- Но почему ваше вторжение происходило именно таким образом? Я имею в виду те гадости, которые вы нам устроили.
Первый раз за все время нашей безумной дискуссии экранный Бербело выглядел смущенным.
- Мы просто хотели вам понравиться. Нам казалось, что лучше всего, если мы вас рассмешим. Как это делается, мы изучили за двести лет прослушивания ваших радио- и телепрограмм: этого достаточно, чтобы разобраться в чужом языке, эмоциях, стиле мышления. Мы что, действительно сделали что-то не так?
- Сдается мне, нам сейчас преподадут курс космического чувства юмора, заметил реальный Бербело, обращаясь к реальному мне. А затем спросил своего экранного двойника:
- Да, можно сказать и так. Вы разрушили три огромные корпорации, у которых отобраны лицензии на вещание. Вы выставили в чудовищном свете человека по фамилии Грифф, а также государственного секретаря. Вы, - он даже поперхнулся, - привели моего друга в состояние крайнего бешенства. Все это совсем не смахивает на добропорядочное поведение, вам не кажется?
- Кажется, - ответил экранный я. Я, то есть "он" выглядел сейчас просто потерянным. - Мы никогда больше не будем так поступать. Мы были не правы. Простите.
- А, ладно, забудем об этом, - махнул рукой реальный я. Честно говоря, мне тоже было не по себе. - У кого не бывает проколов.
- Как это благородно с вашей стороны, - с чувством произнес экранный я. Мы бы хотели как-то отплатить вам за причиненный ущерб. И вам, мистер.., э...
- Бербело, - представился реальный Бербело.
- Лучшее, что вы можете сделать, это никогда больше не вмешиваться в цветные телевизионные передачи, - произнес я раздраженно.
- Вы действительно считаете, что этого будет достаточно? Экранный я повернулся лицом к экранному Бербело. - Мы совершили ошибку. Оскорбили их чувства и разозлили. - После чего бросил на нас последний взгляд и пообещал:
- Больше мы вас не потревожим. Прощайте!
- Эй, секундочку! - Мой крик, увы, запоздал. Обе фигуры по-прежнему занимали экран телевизора, но на сей раз это были мы - Бербело и я. Реальные.
Наступившая пауза, казалось, будет тянуться вечно.
- Смотрите же, что вы наделали, - наконец выдавил из себя Бербело. Он еще попытался восстановить все, как было, но экранный Бербело лишь точно копировал его жесты и возгласы. Убедившись в тщетности своих намерений, Бербело выключил телевизор.
- Болван, - вот и все, что он произнес на прощание.
Я испытал чувство, почти забытое с детства: меня сейчас поставят в угол, и я расплачусь.
Ну вот и все. Конечно, процесс, затеянный Федеральной комиссией, закончился ничем ("за отсутствием виновных", как они сформулировали), после чего цветное телевидение стало вселенской реальностью. Мир так и не узнал - до выхода этого моего рассказа в свет, - что стояло за той вакханалией в эфире. Три месяца кряду Бербело каждую ночь проводил в своей лаборатории, пытаясь установить новый контакт с эфирным разумом, но тщетно. Понятное дело: двести лет ждать возможности достучаться до нас, и в результате наломать столько дров Сгинешь тут от стыда...
Своей вины я не отрицаю, и этот правдивый от первой до последней строчки рассказ вряд ли поможет, разве что совесть облегчит. Если бы я еще что-то мог сделать!..