозатора. А затем Рив снова опустил свои руки на меня, мягко массируя мои плечи круговыми движениями. Как и прежде: идеальное сочетание давления и внимания к узлам.

Я закрыла глаза.

После нескольких долгих минут тишины, он вновь заговорил:

― Есть еще одна группа людей. ― Его голос был низким, успокаивающим. ― Она небольшая и… как бы это выразиться, увлеченная, что ли. Их привлекает опасность. Тайна. Интрига. Для них она чарующа. Я часто встречаю таких людей.

Он сдвинул пальцы ниже, к мышцам над грудью.

― Они хотят подружиться с тобой. Хотят трахнуть тебя. Хотят, чтобы ты трахнул их.

Мои глаза распахнулись, и я чуть наклонила голову, чтобы лучше его видеть.

«Ты говоришь обо мне?» ― хотелось спросить мне. ― «Думаешь, я увлечена тобой, потому что меня привлекает мысль об опасности?».

Но промолчала. Потому что, скорее всего, он был прав.

Несмотря на то, что я смотрела на него, его взгляд все еще был сосредоточен на его руках. Рив провел ими от груди до яремной впадинки, где ненадолго задержал их. Мне стало интересно, чувствовал ли он бешеный стук моего сердца?

Когда он снова привел их в движение, то разделил руки, скользнув по бокам шеи. Каждый клеточка моего тела задрожала от ужаса. Я в страхе замерла.

― Уверяю тебя, Эмили, это далеко не так романтично, как кажется. ― Его голос был очень тихим, а в ушах отдавался гулкий стук моего сердца, так что мне пришлось поднапрячься, чтобы расслышать его слова. ― Это фасад. Это та сила, которая тебя привлекает. Идея насилия. Не сам половой акт.

Рив чуть ущипнул кожу на шее. Он едва касался меня. Лишь легкое щекотание.

Но все, что я знала… Боже, он мог с легкостью сломать мне шею. Достаточно было просто сжать пальцы, и все.

― В действительности, Эмили, убийство ― грязно и необратимо. И это больно.

Я стиснула зубы. Все мышцы в теле напряглись. Я не была готова к такому повороту событий. Теперь я действительно была напугана.

Он опустил руки на плечи, и я с облегчением выдохнула.

Затем он снова начал ритмично массировать. Рив так сильно впивался пальцами в мое тело, что на глазах у меня выступили слезы. Однако лучше уж такая боль, чем мягкое прикосновение, но к горлу.

― Ты расспрашивала обо мне, Эмили, ― сказал он, и весь воздух покинул мои легкие. Так вот, за что он меня наказывает, вдруг поняла я. Я снова облажалась. Причем по полной. Неужели и правда думала, что мои мини-допросы останутся незамеченными? Неужели действительно думала, что Рив мог хоть что-нибудь оставить незамеченным? ― Меня это не радует.

Я ничего не смогла поделать со всхлипом, вырвавшимся из горла.

― Ох, Эмили. Ш-ш-ш. ― Он провел рукой по моим волосам, поглаживая. По идее, этот жест должен был успокоить, но у Рива он намеренно получился жутковатым. ― Я все понимаю, красавица. Поэтому не могу винить тебя за желание разузнать все о моих предыдущих женщинах. Это умно. Ты хочешь узнать, сможешь ли занять их место. Хочешь узнать, сможешь ли ты с ними сравниться. Хочешь узнать, почему мы больше не вместе. И связано ли это с тем, что я действительно, как говорят люди, опасен. Я прав?