— Когда вы относили деньги? — спросил Латынис.

Девушка отыскала документы. Оказывается, Аза Даниловна получила вернувшийся перевод 23 июня.

Ян Арнольдович изъял интересующие следствие документы и покинул почту. В гостинице следователей не было — уехали, забронировав свои номера. Латынис разыскал Манукянца.

— Чикуров утром улетел в Кишинев, — сообщил капитану участковый инспектор. — А Дагурова из Дагестана — прямо в Москву.

— Вы, Левон Артемович, у нас за диспетчера, — похлопал его по плечу Латынис.

— Какой диспетчер, — отмахнулся Манукянц, — скорее вестовой. То передай, то скажи…

— Не прибедняйтесь, — улыбнулся Ян Арнольдович. — Кто разгадал секрет женихов Орловой?

— Уж секрет! Они и не скрывали, что приезжали по объявлению в газете… Мне Игорь Андреевич сказал, что сейчас важно узнать другой секрет: откуда у Азочки машина, японская стереосистема и так далее. Когда приобрела, где, у кого…

— Ну и что вам удалось в этом направлении?

— Понимаете, Ян Арнольдович, раньше Орлова жила очень скромно…

— Раньше — это?..

— Когда работала в участковой больнице. Конечно! Сколько получает рядовая медсестра?.. Шиковать она начала после перехода в клинику Баулина. И то не сразу. Через год стали замечать — мебель импортную из Москвы привезла… Как съездит в столицу, так у нее то новая дубленка, то кожаное пальто… Потом машину купила. Затем эта история с бриллиантовым кольцом, которое ее дочка подружке подарила. Вы ведь занимались этим делом. Были у нее дома, знаете, наверное, лучше меня…

— Да, — задумчиво произнес Латынис, — в это время у Орловой дом был полная чаша.

— Недавно видеомагнитофон приобрела, — добавил участковый. — Хвасталась знакомым, что заграничные видеофильмы достала. За каждый — сто-двести рублей. Такие фильмы, говорит, нигде не увидите, всякие штучки неприличные…

— Это уже закидон. От шальных денег, — заметил капитан. — Но действительно, откуда у нее такие доходы?

— Я подумал, может, она обирает женишков? — посмотрел на Латыниса Манукянц и тут же отверг эту мысль. — Нет, говорят, они сами у Азочки пасутся…

Насчет взяток следователи пока не просветили участкового инспектора. Ян Арнольдович тоже не стал брать на себя это. И сказал:

— Продолжайте, Левон Артемович, узнавать насчет Орловой. А я по заданию Чикурова еду в Калининскую область. Посмотрю, что за богачка такая была Азочкина бабуля…

Начальник угрозыска Старицкого райотдела внутренних дел, к кому обратился по приезде капитан Латынис, подвел его к карте.

— Деревня Яремча, деревня Яремча, — повторял он, ведя пальцем по бумаге. — Вот она… Автобусом туда не добраться. В стороне.

— От Старицы далеко?

— Километров сорок. В сторону Ржева.

Ян Арнольдович умоляюще посмотрел на начальника уголовного розыска.

— Все машины в разгоне, — развел тот руками. — Впрочем, постойте. Кажется, тут участковый находится. — Он набрал внутренний номер, спросил у дежурного: — Ломакин еще не уехал?.. Пусть зайдет ко мне. — И, положив трубку, сказал: — Вам повезло, капитан…

У Ломакина был новенький «Урал». Латынис, водрузив на голову мотоциклетный шлем, залез в коляску.

Когда они проезжали мост через реку, участковый инспектор показал вниз:

— Волга!

Ян Арнольдович удивился: неужели это могучая, воспетая в легендах и песнях великая русская река? Здесь, в Старице, она была всего-навсего речушкой.

Водитель не спешил. Наверное, чтобы гость насладился калининскими просторами. Но Латыниса сейчас интересовали не просторы и леса, раскинувшиеся по обе стороны дороги.

— Богатое село Яремча? — перекрывая шум двигателя и встречного ветра, спросил капитан у Ломакина.

— Богатое? — усмехнулся тот. — Может, когда-то было. А теперь — забытая богом деревенька. Если в десяти домах остались жители — и то хорошо. Пустеет тверская земля. Прямо на глазах… У нас ведь с обеих сторон два мощных магнита — Москва и Ленинград. И каждый в свою сторону притягивает… Яремча из категории деревень, которые долгое время считались бесперспективными. Молодежи там не увидишь. Одни старики доживают свой век.

И действительно, вид потемневших, скособоченных от времени изб, с заколоченными окнами и дверями, производил тягостное впечатление, хотя места вокруг были на удивление красивые: вековой лес неподалеку, прудик, косогор с разноцветьем трав.

Домов в Яремче было около тридцати. И лишь в шести-семи жили. Изба Варвары Леонтьевны Шубниковой, бабки Орловой, стояла заколоченная и являла убогое зрелище. Просевшая крыша, крытая почерневшей дранкой, покосившееся крыльцо с прогнившими ступенями, выпирающие трухлявые нижние бревна сруба…

Из соседнего дома вышел пожилой мужчина в теплой, несмотря на жару, рубашке. Его, по всей видимости, заинтересовало новое лицо.

— Здравствуйте, — вежливо поклонился он местному участковому инспектору и Латынису.

Они поздоровались с ним за руку.

— Как живешь, дед Пантелей? — спросил Ломакин.

— Слава богу, скрипим помаленьку, — ответил старик.

— Товарищ из милиции, хотел бы с вами поговорить, — представил ему капитана Ломакин.

Расположившись на скамейке у калитки, Ян Арнольдович начал с того, что поинтересовался, кто проживает в Яремче.

Ломакин в это время тактично удалился, сказав, что ему надо отлучиться по делу.

Дед Пантелей, улыбнувшись, ответил на вопрос капитана:

— Живут здесь такие же, как я, пионеры-пенсионеры. Правда, летом наезжают дачники. Из города. Четыре дома купили. У нас тут за гроши можно заиметь избу.

— За сколько именно? — полюбопытствовал Латынис.

— Двести — двести пятьдесят… А эту, — дед Пантелей кивнул на шубниковскую, — и даром никто не возьмет. Разве что из-за участка.

— Давно померла Варвара Леонтьевна? — перевел разговор на бабку Орловой капитан.

— Года полтора уже как схоронили.

— Да, домик у нее был запущен, — заметил Латынис.

— Так ведь поправлять некому… Леонтьевна последние годы недужная была. Иной раз воды некому было подать…

— Заплатила бы кому-нибудь, наняла, — бросил пробный камень Латынис.

— С каких таких шишей? — изумленно вскинул кустистые брови дед Пантелей. — Правда, в последнее время ей внучка Аза помогала, по десятке в месяц присылала. Хорошая добавка к пенсии.

— А до пенсии Шубникова кем работала? — Примерной дояркой считалась.

— Хорошо зарабатывала?

— Э-э, мил человек, — покачал головой дед, — тогда другое время было, не то что сейчас. Трудодней выписывали много, а вот денег — кот наплакал. Это теперича в колхозе получают прилично…

— Может, от родителей что осталось? — гнул свое капитан.

— Сам не видишь? Эта халупа да сундук деревянный…

— А после смерти Варвары Леонтьевны?

— Та же развалюха и тот же сундук… Самая большая ценность — пуховый платок, который подарила ей Аза.

— И часто она навещала бабку?

— Раза три, кажется, приезжала до смерти, ну и на похороны… На поминки не поскупилась. Собрала всех наших стариков, городским угощением потчевала…

«Странно, — думал Ян Арнольдович, слушая старика. — Не вяжется… Как могла Шубникова оставить Орловой большое наследство? Ведь Аза Даниловна даже называла сумму — тридцать шесть тысяч! Откуда такие деньги, если для Варвары Леонтьевны десятка в месяц была серьезной добавкой к пенсии?»

Правда, Латынис вспомнил случай, происшедший в их районе: арестовали скорняка и во время обыска нашли у него спрятанные драгоценности почти на сто пятьдесят тысяч рублей. Когда жена арестованного увидела их, то прямо-таки обомлела. Оказывается, муж держал ее и детей в буквальном смысле в черном теле, давая на еду и одежду гроши, и сам в обносках ходил. Потом, на допросе, скорняк признался, что доставал свое богатство по ночам и любовался им, как скупой рыцарь из трагедии Пушкина. Да, такое бывает. Но чтобы тут, в Яремче, простая доярка!.. Не похоже.

Узнав, что Шубникова скончалась в участковой больнице, Ян Арнольдович попросил Ломакина подвезти его на центральную усадьбу колхоза. Больница находилась в добротном кирпичном здании. И вообще усадьба была благоустроена: Дом культуры, магазин, даже прачечная.