Ганжа замолчал, печально глядя поверх головы следователя, словно видел там, в светлом небе, образы боевых друзей.

— После этого вы встречались с Трояновым? — спросил Чикуров.

— А как же! Сразу написал письмо. Максим с ответом не задержался. А как только поехал я по делам в Москву, наведался. — Сергей Федорович вздохнул. — Что делают с людьми годы! Сухонький, седой… Ходит с палочкой. Это после инсульта. Но как был рад меня видеть! Не удержался я, прослезился, — смущенно признался Ганжа. — Он о Шурочке расспрашивал, о тех, кто помогал нам с фашистами драться. Я сказал, что Лозовая жива-здорова, а сын ее — главный зоотехник у нас в Березках…

— Рогожин? — удивился Чикуров.

— Ну да, Юрий Юрьевич.

— Вы семью эту хорошо знаете?

— Еще с тех времен, когда воевал тут… Шурочка — теперь-то она Александра Яковлевна — у нас в партизанском отряде за медсестру была. А дед ее, Прохор Лозовой, помогал Троянову лечить раненых. В роду Лозовых все травниками были, знали, какую травку от какой болезни пользовать. Я же говорил, что с лекарствами в отряде туго было. Простенькое ранение могло обернуться большой бедой… Так дед Прохор разные снадобья и мази готовил из того, что природа-мать дала. — Он обвел рукой вокруг. — Не совру, если скажу, что многие наши ребята обязаны Лозовому жизнью… Одним словом, настоящий кудесник был. Знаете, какую бы хулу ни возводили на тех, кто занимается врачеванием по рецептам народной медицины, у меня свое определенное мнение. Верю! Потому что сам видел, какие чудеса творил Лозовой… Но раненому не только лекарство нужно, но и уход, слово задушевное. А это уж Шурочка умела! Не знаю, что больше лечит… Шурочку все любили, молодые заглядывались. А выбрала она Юру Рогожина, сержанта, будущего отца главного зоотехника…

— Судя по возрасту сына, они поженились в отряде? — спросил Игорь Андреевич.

Ганжа помедлил с ответом, вздохнул.

— Тут такая история, — начал он неспешно. — Как сейчас помню, дело было накануне какого-то немецкого праздника… Готовились и мы его отметить. Своим партизанским салютом… Заходит ко мне в землянку сержант Рогожин… Он ладный парнишка был. Из студентов. Стихи здорово читал, газету выпускал партизанскую… Образованный! Так вот, смотрю, мнется наш Юрий. Потом говорит: Сергей Федорович, я по личному делу. Валяй, говорю. А он: хочу, мол, жениться на Шурочке. Я спрашиваю: она согласна? Отвечает: согласна-то согласна, только у нее нет паспорта, она не успела его получить, потому что наши оставили Березки… Хорошо, говорю, а сколько ей годков? Я раньше как-то не интересовался. Оказалось — семнадцать. Подумал я: почему бы и нет? А что война, так ведь сердцу не прикажешь. Жизнь продолжается… Хорошо, говорю, женитесь. Он прямо засиял весь… Но задание — сегодня ночью подорвать фашистский склад — остается в силе. Пошли поздно вечером. Жених с ними. Вдруг видят, на здании, где раньше размещался исполком поселкового Совета, флаг со свастикой развевается. Немцы, значит, к своему празднику повесили… У ребят такая злость вспыхнула! Решили сорвать. Сержант Рогожин взялся… Флаг-то сорвали, но тут — ракета! Немцы заметили партизан. Началась перестрелка. Двоих наших ранило, Юру — в живот… Подхватили их ребята — и в лес… Фашисты пустились в погоню с собаками… Ребята, естественно, все ходы, все тропки знали. Короче, ушли от погони. Принесли Рогожина на базу еще живым… Как ни хлопотали над ним Троянов, дед Прохор и Шурочка, а поделать ничего не могли… Солнышко встало, а Юра скончался… Похоронили честь по чести. Помянули за столом, который приготовили для свадебного пиршества. Не знаю, что получилось — свадьба или поминки… Язык не поворачивался назвать Юру неживым… Шурочка ни слезинки не проронила, сидела словно каменная… Через неделю прилетел самолет с Большой земли. Мне было приказано вылететь в Москву… Я получил назначение в полк и в отряд не вернулся… Дошел до Берлина. Воевал в Японии. Потом, как уже говорил, дослужился до генерала. А когда вышел в отставку, выбрали депутатом. Затем стал секретарем облисполкома… Из дома вышла Таисия Никаноровна.

— Сергей, — обратилась она к мужу, — может, подать что-нибудь посущественнее? Одним чаем сыт не будешь…

— А что, Игорь Андреевич, перекусим? — спросил Ганжа. — Время обедать…

— Благодарю вас, чая вполне достаточно, — отказался Чикуров.

Таисия Никаноровна укоризненно покачала головой и ушла в дом.

— Что же получается? — спросил Чикуров. — Формально, то есть по документам, Лозовая не является вдовой Рогожина?

— Погодите, погодите, — остановил его жестом Ганжа, — я не все еще рассказал… Когда я был уже секретарем облисполкома, докладывают мне как-то, что председатель Березкинского исполкома поссовета самовольничает. Документы неправильно выдает и так далее. А облзагс был как раз в моей епархии, да и тогдашнего председателя исполкома поссовета знал как облупленного. Ведь он наш, партизанский. Ну, скажу вам, такого взрывника надо было поискать!.. Звоню в Березки, интересуюсь, что он там натворил, если люди жалуются? Документы какие-то выдал без всякого основания… А он мне: основание — наша совместная борьба с фашистами, товарищ Ганжа… Оказывается, Шура Лозовая пришла к нему и попросила выдать свидетельство о браке с сержантом Рогожиным. А на основании этого получила в милиции новый паспорт, потому как она решила взять фамилию мужа. И эту же фамилию получил сын… Поехал я в Березки, чтобы разобраться на месте. Встретился с Шурой. Она показала маленького Юрку. Вылитый отец! Деда Прохора, правда, уже не было в живых. Фашисты убили… Вот вы, Игорь Андреевич, юрист, как скажете: нарушил председатель закон?

Чикуров пожал плечами.

— С формальной точки зрения, — начал было он, но Ганжа перебил следователя:

— А по существу — нет. Вот это мне и пришлось доказывать товарищам из милиции. Потому что нашлись злопыхатели, которые накатали жалобу в Москву… Отстоял. Разве Александра Яковлевна и Юра не имели права носить фамилию сержанта Рогожина?!

— Значит, вы крестный отец Юрия Юрьевича…

— Лучше бы у него был жив настоящий, — вздохнул отставной генерал. — До сих пор не могу себе простить, что разрешил тогда пойти сержанту Рогожину на задание. В канун свадьбы!.. Может, все обернулось бы по-другому. И Шурочке не пришлось бы одной поднимать сына на ноги… А хлебнула она, видимо, изрядно… Дала Юрию образование — он ведь академию в Москве закончил! Трудился в Подмосковье. Потом взяли в Министерство сельского хозяйства… А спустя много лет мы стали работать вместе, уже в Березках.

— А как вы сами сюда попали?

— Я же был депутатом областного Совета от Березкинского округа… Насмотрелся… Хозяйств много, а толку никакого: заработки низкие, а жилья нет, люди бегут… Вот я и предложил: создать объединение. В обкоме согласились. А меня директором послали сюда. И вообще, дорог мне этот поселок. Наверное, потому, что получил здесь суровое крещение в сорок втором. Как и Шурочка Рогожина… Между прочим, когда Баулин ехал сюда устраиваться, Троянов посоветовал ему первым делом наведаться к деду Прохору. Не знал Максим Савельевич, что Лозовой убит… А тут его внучка, то есть Шурочка, тоже стала отменной травницей. Сама бабушка уже… Евгений Тимурович первое время без нее ни шагу. Он ведь у себя в клинике широко применяет фитотерапию. Слышали?

— Да, — кивнул Чикуров.

— Баулин оформил Рогожину в клинику. Консультантом. Зарплату положил… Сам мне признавался: Александра Яковлевна — клад! Учила народной мудрости по части целебных растений… И вдруг — скандал!

Следователь насторожился.

— Какой скандал? — спросил он.

— Ой, история, скажу вам! — почесал затылок Ганжа. — Понимаете, на том месте, где стоит ее изба, было решено построить сокохранилище. Рогожиной предложили квартиру со всеми удобствами. Она — ни в какую! Банипартов — он тогда оставался и. о. генерального директора, так как Ростовцев был в отпуске, — дает команду снести избу, и вся недолга!.. Ну, подъезжает ранехонько утром к дому Рогожиной бульдозер. Свалил забор. Шурочка выбегает, кричит бульдозеристу, чтобы проваливал, не то худо будет… Тот смеется. Молодой, озорной, прет своим бульдозером прямо на избу… Рогожина шмыг за дверь и тут же выскакивает на крыльцо с автоматом в руках.